Речевой портрет жителя Добруша Гомельской области Беларуси

Диалектная речь — не только отражение истории языка, но и кладезь информации об истории народа, его быте, традициях, обы­чаях, мировоззрении. В условиях, когда происходит переоценка ценностей русского человека, особенно важно возвращение к кор­ням. Сделать это можно, обратившись к конкретной диалектной языковой личности, которая заключает в себе как типичные для но­сителя русского языка, так и индивидуальные черты языковой кар­тины мира.

Изучение понятия языковой личности началось в зарубежной лингвистике ещё в конце 19 — начале 20 столетия. Так, отдельные упоминания об этом феномене встречаются в работах В. Гумбольдта, Ф. де Соссюра, Л. Вайсгербера и др., но более пол­ное освещение интересующего нас явления представлено в трудах отечественных лингвистов первой трети 20 века — начала 21 века В. В. Виноградова, И. А Бодуэна де Куртенэ, Г. И. Богина, Ю. Н. Караулова, К. Ф. Седова и многих других.

Сам термин “языковая личность” был предложен и описан в 1984 году в докторской диссертации “Модель языковой личности в её отношении к разновидностям текстов” Г.И. Богиным [11]. Языко­вая личность, по его мнению, — это отдельно взятая личность, рас­сматриваемая с точки зрения её языковых способностей и коммуни­кативной компетенции.

Под языковой личностью в лингвокультурологии понимается “закреплённый преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определённого языка, своего рода “семантический фоторобот”, составленный на основе мировоззренческих установок, ценностей, приоритетов и поведен­ческих реакций, отражённых в словаре…” [2, с. 66].

Чаще всего понятие языковой личности связывают с конкрет­ным индивидом, но в лингвистике указанное понятие в сочетании с прилагательным коллективный применяют и к группе лиц — носите­лей языка, одинаково проявляющих себя в процессе речевой дея­тельности. К. Ф. Седов считает, что выделение таких групп вполне закономерно, так как любой группе свойственен схожий взгляд на мир.

Итак, в современном языкознании существует четыре основные точки зрения на понятие языковая личность. Сторонники первой точки зрения (В. В. Виноградов, Г. И. Богин, Г. Н. Беспамятнова) убеждены, что ключевым звеном в дефиниции языковой личности нужно считать индивидуальность. Другие же учёные (И. А. Бодуэн де Куртенэ, С. Г. Воркачёв) рассматривают этот феномен как выра­женный в языке “базовый национально-культурный прототип носи­теля определённого языка” [6, с. 19]. Ю. Н. Караулов уверен в том, что языковая картина мира, которая является основополагающим элементом языковой личности, состоит из инвариантной и вариа­тивной частей, а, значит, языковая личность отражает в себе как по­стоянные, характерные для определённой группы людей, так и су­губо индивидуальные, присущие только конкретному человеку, черты [12]. Мы придерживаемся точки зрения Ю.Н. Караулова. Считаем, что речевой портрет является частным репрезентантом языковой личности, обладающей многоплановой характеристикой речевых и языковых особенностей в целом (и устных, и письмен­ных).

Согласно диалектологической карте русского языка 1915 года Добрушский район входит в состав говоров, переходных от бело­русских к южновеликорусским, а следовательно, включает в себя черты обеих групп.

31 марта 2019 года нам удалось побеседовать с коренной жи­тельницей города Добруша Гомельской области Светланой Михай­ловной Гончаровой 1956 года рождения. Светлана Михайловна ро­дилась и всю жизнь провела в г. Добруше.

Анализ речи С. М. Гончаровой с точки зрения фонетики пока­зал, что респондент в целом соблюдает литературные произноси­тельные нормы.

В области ударного вокализма диалектные особенности в речи информанта отсутствуют.

