Во второй половине 1948 г., во многом после провала плана И. Сталина по созданию мирового религиозного центра в Москве («Московского Ватикана»), в церковно-государственных отношениях происходит перелом. Государственные органы избирают тактику постепенного вытеснения Православной церкви на периферию общественной жизни [1, с. 346-350]. В этой связи важно изучить, как реализовывалась советская конфессиональная политика на уровне отдельных регионов, и каким было положение в то непростое время православного духовенства, которое, в первую очередь, и испытывало на себе воздействие данной политики. Ценную информацию о православных священнослужителях и их деятельности содержит документация Уполномоченных Совета по делам Русской Православной церкви. На основе сохранившихся в архивах документов Уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области мы предприняли попытку исследования положения православного духовенства на Гомельщине в начале 1950-х гг.
В тот период вся территория БССР входила в состав Минско-Белорусской епархии, которую возглавлял архиепископ Питирим (П.П. Свиридов, 1887-1963) [2, с. 235]. В Гомельской области в 1952 г. насчитывалось 47 православных священнослужителей. Из них — 46 священников и 1 диакон, который служил в Петропавловском соборе [3, л. 3]. Для сравнения: в Гомельской епархии в настоящее время служит 93 священника и 42 дьякона [4]. В каждом приходе было по одному священнику, за исключением Петропавловского собора, где служило два священника.
Архиепископ намеревался увеличить их количество до трёх, но подходящей кандидатуры не находилось. Помимо священников, в каждой церкви был псаломщик. Как правило, псаломщиками являлись женщины. Из женщин состояли и церковные хоры в большинстве приходов. Смешанными церковные хоры были в Гомеле, Речице [3,л.З].
В рассматриваемый период власти разрешали священникам и диаконам, которые являлись слушателями духовных семинарий и академий, в рождественские и пасхальные праздники проходить практику «там, где им нравится». На Рождество 1952 г. в Добруше служил слушатель Московской духовной академии священник Соколовский, в Гомеле — слушатель Минской духовной семинарии диакон Буглаков [3, л.11].
В абсолютном большинстве представители духовенства являлись людьми весьма солидного возраста (старше 55 лет). Священнослужителей в возрасте до 40 лет (в документах они названы «молодыми») насчитывалось всего 4 человека, из которых лишь 2 являлись выпускниками семинарий. Надо полагать, что образовательный уровень значительной части православного духовенства, особенно сельского, был невысоким. Власти отмечали, что «духовенство на селе газеты читает мало, текущими событиями не интересуется» [3, лл. 3, 17]. Но были и исключения. Так, настоятель церкви в Турове Теодорович в своё время окончил Петербургскую духовную академию [5, л. 58].
Некоторые представители духовенства являлись выходцами из Западной Беларуси (называемые в документах «западниками»), К их числу относился священник Александр Троцкий, служивший в деревне Новые Дятловичи Гомельского района [5, л. 16]. В Речице благочинным был священник Ревинский родом из Западной Беларуси, говоривший с польским акцентом [6, с. 28]. В гомельской железнодорожной церкви (вероятно, Никольская церковь — С.В.) был священник Артецкий (1891 г.р.), сын учителя, юрист по образованию. В 1916-1923 гг. он служил в армии, занимал там командные должности. В 1923 г. уехал в Польшу, а с 1939 г. работал в советских органах власти. Священником он стал в 1948 г. Деятельность священников, приехавших на Гомельщину из Западной Беларуси, была довольно успешной. Власти отмечали, что «прибывшие из западных областей служители культа…проявили себя как весьма активные церковные деятели, и поэтому они сумели завоевать авторитет среди верующих». В качестве примера можно назвать иерея Павла Латушко, уроженца Смолевичского района, который за три года в Лоеве отремонтировал молитвенный дом и вообще «показал себя как фанатичный церковник, сумевший привлечь массу верующих в церковь своей неимоверной усердной службой и почти монашеским поведением, что очень нравилось верующим, которые считали его настоящим священником». Верующие воспротивились его переводу в другой приход [5, л. 16, 21].
По устоявшейся в историографии традиции, история церкви в конкретный исторический период обычно рассматривается сквозь призму её взаимоотношений с государством, с помощью бинарной оппозиции «церковь-государство». Внутрицерковные отношения — вопрос, мало изученный в историографии. Как свидетельствуют архивные документы, в начале 1950-х гг. в среде духовенства на Гомельщине имели место «конфликты и прочие дрязги». Одним из проявлений этого являлось определённое противостояние между священниками-монахами и представителями белого духовенства [6, с. 27]. Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Гомельской области В. Лобанов отмечал, что некоторые служители религиозного культа восточных областей враждебно относятся к служителям религиозного культа, прибывшим из западных областей БССР». Последних могли подозревать в скрытом католицизме [3, л. 22; 6, с. 28].
