Оплата труда руководящих работников советского государственного аппарата власти и управления Гомельской губернии (1919–1926 гг.)

С приходом большевиков к власти им пришлось решать множество кон­кретных практических вопросов, которые ранее представлялись малозначимыми и простыми на фоне ожиданий мировой пролетарской революции и скорейшего установления пролетар­ского господства в ведущих странах мира. В том числе необходимо было разработать новую систему оплаты труда, определить принципы ее построения, механизм функционирования, роль материального стимула в кадровой политике советской власти. В частности, требова­лось решить вопрос о месте материальной заинтересованности в работе руководящих совет­ских работников, соотношении уровня и качества их заработной платы с уровнем и качест­вом заработной платы рабочих и рядовых служащих.

В постсоветской историографии главным образом вопрос платы труда в 1920-е гг. рас­сматривается при анализе проблем новой экономической политики. Среди специальных ра­бот следует выделить монографию российского исследователя А.А. Ильюхова, в которой ав­тор на российских материалах исследует политику советской власти в сфере оплаты труда с 1917 до 1941 гг. [1]. Главным образом автор анализирует эту политику в отношении рабочих, затронув служащих довольно схематично.

В последнее время появляются также работы, посвященные генезису становления и развития советской системы оплаты труда в российских регионах [2]-[3]. Исторические про­цессы, проходившие в Гомельской губернии, до 1926 г. входившей в состав РСФСР, у рос­сийских исследователей в целом интереса не вызывают и их изучение остается делом бело­русских историков, которые, в свою очередь, сосредоточили свое внимание на белорусской территории в рамках ССРБ — БССР. Таким образом, изучение региональной гомельской ис­тории остается прерогативой и задачей прежде всего гомельских историков.

В связи с этим, автор поставил своей целью показать генезис системы оплаты труда руко­водящих кадров местных советских органов государственной власти и управления в первое де­сятилетие существования БССР, а также раскрыть механизм функционирования этой системы.

При подготовке статьи использованы как уже опубликованные правовые нормативные акты, регулировавшие оплату труда, так и оригинальные архивные материалы из фондов На­ционального архива Республики Беларусь, Государственного архива Гомельской области, Го­сударственного архива общественных объединений Гомельской области, большинство кото­рых впервые вводятся в научный оборот. Применялись научные принципы историзма и сис­темности, общенаучные и конкретно-исторические методы (историко-генетический, историко­сравнительный, историко-системный). Принцип историзма предполагает рассмотрение меха­низма становления и функционирования системы оплаты труда в контексте общих тенденций политического развития советского общества в первое десятилетие советской власти. Систем­ный подход реализуется через изучение механизма заработной платы ответственных полити­ческих работников как составного элемента системы советской кадровой политики.

В первые годы советской власти система оплаты труда руководящих кадров советских органов власти и управления, в том числе и административно-управленческих, основывалась на еще прежних, закрепившихся в «довластный» период эгалитаристских пред­ставлений о соответствии ее размеров уровню заработной платы среднего квалифицированного рабочего: «плата не выше платы рабочего» (В.И. Ленин, «Государство и революция») [4, с. 109].

Первоначально зарплата советских руководителей регулировалась общими для всех со­ветских служащих (совслужащих) правовыми актами: постановлением СНК РСФСР от 26 апреля 1918 г. «О порядке выплаты жалованья служащим правительственных учреждений» и последующими Декретами СНК РСФСР «Об оплате труда служащих и рабочих советских учреждений» (от 27 июня 1918 г. и от 12 октября 1918 г.).

С января 1919 г. в РСФСР переходят к унифицированной тарифной системе оплаты труда служащих, за основу которой была принята 35-ти разрядная тарифная сетка. Соотно­шение крайних разрядов (1 к 35) составляло 1: 5 [5, с. 174].

Однако такая система вовсе не заменяла или отменяла специальные тарифы. В частности, в 1919 г. появляются специальные тарифы «ответственных политических работников»: 16 апреля 1919 г. Президиум ВЦИК принял постановление «Об оплате труда ответственных политических работников» [6, с. 79-80]. Все ответственные политработники по оплате делились на 4 группы. Соотношение зарплаты 4 (низшей) группы к 1 (высшей) составляло 1: 1,2 (1700-2000 руб.), что отражало эгалитаристские предпочтения тогдашнего партийного и советского руководства. Из местных госуправленцев к этой категории относились только члены городских исполкомов.

