Поляки белорусско-российско-украинского пограничья в 1920-1930 годы: демографический и социокультурный аспекты

В современных условиях актуальность приобретает изучение и всесторонний анализ истории многонациональной Беларуси, а также проживавших в ней различных этнических общностей. Изучение истории национальных меньшинств, их место и роль в развитии поли­тической, экономической и культурной жизни белорусско-российско-украинского погра­ничья (БРУП) в 1920-1930-е гг., сложный период становления и развития советской государ­ственности, имеет не только научное, но и в большей степени практическое значение. Это необходимо, прежде всего, для более глубокого понимания советской государственной национальной политики в БССР в условиях ее трансформации.

О польской общности в составе СССР межвоенного периода в современной белорус­ской, российской и украинской историографии имеется достаточное количество работ, но в большинстве своем в них рассматривается репрессивный аспект по отношению к полякам. Ни в коей мере не отрицая этого фактора, который повлиял на все стороны общественно­политической жизни, на судьбы и титульных этносов, и других национальных меньшинств БРУП, на наш взгляд, следует учитывать и другие аспекты. Необходимо воссоздать истори­чески объективную картину жизни поляков как этнического меньшинства в БРУП в 1920­1930-е гг., охарактеризовать их социокультурный облик, показать участие в различных от­раслях экономики, в общественных организациях и органах государственного управления, здравоохранении и культуре, уровень грамотности и образования.

Мобилизационная индустриализация, связанные с ней урбанизация и репрессивная коллективизация, трансформация советской национальной политики повлияли на демогра­фические и социокультурные процессы, затронули все население обозначенного региона, но в какой мере в БРУП, и особенно в БССР, эти процессы коснулись поляков современных комплексных исследований нет. Используя компаративистский метод, нами предпринята по­пытка восполнить пробел в обозначенной проблеме. Исходя из возможного объема публика­ции, остановимся на отдельных сюжетах, дающих представление о демографическом и со­циокультурном облике польского населения, прежде всего, проживавшего в БССР. Таблицы составлены, абсолютные и процентные расчеты сделаны автором с учетом частых изменений административно-территориального устройства исследуемого региона.

Данные таблицы 1 [1, с. 9-10], [2, с. 86, 106-107], [3, с. 57, 59, 68, 70], [4, л. 12], [5, л. 16] свидетельствуют об устойчивой тенденции к уменьшению численности поляков в це­лом в СССР и трех славянских республиках и резком (в 6,3 раза) росте их численности в дру­гих республиках в 1939 г. по сравнению с 1926 г.

Таблица 1 — Динамика численности поляков в СССР по данным переписей

Примечание: *) — другие регионы и республики СССР подсчитано автором.

Перепады численности населения в РСФСР не только касаются поляков. Так, напри­мер, количество белорусов в этой республике уменьшилось с 637 634 человек до 349 214, практически в 2 раза [6 с. 34], [2, с. 88], но никто не считает эти изменения результатом толь­ко репрессивных мер. На наш взгляд, уменьшение численности тех или иных этносов в меж­переписной период не корректно объяснять только репрессивными мерами. Надо учитывать и процесс ассимиляции. За счет репрессированных (спецпереселенцы и др.), в т. ч. и поляков, увеличилась численность нетитульных этносов в среднеазиатских республиках, особенно в 1937-1938 гг. Из 66 462 поляков, учтенных переписью 1939 г. в других республиках, 54 809 человек (5 202 — в городах и 49 607 — в селах) находились в Казахской ССР: 53,2 % — в Севе­ро-Казахстанской, 21,9 % — в Акмолинской и 24,9 % — в других областях этой республики. В Карагандинской области, где находился печально известный «КАРЛАГ», проживало 2 562 поляка (1 955 — в городах и 607 — на селе) [подсчитано по: 3, с. 76-78]. Поляки, как и белору­сы, подвергались репрессиям. В ходе так называемой «польской операции» в БССР с августа 1937 г. до сентября 1938 г. органами НКВД было арестовано 21 407 человек участников Польской организации военной (ПОВ) и повстанческих организаций, польских шпионов и диверсантов, из которых 10 120 белорусов и 9 196 поляков [7, с. 457].

