Советское государство, начав активную национальную политику, не сопровождало ее основательным научньм изучением тех этносов, на которые эта политика была направлена. Одной из основных причин этого было отсутствие серьезного законодательства, а также малый опыт практических мероприятий в данной области даже в мировом масштабе.
В отношении польского национального меньшинства в БССР положение усложнялось тем, что в силу близости польской границы, этот вопрос имел больше политическое значение [1, л. 88].
Кроме этого, существовала сложнейшая проблема статистики польского населения Беларуси заключающаяся, в первую очередь, в трудности идентификации “поляков”. Дело в том, что в категорию польского национального меньшинства были включены разнообразные группы населения, общей чертой которых являлась принадлежность к католической религии. Тем не менее, Польбюро ЦК РКП(б) придерживалось мнения, что польский вопрос в СССР должен решаться не с точки зрения статистики и этнической истории, а с позиций внешнеполитической ситуации [2, л. 31].
Большая часть этих “поляков” состояла из ополяченной местной шляхты. После законодательной ликвидации социального статуса бывшая шляхта упорно именовала себя поляками, так как этническое самоопределение оставалось единственной формальной границей, отделявшей их от крестьянской массы, поскольку, как свидетельствовало Польбюро, данная группа населения в отношении социального статуса “ничем кроме вероисповедания от остального крестьянства не отличается” [3, л. 85]. То есть в данном случае имеет место смешение национальности с конфессией [4, л. 48]. В результате сформировался феномен этноконфессиональной идентификации части “польского” населения БССР.
Таким образом, дистанцирование данной группы “поляков” от белорусских крестьян следует объяснять не национальными, а социальными причинами: “частка насельнтцтва глядзіць на крастьян беларусоў, як на “мужыкоў”. У сваю чаргу, частка беларускага насельніцтва глядзіць на польскае насельніцтва агульна як “шляхтычаў”, “паноў” і “кулакоў” [5, л. 107 об.]. Следует отметить, что эта группа населения не владела польским языком, за исключением некоторых зажиточных поляков, которые имели разговорный минимум необходимый для проведения религиозных обрядов. [6, л. 100] В их среде сохранялись традиционные шляхетские быт и культура, которые со временем стали ассоциироваться с польскими. Данный фактор, а также культурное влияние католического костёла и режим ограничительных законов царских властей повлияли на укрепление польского самосознания в среде данной группы населения.
Доля этнических поляков в составе польского национального меньшинства Гомельщины была незначительной. Их можно разделить на три группы. Во-первых, это часть городского польского населения Гомеля, Жлобина, Речицы, Чечерска, Рогачёва и некоторых других городов, большая часть которого работала на железной дороге. Во-вторых, в результате первой мировой войны этнические поляки появились на Гомельщине в качестве беженцев. Некоторая их часть избежала репатриации начала 1920-х гг. и была рассеяна среди городского и сельского населения, преимущественно проживая в среде сельского католического населения. Третья группа, наиболее многочисленная, представляла собой крестьян-колонистов, которые начали заселять пустующие земліи Гомельщины с XVIII века. Они проживали в следующих населённые пунктах: Рудня-Шлягино, Рудня-Гулево, Рудня-Столбунская Ветковского района, а также Рудня-Нисимковичская и Рудня-Бартоломеевская Чечерского района.
За 150-200 лет проживания среди белорусского населения этнические поляки полностью утратили польский язык, их культура и быт в результате трансформации ничем не отличались от быта белорусских крестьян. [7, л. 18] Единственным характерным отличием этнических поляков от местного крестьянства была католическая религия.
Если проанализировать степень сходства и различий между этническими поляками и той частью польского населения БССР, которая имеет шляхетское происхождение, то вырисовывается следующая картина.
Их сходство заключалось лишь в том, что обе группы являлись католиками, а также обладали устойчивым польским самосознанием, однако последнее имело различные сущность и происхождение. В отличие от этнических поляков, вторая группа мало соотносила себя с Польшей, ассоциируя “польскость” с принадлежностью к католической религии и шляхетностью.
Различий же было гораздо больше. В первую очередь это касалось того, что эти группы относились к разным социальным слоям (крестьяне и шляхта), что предполагало существенные различия в мировоззрении, культуре и быте, экономическом укладе, социальных отношениях [8, л. 146].