В области безударного вокализма для речи С. М. Гончаровой характерны после твёрдого согласного звука аканье, после мягкого — иканье и эканье. Так, Светлана Михайловна говорит с[а]седей, пок[а]ления, т[а]ржественной, [а]бщественниками, одн[а]значна, т. е. после твёрдого согласного звука в первой предударной позиции произносит [а] независимо от орфографического написания а/о. Та­кое произношение одновременно является и литературной нормой, и особенностью южновеликорусского наречия. В первой предудар­ной позиции после мягкого согласного звука на месте [э] респон­дент произносит [и]: встр[и]чаемся, врим[и]на, прич[и]щаться, тел[и]фон, ч[и]сночная. Это значит, что её произносительной мане­ре присуще иканье, что является особенностью диалектного произ­ношения. Но в этой же самой позиции в других словах наблюдается и орфоэпическая норма произношения — эканье, т. е. произнесение [э] в первом предударном слоге после мягкого согласного: Св[э]тлана, нич[э]во, вс[э]гда, м[э]ня, н[э]давна.

Произнесение согласных звуков С. М. Гончаровой имеет сле­дующие особенности:

1) преобладание у фрикативного над г взрывным: [γаду], [аγароды], [многих], [γаварим], [некаγда], но [гораде], [кагда];

2) отсутствие интервокального [в]: [наэрна] (наверно);

3) наличие ў неслогового: [сноў] (снов), эта особенность, харак­терная для российско-белорусского приграничья, отмечается в [8, с. 556];

4) замена [к] на [х]: [хто] (кто);

5) звуки [ч’] и [ц] артикулируются как мягкий и твёрдый соот­ветственно;

6) наличие произносительных вариантов звукосочетания чт — [ч’], [ш], [шт]: [чо], [шо], [што] (что);

7) в отдельных случаях пропуск звука [г] в звукосочетании гд: [када], [тада];

8) отсутствие замены фонемы [ф] вариантами [хв], [кв], [х], [к], что в целом характерно для речи жителей российско-белорусского (белорусско-российского) приграничья и отмечается в [7, с. 42]: [ф]сех, [ф]атагра[ф]ировать, пра[ф]ессии;

9) наличие произносительных вариантов лексемы вот: [вот], [во], [от].

Языковые черты, обозначенные номерами “5” и “8”, не выходят за пределы литературной нормы. Языковая черта №2 отмечена в говорах северновеликорусского наречия (данное явление имеет древнерусское происхождение, поэтому может встречаться и в бе­лорусских говорах), языковые черты №1, №3, №7 присущи говорам южновеликорусского наречия, а языковая черта №4 типична для белорусского языка [5, с. 33-50]. Шестая языковая черта указывает на владение информантом литературной [што] и нелитературными [чё], [шо] формами произношения. Последние пришли в активное употребление из просторечия, аналогичная ситуация связана и с де­вятой языковой чертой [9, с. 23].

Проанализируем лексикон С. М. Гончаровой по критерию “сфе­ра употребления”. В зависимости от сферы употребления лексемы, входящие в словарный состав информанта, подразделяются на об­щеупотребительные литературные (их большинство) и разговорно-сниженные, диалектные (одна единица), жаргонные (одна единица). Приведём примеры на каждую группу.

Общеупотребительные литературные слова

“Многих. Друзей пално, кумавьёв пално, саседей пално. Многих”.

Все лексические единицы, входящие в это предложение, отно­сятся к общеупотребительным, слово категории состоянии “полно” употреблено в значении “много”.