В БРУП в границах 1926 г. (окончательно они были установлены в 1929 г.) проживало: в БССР — 97 498 поляков (12,5 % от общей численности в СССР), в Западном районе РСФСР — 8 455 (1,2 %), в Плесском подрайоне УССР — 129 050 (16,5 %), т. е. 30,2 % приходилось на по­граничный регион (подсчитано по: [8, с. 8], [6, с. 34], [1, с. 9], [9, с. 73], [10, с. 8]). Как видим, в белорусской и украинской составляющей БРУП проживало третья часть поляков СССР. По доле городского населения, поляки относились к числу наиболее урбанизированных наций. В СССР 32,7 % их проживало в городах, в БССР — 20,2 %, в РСФСР — 64,7 % (в Западном районе — 57,5 %), в УССР — 20,7 %. Эти показатели в целом превышали степень урбанизации титульных этносов в трех республиках. В БРУП исключение представляли округа белорусского и украин­ского Полесья с большим аграрным перенаселением. В Полесском подрайоне (абсолютное большинство поляков проживало Волынском и Коростеньском округах) степень урбанизации их составляла 7,8 %, а украинцев — 9,5 %. В Мозырском округе в городах проживало 5,1 % по­ляков и 6,3 % белорусов (подсчитано по: [8, с. 8], [6, с. 34], [1, с. 9], [9, с. 73], [10, с. 8]).

Из таблицы 1 видно, что с 1926 г. по 1937 г. численность поляков абсолютно уменьши­лась как в целом по стране, так и в союзных республиках (в РСФСР более, чем в 2 раза), кроме БССР, где численность поляков увеличилась на 22 383 человека или на 123 %. При­рост всего населения с 1926 г. по 1937 г. в СССР составил 110,2 %, в РСФСР — 111,7 %, в УССР — 98,1 %, в БССР — 105,5 % [11, лл. 30, 31], [12, л. 8]. В БССР количество белорусов за этот период увеличилось на 108,6 % [4, л.12], [12, лл. 15-16]. Более корректное сравнение по БРУП возможно только по данным переписи 1939 г., т. к. только в 1937-1938 гг. заверши­лось формирование областей в регионе. Из таблицы 2 (составлена по: [13, л. 6], [14, л. 6], [15, л. 6], [16, л. 6], [17, л. 6], [18, л. 6], [19, л. 6], [20, л. 8], [21, л. 6]) видно, что абсолютное большинство поляков по-прежнему проживало в украинских составляющих пограничья. Численность поляков заметно уменьшилась в российских и белорусских областях.

Таблица 2 — Поляки в составе населения БРУП по данным переписи 1939 г.

Примечание: *) — процент к итогу.

Население БРУП и до революции, и после в абсолютном большинстве являлось сель­ским. Первая мировая война сильно повлияла на уменьшение лиц мужского пола в крестьян­ских хозяйствах. Большие мобилизации продолжались и после Октябрьской революции, особенно в годы польско-советской войны. Наблюдалась миграция поляков в Польшу. Это привело к сущестенным демографическим последствиям в связи с нарушением гендерного баланса. В 1926 г. у белорусов в БССР женщин было на 2,6 % больше, чем мужчин, а у поля­ков — на 5,4 % [1, с. 9]. Небольшой подъем послевоенной компенсаторной рождаемости при­ходится на 1923-1927 гг., но это по-разному повлияло на ее рост у различных народностей. У поляков наметилась тенденция к снижению количества женщин-полячек, которые выходили замуж за представителей своей национальности. Это приводило к снижению рождаемости. Так, в 1926 г. на 1 000 населения в Европейской части РСФСР у русских было 44,32 рожде­ний, у поляков — 22,83, в УССР у украинцев — 43,74, у поляков — 36,23, в БССР у белорусов — 42,88, у поляков — 35,14. Следствием этого явилось снижение естественного прироста у по­ляков по сравнению с титульными этносами соответсвенно указанным республикам и нацио­нальностям — 22,90 и 10,02, 24,90 и 20,82, 27,44 и 22,12 [22, с. 17, 23]. Снижался и демографи­ческий потенциал у польского населения БРУП. В 1939 г. детей возрастной группы 0-14 лет у поляков Витебской области было 251 на 1 000 населения, а в Житомирской области — 357 [13, л. 6], [15, л. 6], [23, л. 30], [24, л. 1-1 об]. Есть основание считать, что в белорусской составля­ющей БРУП большого прироста польского населения не было, т. к. не только в городах, но и в сельской местности население уже ориентировалось на малодетную семью. Более подробно естественное движение населения БРУП, изменения в его демографическом потенциале в сложный межвоенный период рассмотрены автором в специальных статьях (см. [25], [26]).