Постановлением ВЦИК (октябрь 1919 г.) «О тарифе ответственных политических работ­ников» в тариф были внесены изменения [7, с. 168-170]. Они делились уже на 5 групп. Список ответственных политработников значительно расширили за счет разного уровня руководителей областного, окружного, губернского и уездного звеньев власти и управления. В связи с этим из­менилось и соотношение между 1 (низшим) и 5 (высшим) разрядами — 1: 1,35 (3100-4200 руб.).

8 июня 1920 г. новый Декрет ВЦИК «О тарифе ответственных политических работни­ков» делил тарифные ставки политработников на три группы: первая включала работников районов с развитой промышленностью, вторая — полупромышленных районов, третья — не­промышленных районов. Распределение по группам осуществляли на местах губернские профессиональные союзы совместно с губисполкомами и утверждал ВЦСПС (Всероссий­ский Центральный Совет Профессиональных Союзов). Одновременно все ответственные по­литические работники по-прежнему распределялись на 5 разрядов. Члены губисполкомов относились к 2-4 разрядам (в зависимости от числа жителей губцентров). Все остальные члены исполкомов (в том числе уездных, волостных и сельских) зачислялись в 1 (низший) разряд, при этом члены волисполкомов получали зарплату на 20 % меньше членов уисполкомов, а сельских исполкомов — на 20 % ниже членов волисполкомов. Соотношение между 1 и 5 разрядами было по всем группам одинаковое — 1: 3. Сверх тарифной ставки никаких воз­награждений ни в виде премии, оплаты за сверхурочную работу и т. п. не допускалось. Рабо­та ответственных политработников временем не ограничивалась [8, с. 17-19]. Кроме того, заработная плата зависела и от соответствующего тарифного пояса. В 1920 г. Гомель отно­сился к 4 тарифному поясу, где оплата труда составляла 120 % от основной тарифной ставки (Витебск был отнесен к 3 поясу — 130 %, а Минск — к 5 — 100 %) [9]. В 1921 г. Гомель «опус­тился» на 7 тарифный пояс (к этому времени их число увеличилось до 10), хотя процент прибавки увеличился до 150 % [10].

23 июня 1921 г. постановлением ВЦСПС с 1 мая 1921 г. вводилось в действие новое поло­жение о тарифе ответственных работников профсоюзных, экономических, советских и партий­ных организаций. Для этой категории служащих оплата труда впервые официально устанавли­валась в зависимости от размера среднего заработка рабочих и служащих предприятий и учреж­дений (он брался за 100 %), где они работали. Сами тарифные ставки ответственных работников дифференцировались по 6 разрядам: отнесенные к первому (низшему) разряду получали 100 % среднемесячного заработка служащих 20 разряда, к шестому (высшему) — 150 % [11].

Согласно инструкции ВЦСПС к ответственным работникам относились «профессио­нальные, партийные, кооперативные, советские и хозяйственные работники, принимающие ответственное участие в деле профессионального, партийного, кооперативного, советского и хозяйственного строительства, несущие ответственность не только за техническое исполне­ние возложенных на них обязанностей, но являющиеся ответственными за идейное и поли­тическое направление и проведение возложенных на них функций» [12, л. 96].

В первом полугодии 1921 г. денежная зарплата председателя гомельского губисполкома Н.Н. Колотилова и членов президиума губисполкома, заведующего губотделом управле­ния составляла 11 тыс. 220 руб., секретаря губисполкома — 10560 руб. [13, л. 53]. В это же время средний денежный заработок рабочего составлял около 10 тыс. руб. (в переводе на хлеб — 3 пуда 35 фунтов), а максимальный — 30 тыс. руб. (7 пудов 20 фунтов) [14, с. 44]. Це­ны на «вольном» рынке (см. таблицу 1) были высокими даже для зарплаты высших должно­стных лиц губернии, не говоря уже о рядовых служащих (так, машинистки губисполкома получали в месяц по 3036 руб., конторщики — по 2772 руб., курьеры — по 2138 руб.).

Таблица 1 — Рыночные цены на продукты питания и массового потребления в Гомельской губернии за июнь-август 1921 г. (тыс. руб.) [15, с. 134].

С конца 1921 г. происходит переход от 35-разрядной на 17-разрядную тарифную сетку, официально отменявшей тариф «отвественный». Эта система была закреплена в новом Ко­дексе о труде, принятом на IV сессии ВЦИК 9 ноября 1922 г. Теперь ответственные работни­ки советских госорганов власти и управления получали оплату по тарифам 12-17 разрядов. Из руководителей местного звена власти и управления сюда были отнесены члены прези­диумов губернских и уездных исполкомов и горисполкомов, члены губисполкомов, уисполкомов и волисполкомов, зав. отделениями губисполкомов и уисполкомов, губернские и уездные инспектора труда.