Существовали различия в типе усадьбы и населенного пункта. Шляхта преимущественно проживала в небольших околицах и хуторах, что затрудняло работу с ней партийных и советских органов и способствовало сохранению традиционности. Этнические поляки проживали в вышеперечисленных деревнях Ветковского и Чечерского районов, причём эти населённые пункты были довольно крупными. Например, три из них являлись центрами сельсоветов.
Если шляхта традиционно занималась земледелием, не имея никаких отходных промыслов и ремёсел, приносящих побочные доходы [9, [с. 606; 10], то экономическая жизнь поляков-колонистов отличалась большим разнообразием. Изначально переселенцы занимались выплавкой из руды железа и кузнечным ремеслом. [11, л. 15] По причине того, что все населенные пункты, в которых они проживали, располагались на левобережье Сожа, где были крайне неплодородные земли, колонистам и далее приходилось заниматься ремеслами и промыслами. Наибольшее распространение, в связи с хозяйственной спецификой региона, получили лесоразработки. [12, л. 130] Тем не менее, в отличие от шляхты, которая заметно выделялась среди окружающего населения своей зажиточностью, этнические поляки, как правило, относились к бедноте и середнячеству.
Имущественный достаток шляхты позволял ей, по возможности, сохранять атрибуты шляхетского быта. Во многих домах была дорогая мебель и утварь, иной была одежда и пищевой рацион. Культурный уровень этнических поляков был крайне низким, зачастую ниже, чем у белорусов.
Определённые различия между двумя группами поляков имелись и в конфессиональном отношении. Шляхта (даже родственники) относилась как к католикам, так и к православным, причем осознание шляхетства было для них более важным, чем религиозная идентичность. До революции случались примеры массового перехода в православие “во избежание специальных налоговых обложений’ [13, л. 290]. Этнические поляки напротив отличались крайней религиозностью. Почти во всех деревнях имелись каплицы, активно действовали костёльные комитеты, существовало множество кружков “терциаров”, “ружанцовых” и др. Как правило, эти деревни наиболее часто посещались ксендзами. Примечательно, что шляхта называла население этих деревень “верными католиками” [14].
Большинство этнических поляков находились в родственных отношениях, так как принадлежали только к нескольким фамилиям: Гулевичи, Смыковские, Скоропадские, Кацубы, Мохоревы и Ключинские.
Таким образом, польское население Гомельщины имело сложную структуру и происхождение, различные принципы этнической и социальной идентификации, разный культурный уровень и находилось в процессе трансформации.
- Государственный архив общественных объединений Гомельской обла (далее: ГАООГО). — Ф. 1838. — Оп. 1. — Д. 6.
- Национальный архив Республики Беларусь. — Ф. 4п. — Оп. 11. — Д. 11.
- ГАООГО. — Ф. 1. — Оп. 1. — Д. 1575.
- НАРБ. — Ф. 4п. — Оп. 11. — Д. 82.
- НАРБ. — Ф. 4п. — Оп. 11.Д. 104.
- ГАООГО. — Ф. 1. — Оп. 1. — Д. 2038.
- ГАООГО. — Ф. 278. — Оп. 1а. — Д. 691.
- ГАООГО. — Ф. 1. — Оп. 1. — Д. 2036.
- Дембовецкий А.С. Опыт описания Могилёвской губернии. — Кн. 1. — Могилёв, 1882.
- Материалы, полученные от информатора Б.А. Горского, записанные 5 августа 2002 г.
- ГАООГО. — Ф. 278. — Оп. 2а. — Д. 405.
- ГАООГО. — Ф. 282. — Оп. 2а. — Д. 275.
- ГАООГО. — Ф. 3. — Оп. 1. — Д. 146.
- Материалы информатора А.П. Абухович, записанные 10 октября 2002 г.
Автор: П.А. Литвинов
Источник: “Открыть миру душу белоруса…”, міжнародная навукова-практычная канферэнцыя (2005, Гомель). Міжнародная навукова-практычная канферэнцыя, 25 — 26 кастрычніка 2005 г.: [прысвечаная 150-годдзю з дня нараджэння Е.Р. Раманава: зборнік матэрыялаў / рэдкал.: А.Р. Яшчанка [і інш.]. — Гомель: ГДУ імя Ф.Скарыны, 2005. — 282 с. Ст. 255-258.