На изменение численности этносов влияли и процессы ассимиляции. По смешанным бракам на 100 браков с лицами не своей национальности поляки (и мужчины и женщины) занимали первое место в Европейской части РСФСР в 1925-1927 гг. с показателем 80-85, в УССР — 31-35. В БССР количество смешанных браков у мужчин-поляков увеличилось с 18 до 36, а у женщин — с 39 до 42 [27, с. 41]. Данные об этом процессе по 1930-м годам нами не выявлены, но установлены факты восокой языковой ассимиляции. В 1939 г. только 119 по­ляков из 1 000 назвали родным польский язык. Это был самый низкий показатель из наибо­лее численно представленных (насчитывающих свыше 100 тыс. человек) национальностей СССР [3, с. 80]. В БРУП ассимиляция была еще выше. В Витебской области на 1 000 человек 144 поляка назвали родным языком польский, в Гомельской — 63, Минской — 55, Могилев­ской — 45, Полесской — 40, Житомирской — 36 и Киевской — 97 [13, л. 7], [14, л. 7], [15, л. 7], [16, л. 7], [28, л. 7], [17, л. 7], [19, л. 7].

Увеличение поляков в БССР к 1937 г. необходимо увязывать с искусственным увели­чением их численности. Во-первых, это произошло в связи с созданием польского района. В 1932 г. исходя из политических соображений в БССР был создан Дзержинский польский национальный район. Это был второй польский район в СССР. В 1925 г. первый Мархлев­ский польский национальный район был создан в Волынском округе УССР, в котором по пе­реписи 1926 г. поляки составляли 69,2 % (польский язык родным назвали 48,1 %), украинцы — 18,9 % и 11,9 % — немцы, евреи, русские и др. [9, с. 158-159]. В белорусском польском рай­оне (до переименования Койдановский район) доля поляков составила 5,6 %, белорусов — 86,3 % и 8,1 % — другие национальности [1, с. 214]. В результате переселения поляков из других республик, записи поляками белорусов-католиков, привлечения политэмигрантов из Польши для руководства районом в 1932 г. доля поляков достигла 60 % [29, с. 548]. В декаб­ре 1934 г. в результате обследования пограничных районов Белорусского военного округа было установлено, что в Дзержинском районе проживало 28,2 % поляков, 65,6 % — белору­сов, 6,2 % составили прочие национальности [30, л. 31]. В 1939 г. в районе и г. п. Дзержин­ский поляков было 6,8 % [28, л. 45]. Во-вторых, перед переписью 1937 г. антисоветские эле­менты распространяли слухи о предстоящей войне с Польшей и необходимостью записы­ваться верующими, предлагалось белорусам-католикам записываться поляками [31, лл. 51­68]. Это повлияло не только на рост показателя верующих (он действительно оказался боль­шим), но и на искусственное увеличение численности поляков в БССР.

Социальные изменения в составе польского населения связаны с изменениями в струк­туре экономики региона. Социальная мобильность поляков в период индустриализации и коллективизации способствовали притоку поляков в города. В 1939 г. в БРУП проживало 29,4 % (6,7 %, 0,8 % и 21,9 % соответственно белорусским, российским и украинским обла­стям) от всей численности поляков СССР, т. е. примерно третья часть, как и в 1926 г. Сте­пень урбанизации поляков во всех областях пограничья, в т. ч. в Полесской (9,9 % поляков и 7,4 % белорусов) и Житомирской (24,1 % поляков и 14,0 % украинцев), была выше, чем у бе­лорусов, русских и украинцев, проживающих в регионе в конце 1930-х гг. В Витебской обла­сти в городах проживало 35,4 % поляков, Гомельской — 48,9 %, Могилевской — 34,2 %, Орлов­ской — 75,3 %, Смоленской — 62,8 %, Киевской — 59,5 % и Черниговской — 36,4 % [13, л. 6], [14, л. 6], [15, л. 6], [16, л. 6], [17, л. 6], [18, л. 6], [19, л. 6], [20, л. 8], [21, л. 6].

Из таблицы 3 (составлена по: [32, лл. 10, 21, 32, 43], [33, лл. 219, 230, 241], [34, лл. 107, 119, 131, 143]) видно, что социальная лестница у поляков отражала их занятость, как и боль­шинства населения БРУП, в сфере материального производства. Значительная часть поляков (особенно женщин) трудилась и в сфере нематериального производства в соответствии с уровнем грамотности и образования.

