Традиционный народный обряд, бытующий на территории брянско-гомельского пограничья, представляет интерес для исследования, с одной стороны, как факт традиционной народной культуры, обладающий своей региональной спецификой; а с другой – как факт живой этнокультурной сакральной коммуникации, которая во многом формируется обрядовой лексикой. Поэтому лингвокультурологическое описание лексемы рушник, функционирующей в обрядовой традиции приграничных с Белоруссией районов Брянской области, представляется актуальным.
В традиционной народной культуре рушник выступает как предметная номинация, называющая материальную составляющую обряда, а также как обрядовое слово, конструирующее наряду с другими лексемами сакральный смысл обряда.
Роль диалектной номинации рушник в традиционной народной культуре
Рушник является одним из наиболее интересных элементов, функционирующих в народной обрядовой традиции. Этот ритуальный атрибут сопровождает восточных славян на протяжении всей жизни: от рождения до смерти. Так, Ольга Васильевна Яковлева отмечает роль символических значений рушника в обрядовом дискурсе: «Рушник у побуті – це необхідний предмет, який є в кожному домі. Рушник у сімейних обрядах – це вже сакральний предмет з високим семіотичним статусом, символ дороги, якою підуть разом після весілля молодята; або це – символ переходу (тунелю) зі світу, де мешкають предки, на білий світ в обряді народження дитини і навпаки – з цього світу в потойбіччя у поховальному обряді» [Яковлєва, 2014, 135].
На территории брянско-гомельского пограничья наименование рушник встречается и при описании календарных и традиционно-бытовых обрядов (рождение, крестины, свадьба, похороны, поминальные обряды). Наиболее многопланово специфика символического значения лексемы рушник и многофункциональность этого обрядового атрибута проявились в свадебной народной традиции. Рушник использовался на всех этапах традиционного свадебного обряда: он выполнял функции соединения, покрывания, украшения, одаривания. «Ніводнае сапраўднае вяселле ва ўсходніх славян не абыходілася i не абыходзіцца без ручніка, – подчеркивает Александра Александровна Станкевич, делая акцент на многофункциональности рушника в традиционном восточнославянском свадебном обряде. – На вяселле ручнікі ўпрыгожвалі хаты маладых… Ручнік станавіўся абавязковым атрыбутам сватання і заручын… Часта ручнік выступаў у ролі падарунка. Ручнік быў неабходны ў час падзелу каравая. Без ручніка немагчыма ўявіць сабе вянчання.» [Станкевіч, 2005, 74-75].
В «Толковом словаре русского языка» Д.Н. Ушакова фиксируется следующее значение: «РУЧНИК (или рушник), ручника, м. (обл.). Полотенце» [Ушакова, 1935-1940]. «Словарь народных говоров Западной Брянщины» предлагает подобную дефиницию: «РУШНИК и УТИРАЛЬНИК – полотенце» [Расторгуев, 1973, 323]. Более широкое описание значения номинации рушник представлено в «Брянском областном словаре»: «Рушник, м. Полотенце. // Длинное, украшенное вышивкой, кружевом полотенце, которое вешали на иконы, картины, стены» [Курганская, 2007, 288]. Среди значений лексемы рушник, отраженных в «Словаре русских народных говоров», представлены следующие: «Ручник и рушник, м. Полотенце, обычно праздничное, вышитое <.> Расшитое, вышитое полотенце, употребляемое как украшение (икон, стен и т п.) <.> Ручник. Полотенце, подаваемое гостям за обеденным столом вместо салфеток <.>. Полотенце, подаваемое гостям, сидящим за столом, на колени <.>. Грубое домотканое льняное или посконное полотенце <.>. Маленькая подстилка, коврик, используемый при земных поклонах, чтобы не испачкать руки об пол» [Филин, Сорокалетов, 2001, 283-285].
Специфика символических значений лексемы рушник в свадебном обрядовом дискурсе
Попадая в структуру обряда, диалектное наименование рушник наделяется специфическими сакральными смыслами, символическими значениями, отражающими специфику основных этапов обрядового процесса. Семиотический механизм перехода значения слова из бытового в символическое описан О.В. Белугиной, которая называет подобную лексику «эвентуальной»: «Данный блок содержит в себе как нормативные, так и диалектные языковые единицы, которые обозначают явления повседневной жизни человека, в связи с чем характеризуются минимальной степенью этнокультурной маркированности. Выбор термина обусловлен тем, что символическое значение таких языковых единиц способно проявляться при соответствующих условиях (лат. evenire – выходить, проявляться). Попадая в рамки обрядового дискурса, такие наименования либо в результате расширения смыслового объёма слова наделяются собственно сакральной семантикой, либо начинают объективировать символический компонент значения за счёт переосмысления денотативных признаков обозначаемой реалии» [Белугина, 2016].