“И я взяла там тарелачки наши дешёвинькии такии, каторые на, на самый низкий сорт. И я пабижала к этаму дидульки и аддала тарелачки эти и капеички. Он на миня так пасматрел, сказал: “Ну, спасиба”, па-польски. И я аташла и плачу, плачит душа, понима­ешь? И дела в том, што я стаю и плачу, а мне кричат, а у меня пасуда была самая дишёвая, патаму што я жила тада с дитьми, са­мая бедная была. И в ризультати кричат: “Свет, иди сюда!”. Вот и я падхажу, возли миня стаит пан, высокий, с барсетачкай, па тем времинам мы ищё ни знали, шо эта такое для мущин, стаит краси­ва адетый, в светлам ва всём. А я гаварю: “А што вы хатели?” А он гаварит: “Я хачу вот эта всё взять у вас”. И паказывает на моё весь тавар на белый. Хатя там лучше было. Вот придставляишь, как Бог тут же благадарит, идёт отзыв, ат души чиловека благадарит, ни зажать ничево, памочь чему-та — тут же благодарицца в тыщу сто крат”.

Глагол зажать в данном контексте употреблён в значении “утаивать, припрятывать что-л. от кого-л.”, в толковом словаре Т.Ф. Ефремовой [4] дана помета “разг.-сниж.”, указывающая на принадлежность слова к сфере непринуждённого общения.

“Нужна меньше есть, пить малака, аказываецца, хлеба паменьше кушать, вино пить нельзя, а мы ево любим, краснае вино очень любим, свойскае асобенна, са своего винограду, правда?”.

Лексическое значение прилагательного свойский в приведённом предложении — “собственного, домашнего изготовления, производ­ства и т. п.; не купленный”. Поскольку в словаре Т.Ф. Ефремовой [Там же] возле этого значения есть помета “разг.”, то мы можем так же, как и предыдущем случае, говорить о принадлежности слова к сфере непринуждённого общения.

Диалектизмы

“Эта мама рассказывала, ну эта кагда ужи павзраслели мы, дак ана тожи рассказывала, што там жила вот эта женщина, как назвать, знахарка или как, видунья, ни знаю”.

Слово дак зафиксировано в “Брянском областном словаре” (2011) в значении “так”, следовательно, оно относится к диалектной лексике [1, c. 85].

Жаргонизмы

“Какая примета? Ну а какая примета? Што-та за примета? Щас, падаждите, сразу не врубишься”.

Глагол врубаться в этом предложении имеет значение “пони­мать, догадываться, вникать”. Это значение находим в “Словаре русского арго” (2002) [3], что говорит о принадлежности этой лек­семы к пласту жаргонной лексики.

В результате проведённого исследования мы пришли к следу­ющим выводам.

Для речи жительницы г. Добруша Беларуси характерны языко­вые черты, говорящие в большинстве случаев о соблюдении норм русского литературного языка, что обусловлено наличием высшего образования у респондента, проживанием в городской местности (имеют место черты городского просторечия, разговорные слова). Идиолект С. М. Гончаровой характеризуется некоторыми фонетиче­скими и семантическими особенностями белорусских говоров, а также фонетическими и грамматическими чертами южновеликорус­ского наречия, в частности, брянских говоров. Главной языковой особенностью речи С. М. Гончаровой является употребление лите­ратурных, просторечных и диалектных вариантов. К последним в области фонетики относятся иканье (тел[и]фон), γ фрикативный (|γаварим|), отсутствие интервокального [в] ([наэрна]), наличие ў неслогового ([сноў]), в отдельных случаях пропуск звука [г] в зву­косочетании гд ([када], [тада]), замена [к] на [х] ([хто]), наличие произносительных вариантов звукосочетания чт ([чо], [шо], [што]); наличие произносительных вариантов лексемы вот ([вот], [во], [от]), отличная от нормы постановка ударения в отдельных словах (умерли ). Первые пять языковых черт присущи южновеликорусским говорам, шестая языковая черта — белорусского происхождения, три последние — особенности городского просторечия. В области грам­матики “ненормативными” являются диалектные формы некоторых существительных (дитё, печа, ведьмов), местоимений (така, таки, ета), глаголов (бывая) и пропуск предлога в отдельных синтаксиче­ских конструкциях: Ну вот празники нельзя гаварить, ругацца никагда ничево ни с кем ругацца (отсутствие предлога в устанавлива­ется из контекста). В области лексики характерны следующие осо­бенности: преобладание литературной (горад, саседей, атец, сон) и разговорной (зажать) лексики над диалектной и жаргонной (по­следних всего по 1 слову — дак, врубиться); употребление предлога в нетипичном для литературного языка значении (жить на (в) Добруше; вино со (из) свойскаγа винограду).