Таблица 3 — Поляки, занятые в отраслях народного хозяйства БРУП в 1939 г. (абс. и %)

В Смоленской области поляков, имевшие высокую степень урбанизации, трудились не только в материальной, но и в нематериальной сферах производства. В госучреждениях и общественных организациях, здравоохранении, просвещении, культуре и науке трудились каждый пятый поляк и каждая третья полячка. Среди 1 366 полячек, проживавших в городах Смоленской области, занятых было 575, а на иждивении 791 (58,0 %) девочек и женщин — не работающих жен чиновников, военнослужащих и других категорий населения, т. к. полячек было много замужем за русскими. Среди поляков в сельской местности в аграрном секторе было занято 69 % женщин и 50 % мужчин, из которых 9,3 % относились к военнослужащим, т. к. в абсолютном большинстве части РККА дислоцировались в сельской местности [33, лл. 236, 245, 253, 259]. К лицам нераспределенным по отраслям народного хозяйства относи­лись военнослужащие и их жены [подробнее см. 35]. Из таблицы 3 видно, что среди полячек, проживающих в городах Житомирской области, был самый высокий процент жен военно­служащих. Это связано с большой концентрацией командных структур и офицерского соста­ва в г. Житомире.

Изменения занятости поляков, титульных и других этносов БРУП в различных сферах народного хозяйства была связана с уровнем развития экономики региона. В целом регион оставался аграрным, т. к. он находился в широкой пограничной полосе СССР и по «страте­гическим соображениям» промышленность, кроме перерабатывающей, здесь не получила соответствующего развития. Об этом автор уже писал.

Связано это было и с уровнем грамотности и образования, который в 1920-1930-е гг. значительно вырос у всего населения региона, в т. ч. и поляков. По данным переписи 1926 г. поляки имели более высокий уровень грамотности по сравнению с титульными этносами [подробнее см. 36]. Несмотря на трансформацию советской национальной политики по от­ношению к национальным меньшинствам, поляки и в конце 1930-х гг. практически во всех областях БРУП по уровню грамотности, среднему и высшему образованию были выше ти­тульных этносов, что следует из таблицы 4 (составлена по: [13, лл. 8-13], [15, лл. 8-12], [16, лл. 7-11], [17, лл. 8-13], [19, лл. 8-13]). В Житомирской области показатели об образовании и учащихся были ниже, т.к. абсолютное большинство поляков (в области и общая их числен­ность была самой большой в БРУП) проживало в сельской местности, что являлось сдержи­вающим фактором роста этих показателей.

Таблица 4 — Грамотность, образование, учащиеся среди населения в 1939 г.

Примечание: в таблице указаны области, в которых данные о поляках имеются в документах.

Хотя данные по уровню грамотности и образования поляков по российским областям в архивных документах переписи не представлены, но учитывая то, что они в абсолютном большинстве проживали в городах, он был выше, чем у русских. На демографические, соци­альные и культурные процессы в БРУП в 1920-1930-е гг. существенное влияние оказывали разные уровни грамотности и образования полиэтничного населения. У поляков этот уровень оставался устойчиво высоким на всей территории БРУП.

Даже такой краткий анализ рассекреченных архивных материалов дает основание сде­лать следующие выводы. Демографические последствия военных и революционных лет, ас­симилятивные процессы, урбанизация, миграция (экономическая, спецпереселения и др.), репрессии, особенно среди мужского населения, рост грамотности и образования повлияли на динамику численности польского населения. Наметилась устойчивая тенденция к его со­кращению как в целом по стране, так и в БРУП, особенно в БССР, несмотря на попытки ис­кусственного увеличения поляков в первой половине 1930-х гг. в сформированном польском районе. Наиболее заметным уменьшение численности поляков было в российских и белорус­ских его составляющих, чем в украинских. Демографические факторы повлияли на снижение естественного прироста польского населения, вызванного снижением брачности, рождаемо­сти и ориентацией на малодетную семью. Рост уровня грамотности и образования у польско­го населения (особенно проживавшего в белорусской части пограничья) был значительно выше, чем у титульных этносов. Социальная мобильность поляков привела их к более высо­кой ступени урбанизации. Поляки были заняты во всех отраслях народного хозяйства и вно­сили свой вклад экономику и культуру региона, как это делали титульные этносы и другие национальные меньшинства БРУП. Социально-культурный облик поляков БССР был выше, чем у титульных этносов, что свидетельствует о белорусской специфике.