В среде духовенства существовали и интриги. Так, бывший настоятель Ветковского молитвенного дома Германов интриговал против сменившего его священника Анатолия Мисеюка. Власти, в свою очередь, без обиняков отмечали, что «такая борьба среди духовенства для нас желательна, чтобы духовенство компрометировало самих себя и ослабляло религиозную деятельность среди верующих» [5, л. 24].
Священники в начале 1950-х гг. часто меняли приходы. Одной из причин могло быть тяжёлое материальное положение сельских церквей. Примером может служить церковь в деревне Бобовичи Гомельского района, где в период с 1950 по 1953 г. сменилось порядка семи священников. Уполномоченный Совета по делам РПЦ в докладной записке секретарю Гомельского обкома КПБ (б) объяснял это малой доходностью прихода. Верующие из Бобович часто посещали Гомель, и, соответственно, собор Петра и Павла, Бобовичскую же церковь посещали не все и жертвовали на её нужды мало [6, с. 26-27]. В деревне Черетянка (в тот период Тереховский район, ныне — Гомельский) священники менялись через каждые 1-2 месяца [5, л. 7]. Подобные перемещения, разумеется, не способствовали нормальному протеканию церковной жизни.
В документах Уполномоченного по делам РПЦ по Гомельской области зафиксировано значительное число негативных фактов, связанных с представителями духовенства. Так, верующие деревни Черетянка обратились к председателю Гомельского облисполкома Абраменко с жалобой на местного священника Мельникова, который, по их утверждению, «пьяница, в церкви курит, пьёт, украл пасху, к нему ходят женщины как к мужчине». Не пользовался популярностью у верующих и священник Бобровничий, служивший в деревне Новые Дятловичи. Утверждалось, что он «пьянствовал, много брал за требы, иногда не соглашался хоронить за малую цену». После жалоб верующих архиепископ отстранил его от прихода и вообще запретил ему служить в БССР [3, л. 11]. Среди священников порой встречались очень колоритные фигуры. В деревне Дудичи Калинковичского района служил священник П.Р. Володько. Если верить отчёту Уполномоченного Совета по делам РПЦ, в прошлом тот был убийцей, дважды представал перед судом, а свою судимость скрывал. По просьбе верующих архиепископ отстранил его от служения [3, л. 18].
Вместе с тем, можно предположить, что ряд приводимых в документах нелицеприятных фактов относительно православных священников не соответствовал действительности. Косвенным свидетельством тому может служить случай в деревне Бобовичи Гомельского района, где церковный староста Морозов зарабатывал деньги покупкой свечей и перепродажей их в церкви. После того, как он был отстранён от своей должности, он начал «раскрывать и неблаговидные дела других лиц, в частности, бывшего священника иеромонаха Топтугина» [3, л. 5]. Действительно ли иеромонах был замешан в «неблаговидных делах» или же бывший староста был движим чувством обиды и желанием отомстить — вопрос остаётся открытым.
В иных случаях отрицательные характеристики, данные властями отдельным представителям духовенства, можно рассматривать как возможное подтверждение успешной деятельности последних. Настоятель церкви в Носовичах (Добрушский район) с характерной фамилией Попович был известен тем, что не брал денег за требы с бедных людей, вдов. Власти расценивали это как «всякие комбинации» [5, л. 65-66] священника, не допуская возможности того, что тот мог действовать в соответствии со своими убеждениями и своей совестью.
Были среди духовенства и те, кто в период Великой Отечественной войны оказывали содействие партизанам. Это священники Колесников (деревня Старая Белица Гомельского района) и Пищиков (Чечерск). О своих связях с партизанами рассказывал и священник Пшёнко, однако Уполномоченный по делам РПЦ по Гомельской области категорически отрицал правдивость подобных заявлений [3, л. 4].
Некоторые священники прилагали усилия по открытию церквей и даже строительству новых. Так, вдохновителем строительства православной часовни в деревне Шарпиловка Гомельского района был священник по фамилии Секач, который до этого длительное время служил в Речице, затем в Лоеве. В феврале 1951 г. часовня начала действовать [2, с. 236]. Её появление вызвало резко негативную реакцию со стороны властей. Председатель Лоевского райисполкома и Уполномоченный по делам РПЦ понесли наказание за это [3, л. 8-9]. На состоявшемся в октябре 1951 г. заседании Гомельского облисполкома было принято решение о ликвидации часовни [2, с. 236]. Однако обнаруженные нами архивные документы показывают, что она так и не была закрыта «ввиду массовых выступлений верующих», а в 1954 г. — внесена в список официально действующих в Гомельской области церквей и молитвенных домов [5, л. 1].