В условиях экономической разрухи, деградации финансовой системы, быстрой деваль­вации официальной советской денежной единицы реальную ценность представляли продук­ты питания и товары широкого потребления, а не деньги.

Первоначально натуральный паек получали лишь военнослужащие и отдельные кате­гории рабочих, а остальные, в том числе и советские служащие, буквально оказывались на грани голодной смерти. В апреле 1920 г. коллегии гомельского губюста, губфинотдела и не­которых других отделов губисполкома обратились с заявлением об улучшении материально­го положения своих служащих, заявив о необходимости «выдавать продовольственные пай­ки всем рабочим и служащим, и в первую очередь, придерживающимся твердых тарифов». В целях унификации оплаты труда предлагалось установить только две категории пайков — «нормальный» и «голодный» [15, л. 105-105 об.]

Таких заявлений, предложений и требований с мест было немало. 31 января 1920 г. на заседании Пленума ЦК РКП(б) было рассмотрено предложение Г. Зиновьева «провести через пленум ВЦИК — постановление о едином трудовом пайке». В результате решили: «Призна­вая желательным введение единого трудового пайка, поручить т. Цюрупе ускорить пред­ставление своего заключения в форме проекта декрета» [16, с. 198].

Единая для всех категорий работников система распределения продуктов питания была введена Декретом СНК РСФСР от 30 апреля 1920 г. «О введении трудового продовольствен­ного пайка». Согласно этому декрету продовольственный паек стал распространяться и на лиц, занятых «умственным и конторским трудом в советских учреждениях и предприятиях», при этом размеры пайка советским служащим устанавливались на 25 % ниже, чем для рабочих фи­зического труда, занятых в советских предприятиях и учреждениях [17, с. 132-136].

На местах распределением натуральных пайков занимались губернские комиссии по снабжению рабочих продовольствием, созданные при губернских продовольственных коми­тетах Декретом СНК РСФСР от 12 октября 1920 г. из представителей от губпродкомов, гу­бернских СНХ и губернских советов профсоюзов (см. таблицу 2).

Таблица 2 — Месячный продовольственный паек ответственных работников гомельского губисполкома и губотдела управления (за апрель 1921 г.) [18, л. 221]

Для улучшения продовольственного снабжения высшего слоя губернского руководства 1 января 1921 г. президиум Гомельского губисполкома предоставил право бесплатного до­вольствия в столовой губисполкома членам губисполкома и губкома с семьями, сотрудникам губисполкома и губкома РКП(б), а также отдельных ответственных работников по разреше­нию председателя губисполкома [18, л. 18].

Кроме столовой губисполкома, на государственном снабжении находились столовые губпросфсоюза, губкома, губрозыска и губЧК [18, л. 98]. Но уже с 1 октября 1921 г. «в связи с цир­куляром ЦК РКП(б) и СНК РСФСР об экономии продресурсов» все эти столовые были сняты с государственного снабжения. За обеды устанавливалась цена, но не выше себестоимости. Кроме того, столовые губрозыска и губЧК получили право «отчислять в свою пользу 10 % обнаружен­ного после краж продовольствия, подлежащего передаче продорганам» [19, л. 107 об.].

В ходе успешного проведения финансовой реформы к середине 1923 г. из зарплат практически исчезла ее натуральная часть. Постановлением Наркомата труда СССР от 6 февраля 1924 г. снимались ограничения на дополнительную оплату труда руководящих кад­ров: разрешалось устанавливать дополнительную надбавку в размере до 50 % для тех ответ­ственных политработников, которые «во внеслужебное время по характеру своей должности выполняют работы, не поддающиеся учету» [20, с. 315].