Литература

1. Всесоюзная перепись населения 1926 г. — М.: ЦСУ СССР,1928. — Т. X: БССР. — 289 с.
2. Всесоюзная перепись населения 1937 г.: Общие итоги: сб. док. и материалов. — М.: РОССПЭН, 2007. — 320 с.
3. Всесоюзная перепись населения 1939 г.: Основные итоги / Под ред. Ю. А. Полякова. — М.: Наука, 1992. — 256 с.
4. Белорусская ССР // Российский государственный архив экономики (РГАЭ). — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 257.
5. Украинская ССР // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 256.
6. Всесоюзная перепись населения 1926 г. — М.: ЦСУ СССР,1929. — Т. IX: РСФСР. — 229 с.
7. Міхнюк, У. Польская арганізацыя вайсковая / У.Міхнюк // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. / Беларус. Энцыклапедыя; рэдкал.: Г. П. Пашкоў (галоў. рэд.) [і інш.]. — Мінск: БелЭн, 1999. — Т. 5: М-Пуд. — С. 546-547.
8. Всесоюзная перепись населения 1926 г. — М.: ЦСУ СССР,1928. — Т. II: Западный район. Центрально-Промышленный район. — 447 с.
9. Всесоюзний перепис людності 1926 р. — М.: ЦСУ СРСР, 1929. — Т. XI: УСРР. Підсумкі по республіці. Полісся. — 203 с.
10. Всесоюзная перепись населения 1926 г. — М.: ЦСУ СССР,1929. — Т. XVII: СССР. — 111 с.
11. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 329. Д. 142.
12. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 329. Д. 145.
13. Витебская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 375.
14. Гомельская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 376.
15. Житомирская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 358.
16. Киевская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 361.
17. Могилевская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 379.
18. Орловская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 317.
19. Полесская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 380.
20. Смоленская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 325.
21. Черниговская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 373.
22. Естественное движение населения СССР в 1926 г. — М.: ЦСУ СССР, 1929. — 177 с.
23. Житомирская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 530.
24. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 744.
25. Старовойтов, М. И. Естественное движение населения белорусско-российско-украинского пограничья во второй половине 1920-х — 1930-е годы / М. И. Старовойтов // Известия Гомельского гос. ун-та им. Ф. Скорины. — 2010. — № 6. — С. 182-192.
26. Старовойтов, М. И. Население белорусско-российско-украинского пограничья в 1920-1930-е годы: историко-сравнительный анализ прогрессивной возрастной структуры / М. И. Старовойтов // Известия Гомельского гос. ун-та им. Ф. Скорины. — 2017. — № 4. — С. 63-69.
27. Национальная политика ВКП(б) в цифрах. — М.: Изд-во Комакадемии, 1930. — 467 с.
28. Минская область // РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 377.
29. Валахановіч, А. Польскі нацыянальны раён у БССР / А. Валахановіч // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: у 6 т. / Беларус. энцыкл.; рэдкал.: Г. П. Пашкоў (гал. рэд.) [і інш.]. — Мінск: БелЭн, 1999. — Т. 5: М-Пуд. — С. 547-548.
30. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). — Ф. 4п. Оп.1. Д. 7611.
31. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 329. Д. 143.
32. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 913.
33. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 908.
34. РГАЭ. — Ф. 1562. Оп. 336. Д. 914.
35. Старовойтов, М. И. Национальный и социальный состав военнослужащих Белорусского во­енного округа накануне Второй мировой войны / М. И. Старовойтов // Идеологические аспекты воен­ной безопасности. Научно-практическое приложение к журналу «Армия» Министерства обороны Республики Беларусь. — 2018. — № 1. — С. 8-15.
36. Старовойтов, М. И. Уровень грамотности и образования национальных меньшинств бело­русско-российско-украинского пограничья (1920-1930-е гг.) / М. И. Старовойтов // Працы гістарычнага факультэта БДУ: навук. зб. — Мінск: БДУ, 2010. — Вып. 5. — С. 145-156.

Автор: М.И. Старовойтов
Источник: Известия Гомельского государственного университета имени Ф Скорины, № 4 (127), 2021. С. 79-85.