Так, в бытовой жизни рушник – вышитое полотенце. В свадебном обряде рушник – символ согласия при обручении (перевязывался через плечо), символ отеческого благословения (нарушнике благословляли), символ счастливой и долгой супружеской жизни (связывал руки молодых при венчании), символ достатка и богатства (застилался под ноги молодым при венчании, под рушник клали зерно, деньги), символ уважения и почитания (на рушнике выносится/подавался обрядовый хлеб – каравай). Часто во время свадебного обряда, встречая молодых, рушниками застилали дорогу от порога до стола. На территории приграничных с Беларусью районов Брянской области зафиксированы обрядовые действия, отражающие региональную специфику встречи молодых. С помощью рушников шесть пар из числа гостей сооружали символическую арку, через которую проходили молодые муж и жена на празднование в дом родителей невесты: «Мать нявесты после захса встрячяеть с хлебам и солью, но толька если не ўдава. Абязатяльна встрячяеть замужняя жэнщина. Станавилися двятацать чалавек па два, брали рушники, и маладыя прахадили, как черяс ручаёк» (Записано от Шмухляровой Валентины Никандровны, 1952 г.р., с. Старый Кривец, Новозыбковский район, Брянская область, РФ).
Традиционный свадебный обряд включал в себя ритуал связывания различных свадебных чинов: старост, бояр, дядек, а чаще всего – дружков (ближайших друга и подругу жениха и невесты, свидетелей). На исследуемой нами территории наименование рушник встречается и при описании этого игрового, потешного обрядового действия – перевязывания рук дружкам: «Ну, па адной: друшок старшый и падрууа старшая. Но если родичи багатыи, то магли и па двух. И вешають им ужэ деўки друшку платочак, букет вешають и пярявязывають и друшок и дядьки, если есть, пярявязывають рушниками и бал делають» (Записано от Чернобановой Анны Ивановны, 1927 г.р., с. Манюки, Новозыбковский район, Брянская область, РФ). Зафиксированное в данном случае игровое, сатирическое обрядовое значение «перевязывания рушниками» подчеркивается тем фактом, что соединенные таким образом дружки открывают свадебный «бал», то есть гулянье, основное веселье.
Рушник являлся неотъемлемой частью приданого невесты, которое каждая девушка готовила себе заранее. Приданое укладывалось в сундук и включало, как правило, постель (подушки, одеяла, перину), а также дары жениху и новым родственникам (рубахи, платки, рушники). В этой ситуации отчетливо проявляется символическое значение рушника как обрядового дара: «У приданае пастель даютъ. Спорили багата. Друшки, гости, каторыя баявыя, так ужэ спорять: етыя не дають нявесты – дайте выкуп. У адних была так: сундук етый тягали, можа, час на руках, етыя не дають выкуп, а етыя тягають [А постель отдельно не выкупали?] Пастель аддельна давали, а ў сундуке ужэ наряды, рушники (Записано от Чернобановой Анны Ивановны, 1927 г.р., с. Манюки, Новозыбковский район, Брянская область, РФ).
В свадебном обряде рушники выполняли еще одну обязательную функцию: на второй день празднования невеста «вешала рушники» – украшала ими дом свекрови (красный угол избы, стены, оконные и дверные проёмы). Обыденное украшение дома в контексте свадебного обряда наделяется сакральным смыслом, актуализации которого способствуют в том числе контекстуальные распространители «вешать, навешать, завесить, убирать, поубирать, украшать»: «А тада ужэ приижають, придании, то есть гости маладой. То ани забрали пастель адну, а назавтра вязуть астальныя: и сундук тэй, и вузял, рушников. И ужэ украшають хату маладога: вешають на вокна, рушники вешають, убирають хату, паубирають и ужэ ўсе, и ўсех за стол сажають» (Записано от Чернобановой Анны Ивановны, 1927 г.р., с. Манюки, Новозыбковский район, Брянская область, РФ); «Закон же шырму: штоп пашла ты замуш, на окна вешала и рушники вешала у свякрухи. Павязли маладайку, и ты едяш з рушниками. И не дефка, а замужняя ужэ и не развадяга. А тольки, штоп замужам была, с хазяинам. Рушники вешать едя з маладайкой ти с сястрой» (Записано от Елисеенко Нины Макаровны, 1937 г.р., с. Верещаки, Новозыбковский район, Брянская область, РФ).