Постановлениями НКТ СССР от 31 марта, 27 апреля и 17 ноября 1925 г. вновь была скор­ректирована система тарифной оплаты ответственных политработников по 17-ти разрядной та­рифной сетке служащих. Устанавливалось соотношение 1 разряда к 17 как 1: 8. По оплате труда все ответственные политработники делились на 5 поясов, для каждого из которых устанавливал­ся свой размер расчетной ставки 1 разряда. Закреплялось право повышения тарифной ставки на 50 %, при этом рекомендовалось дифференцировать этот рост в зависимости от разряда: для 10­го разряда — до 10 %, для 17-го — до 50 %. В связи с довольно широким толкованием категории «ответственные политические работники» постановление уточняло, что под ними следует по­нимать только тех руководителей, которые «несут ответственность не только за техническое ис­полнение возложенных на них обязанностей, но также являются ответственными за политиче­ское и идейное проведение возложенных на них обязанностей». По местным государственным административно-управленческим органам власти и управления союзных республик к ответст­венным политработникам постановление относило зав. основными отделами, членов областных и губернских исполкомов (16-17 разряды), членов окружных исполкомов и исполкомов уездных городов с населением свыше 40 тыс. человек (15 разряд), членов уездных и районных исполко­мов (14 разряд), членов волисполкомов (11 разряд) и председателей сельсоветов (10 разряд). По профсоюзной сетке к ответственным политработникам также относились заместители губотделами труда, инспекторы и инструкторы труда [20, с. 357-360].

В конце 1925 г. (ноябрь — декабрь) оклады председателя Гомельского губисполкома, его заместителя, секретаря губкома, председателя губсуда, зав. губРКИ, председателя губплана составлял по 129 руб. 60 коп. Но в то время это не были самые высокооплачиваемые должности в губернском аппарате власти и управления: губернский инженер беспартийный С.Д. Шабуневский получал значительно больше — 200 руб. [21, л. 206, 209]. Председатель волисполкома получал в месяц 68 руб., члены волисполкомов — 50 руб., председатели сель­советов — от 12 до 50 руб. Для сравнения: в уездах делопроизводитель (в зависимости от кате­гории) получал от 24 до 50 руб., сельский учитель — от 28 до 32 руб., сельский врач — 70 руб., агроном — 75 руб., врач — 46 руб. [22, л. 334].

В 1925 г. рассчитанный по губернии месячный бюджет средней рабочей семьи составлял по доходам 69 руб. 94 коп. (в том числе зарплата по основному роду деятельности — 63 руб. 35 коп.) при месячных расходах в 70 руб. 32 коп. В расходах рабочих основную часть состав­ляли продукты питания (на 33 руб. 39 коп.), затем — одежда и обувь (16 руб. 60 коп.), оплата жилья и топлива (4 руб. 48 коп.) и т. п. [23, л. 269]. Так что официальный уровень зарплаты от­ветственных политработников губернского уровня уже значительно превышал материальный достаток рабочих. Однако начиная с волостного уровня материальное положение этой катего­рии служащих уступало (а председателей сельсоветов — уступало значительно) рабочим.

При этом важно учитывать значительное различие в материальном обеспечении разных кате­горий ответственных работников. Наибольшую (в количественном отношении) часть их составляли председатели сельсоветов, зарплата которых была значительно ниже зарплаты не только рабочих, но и практически всех категорий служащих: по СССР в 1925-26 хоз. г. среднемесячная зарплата работ­ников сельсоветов составляла лишь 38,5 % от средней зарплаты госслужащих [24, с. 73].

Конечно, тарифные ставки не отражали реального положения дел с оплатой труда ответст­венных политработников. У многих из них материальное обеспечение было заметно лучше, учи­тывая отмеченные выше различного рода надбавки, премии. Кроме того, несмотря на неодно­кратные предупреждения центральных органов власти и управления о недопустимости допол­нительной оплаты труда ответственных политработников, на местах это требование нарушалось. Так, в апреле 1921 г. все уездные отделы управления Гомельской губернии получили сообщение о неправильных действиях Горецкого уездного отдела, выплатившего премиальные ответствен­ным политическим работникам волисполкомов, так как этим «игнорируется … декрет ВЦИК /14 июня 1920 г./, где ясно указывается, что политработники не получают кроме окладов по ставкам никакого дополнительного вознаграждения за труд.» [25, л. 20]. 9 октября 1923 г. президиум губисполкома принял решение привлечь к ответственности через дисциплинарный суд винов­ных в нарушениях финансового законодательства путем увеличения ставок советским работни­кам без соответствующего разрешения губисполкома [26, л. 298].

Кроме того, уровень заработной платы лишь частично характеризовал уровень матери­ального обеспечения ответственных политработников губернии. Немалую часть (кроме яв­ных нарушений финансового законодательства) составляли различные льготы и выплаты. Так, решением президиума губисполкома от 6 мая 1921 г. «О жилищных условиях ответст­венных работников» члены губернского и уездных исполкомов, губернского и уездных ко­митетов РКП(б), заведующие и члены коллегий отделов губернского и уездных исполкомов не могли быть переселены или уплотнены без утверждения Президиума соответствующего исполкома. При этом все перечисленные лица имели право на «совершенно отдельную ком­нату для себя лично независимо от того, живут ли они в семье или отдельно» [18, л. 74].