Представители духовенства в начале 1950-х гг. могли испытывать материальные трудности. Серьёзной проблемой для них являлись высокие налоги. Были зафиксированы случаи, когда платить подоходный налог священникам помогали верующие. Такие случаи имели место в населенных пунктах Носовичи (Добрушский район), Заспа (Речицкий район). Даже власти признавали, что взимание подоходного налога с духовенства не всегда происходит гладко, при этом основная доля вины возлагалась на самих священников, которые, с точки зрения властей, не всегда фиксировали все совершаемые ими требы или вели их учёт неправильно. Вместе с тем, в ряде случаев представители духовенства оформляли подписку на заём «Восстановление народного хозяйства». Особенностью советской эпохи было существование так называемого холостяцкого налога. С монашествующих он не взимался при условии наличия справки о монашеском постриге [3, л. 18, 25].
Следует отметить, что большая часть священнослужителей на Гомельщине жила за счёт совершения треб, получая от верующих за это деньги и продукты. В начале 1950-х гг. ещё продолжала существовать традиция, когда во время пасхальных праздников священники ходили по домам верующих и собирали продукты, деньги и др. Однако в указанный период данная традиция наблюдалась лишь в единичных случаях среди «старого духовенства» [3, л. 17]. Начиная с 1948 г. начали вводиться оклады для духовенства, однако на такую форму оплаты труда в начале 1950-х гг. перешло не более 25% священников на территории Гомельщины [3, л. 24].
Порой священническое служение было сопряжено с прямой угрозой для жизни и здоровья. В сентябре 1953 г. в деревню Головки на Мозырщине приехал настоятель церкви из Василевич по фамилии Корбатенко, чтобы совершить требу. Председатель колхоза Константин Штурма «обрушился с оскорбительной руганью» на священника, «пытался нанести удар кулаком Корбатенко, говоря, почему ты сел на колхозную машину и зачем сюда приехал». Один из колхозников, присутствовавший при этом, взял кол и «хотел им нанести удар по Штурме», но священник удержал его и уговорил не начинать драку [5, л. 41].
Ущемление прав священнослужителей со стороны властей могло принимать различные формы. Священник Василец из Ново-Барсукской церкви (Речицкий район) в 1950 г. получил от колхоза 0,20 га земли «под посев» и использовал её под огород, однако недолго. Решением Речицкого райисполкома (принято не позже 1952 г.) земля была возвращена обратно колхозу, с мотивировкой, что священник не состоит в артели [3, л. 13].
Наблюдались и случаи отказа священников от сана. В 1949 г. священник Тетерюков по просьбе своего сына отказался от служения и вернул властям выданное ими регистрационное удостоверение. Однако в 1951 г. он вновь был восстановлен в сане и получил приход [3, л. 4].
На Гомельщине в начале 1950-х гг. также были священники, не входившие в штат местного духовенства и не подчинявшиеся правящему архиерею, но, тем не менее, осуществлявшие своё служение. Так, в деревне Красное Гомельского района проживал священник Федор Ефремович Гончаров, который тайно крестил детей на дому, проводил венчания, а также занимался изготовлением икон [5, с. 78]. Возможно, он принадлежал к одному из течений в Православной церкви — «катакомбникам».
Список использованных источников и литературы
- Шкаровский, М.В. Русская Православная Церковь в XX веке / М.В. Шкаровский. — М.: Вече. Лепта. 2010. — 480 с.
- Навіцкі, У.І. Дзяржаўна-канфесіянальныя адносіны ў 40-90-я гг. / У.І. Навіцкі, У.М. Завальнюк // Канфесіі на Беларусі (к. XVIII — XX ст.) / В.В. Грыгор’ева [і інш.]; навук. рэд. У.І. Навіцкі. — Мінск: ВП Экаперспектыва. 1998. — С. 234-335.
- Государственный архив общественных организаций Гомельской области. — Ф. 144. — Оп. 50. — Д. 96.
- Гомельская епархия // Режим доступа: http://www.churcli.bv/belorusskiv-ekzarhat/%5Eomelskaia-%20eparliiia. — Дата доступа: 04.05.2018.
- Государственный архив общественных организаций Гомельской области. — Ф. 144. — Оп. 61. — Д. 73.
- Цыкунов, С.В. Исторические сведения о приходах Гомельской епархии. Гомельский район / С.В.
- Цыкунов, В.Л. Ветошкин. — Гомель, Барк, 2017.-212 с.
Автор: С.Ф. Веремеев
Источник: Мозырщина: люди, события, время: материалы Междунар. науч — практ. конф., Мозырь, 18-19 мая 2018 г. / МГПУ им. И. П. Шамякина; ред. кол.: Л. В. Гавриловец (отв. ред.) [и др.]. — Мозырь, 2018 – С. 23-27.