Эти обрядовые действия в некоторых районах исследуемых территорий выполнялись вечером первого свадебного дня. Богатство убранства дома говорило о старании и достатке невесты. Причем это ее умение часто оценивалось не только участниками свадебного обряда, но и многими другими жителями села: «Ну, прыдання ета – палатенца, рушники – могуть вечарам прынесть. Если вечарам не прынясли маладому завысить, то як прывязуть маладую, и вешають» (Записано от Колесниковой Ульяны Васильевны, 1941 г.р., с. Заборье, Красногорский район, Брянская область, РФ); «Да, у первый день. И вешають у свякрови рушники, занавески на двери. Ў первый день вечарам маладайку привозять. Свадьба ужэ канчаяца, и маладайку вязуть. Ўсё. А люди бягуть улядеть, сколки рушников навешана. А як маладайку как забярають, пасодять маладайку» (Записано от Елисеенко Нины Макаровны, 1937 г.р., с. Верещаки, Новозыбковский район, Брянская область, РФ).
Заключение
Учитывая вышесказанное, можно говорить о том, что номинация рушник в рамках свадебного обрядового дискурса выступает в качестве «эвентуальной» лексемы и актуализирует свое символическое значение посредством контекстуальных распространителей.
Таким образом, этнографический и лингвокультурологический анализ фольклорных текстов, зафиксированных на территории брянско-гомельского пограничья, выявил, что в традиционном свадебном обряде номинация рушник отражает в представлении народа неразрывность традиционного и духовного начал и выступает в качестве средства трансляции этнической культуры, эксплицируя символическое значение обрядового текста.
Библиография
- Белугина О.В. Специфика функционирования обрядовой лексики в фольклоре юго-западных районов Брянской области: дис. канд. филол. наук. Брянск, 2016. 273 с.
- Курганская Н.И. (ред.) Брянский областной словарь. Брянск, 2007. 381 с.
- Расторгуев П.А. Словарь народных говоров Западной Брянщины. М.: Наука и техника, 1973. 296 с.
- Филин Ф.П., Сорокалетов Ф.П. (ред.) Словарь русских народных говоров. Вып. 35. Реветь-Рящик. СПб.: Наука, 2001. 360 с.
- Станкевіч А.А. Беларуска-рускае моўнае ўзаемадзеянне ў беларускай вясельнай лексікі // Станкевіч А.А. Абрадавая лексіка ў гаворках Гомельшчыны: этналінгвістычны аналіз. Гомель: ГДУ ім. Ф. Скарыны, 2015. 269 с.
- Ушаков Н.Д. (ред.) Толковый словарь русского языка: в 4 т. 1935-1940. URL. http://www. dict.t-mm.ru/ushakov/
- Яковлєва О.В. Обрядовий дискурс у системі національної лінгвоментальності. Одеса: ОНУ ім. І.І. Мечникова, 396 с.
The role of the symbolic attribute of the rushnyk in a traditional wedding ceremony (by the example of territories of the Bryansk Oblast bordering with Belarus)
Authors: Svetlana N. Starodubets, Mariya A. Krivonosova
The article analyzes linguistic material that reflects the Іехісаі features of the wedding ritual folklore of the districts of the Bryansk Oblast bordering with Belarus. The authors consider the ritual multifunctionality of the wedding attribute of the rushnyk (towel) and also perform ethno-linguistic analysis of the symbolic meaning of the lexeme rushnyk, prevailing in the border areas. It is noted that the dialect name under examination is found in the description of the calendar and traditionally everyday rituals. But the specifity of the symbotic meaning of ”eventual” lexeme rushnyk is fully evident in the wedding folk tradition. Fixing the transition of the meaning of the word from household to symbolic as a result of its involvement in the structure of the wedding ritual discourse, the authors analyze the mechanisms of providing dialectal lexeme wtih spedfic sacred meanings, symbotic meanings, reflecting the main stages of the ritual process and actualizing usually through contextual distributors. The ethnographic and linguistic-cultural analysis of folklore texts recorded іп the territory of the Bryansk-Gomel frontier and acting as the fact of specific regional folk culture allows the authors to argue that the nomination of the rushnyk, functioning іn a wedding ceremony, reflects the continuity of the traditional and spiritual beginnings in people’s mind and acts as a means of translating ethnic culture.
Источник: Культура и цивилизация. 2016. Том 6. № 5А. С. 102-109.
Авторы: Светлана Стародубец, Мария Кривоносова