Список использованных источников

1. Брянский областной словарь / авт.-сост.: Е. П. Гарбузова, Т. И. Клименко, М. Н. Кобытева, Н. И. Курганская, Л. Т. Лошманова; отв. ред. Н. И. Курганская. — Изд. второе, испр. и доп. — Брянск: РИО БГУ, 2011. — 361 с.
2. Воркачёв, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С. Г. Воркачёв // Филологические науки. — 2001. — № 1. — С. 64-72.
3. Елистратов, Е. С. Словарь русского арго [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://russian_argo.academic.ru/. — Дата доступа: 10.09.2019.
4. Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково­словообразовательный / Т. Ф. Ефремова . — М.: Русский язык, 2000 [Элек­тронный ресурс]. — Режим доступа : http://efremova.info./ — Дата доступа: 10.09.2019.
5. Малахов, А. С. Русская диалектология: теория и практика: учеб. пособие / А. С. Малахов; Владим. гос. ун-т имени А. Г. и Н. Г. Столето­вых. — Владимир: Изд-во ВлГУ, 2013. — 111 с.
6. Прокофьева, Е. В. Диалектная языковая личность на Алтае: дисс. … канд. филол. Наук / Е. В. Прокофьева. — Барнаул, 2012. — 216 с.
7. Пронченко, С. М. Олимпиадные задания по русскому языку на фольклорно-диалектологическом материале, собранном в юго-западных районах Брянской области / С. М. Пронченко // Русский язык в школе. — 2017. — № 6. — С. 40-45.
8. Пронченко, С. М., Мухина, М. А. Фольклор и язык Российско-Белорусского пограничья / С. М. Пронченко, М. А. Мухина // Вестник Ни­жегородского университета им. Н. И. Лобачевского. — 2011. — № 6 (2). — Ч. 2. — С. 553-557.
9. Соломина, Е. В. Языковая личность носителя городского просто­речия: дис. . канд. филол. наук / Е. В. Соломина. — Томск, 2016. — 236 с.
10. Стародубец, С. Н. Специфика определения статуса устной разно­видности национального языка юго-западных районов Брянской области / С. Н. Стародубец // Коммуникативные позиции русского языка в славян­ском пограничье: двуязычие и межъязыковая интерференция: научные доклады участников Международного форума русистов (г. Новозыбков, Брянская область, 24-26 мая 2018 г.) / под ред. С. Н. Стародубец, В. Н. Пустовойтова. — Брянск: ООО «АВЕРС», 2018. — С. 5-10.
11. Табаченко, Т. С. Феномен языковой личности в современной науке / Т. С. Табаченко [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.libsakh.ru/books/v%20kopilku/Materialy%20konferencii/izdanija/Tabach%20enko%20T.S.%20Fenomen%20jazykovoi%20lichnosti%20v%20sovremennoi%20nauke.pdf. — Дата доступа: 28.08. 2019.
12. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Карау­лов. — 7-е изд. — М.: Издательство ЛКИ, 2010. — 264 с.

Авторы: И.К. Порядина, С.Н. Стародубец
Источник: Идиолект русской языковой личности как отражение лингвокультур­ной ситуации в славянском пограничье: сборник докладов участников Международного научного форума (г. Новозыбков, Брянская область, 23­26 октября 2019 г.) / Под ред. С.Н. Стародубец, В.Н. Пустовойтова, С.М. Пронченко. — Брянск: ООО “АВЕРС”, 2019. — С. 240-246.