21 мая 1921 г. материальная комиссия при губкоме РКП(б) признало необходимым организо­вать детские ясли для детей коммунистов за счет средств губисполкома [27, л. 304]. Однако на деле это превратилось в организацию яслей имени Самойловича и «детского очага» (детского сада) толь­ко для детей высшей местной номенклатуры: решением губисполкома от 13 августа 1921 г. туда принимались только дети членов губисполкома, заведующих губотделами, членов губернских кол­легий и других ответственных работников, а также «по представлению Губкома» [19, л. 54].

13 апреля 1923 г. президиум гомельского губисполкома постановил организовать специ­альный дом отдыха для ответственных работников [26, л. 124об.], а в мае 1923 г. — создать «спе­циальный фонд для выдачи пособий ответственным работникам, уезжающим в отпуск» в разме­ре 100 тыс. руб. Члены губисполкома и губкома могли получить к отпуску пособие в размере двухмесячного заработка, все остальные ответственные работники — от двухнедельного до ме­сячного оклада «в зависимости от занимаемой должности и выполняемой работы» [27, л. 147].

Тариф «ответственный» фактически был тарифом «номенклатурным», создавая матери­альную основу функционирования номенклатурного принципа кадровой политики. По такому тарифу регулировалась зарплата номенклатурных работников, а их перечень практически по­вторял перечень лиц, на которых этот тариф распространялся. Да и сам процесс формирования номенклатурной системы во многом начинался именно с особого тарифного регулирования оплаты труда: первые перечни лиц, отнесенных по оплате к тарифу ответственных политиче­ских работников, фактически уже определяли круг лиц будущих номенклатур.

Заключение. На протяжении первых десяти лет советской власти отношение к оплате труда ответственных политработников претерпело существенную трансформацию. Во-первых, расширялся и корректировался список советских служащих, отнесенных к тарифу ответственных политработников. Во-вторых, менялось отношение к принципам определения их зарплат. Первоначально господствовали эгалитаристские настроения, зарплата руководи­телей мало отличалась от оплаты труда других категорий совслужащих. В дальнейшем стала проводиться линия на значительный рост материального обеспечения ответственных полит­работников не только за счет повышения тарифных ставок, но и различного рода дополни­тельных выплат. При этом официально фиксировавшиеся в статистике размеры их матери­ального достатка зачастую не соответствовали реальному положению дел. Это и сегодня за­трудняет научный анализ проблемы, давая широкий простор различного рода оценкам мате­риального обеспечения советских руководителей.

Литература

1. Ильюхов, А. А. Как платили большевики: политика советской власти в сфере оплаты труда в 1917-1941 гг. / А.А. Ильюхов. — М.: РОССПЭН; Фонд Первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010. — 415 с.
2. Прокофьева, Е.Ю. Труд и заработная плата рабочих на промышленных предприятиях Цен­трального Черноземья: проблемы государственного регулирования в 1920-е годы / Е.Ю. Прокофьева. — Белгород: Изд-во БелГУ, 2010. — 512 с.
3. Корноухова, Г.Г. Повседневность и уровень жизни городского населения СССР в 1920-1930-е гг. (На материалах Астраханской области): дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / Г.Г. Корноухова. — М., 2004. — 197 с.
4. Ленин, В.И. Государство и революция / В.И. Ленин // Полн. собр. соч.: в 55 т. — М.: Полит­издат, 1969. — Т. 33. — 434 с.
5. Иванов, В.М. Трансформация тарифной системы оплаты труда: исторический аспект / В.М. Иванов //Известия Оренбургского гос. аграрного университета. — 2013. — № 2. — С. 174-177.
6. Декреты Советской власти / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории СССР АН СССР. — М.: Политиздат, 1971. — Т. 5 (1 апреля — 31 июля 1919 г.). — 701 с.
7. Декреты Советской власти / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории СССР АН СССР. — М.: Политиздат, 1973. — Т. 6 (1 августа — 9 декабря 1919 г.). — 584 с.
8. Декреты Советской власти / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории СССР АН СССР. — М.: Политиздат, 1978. — Т. 9 (июнь-июль 1920 г.). — 460 с.
9. Собрание узаконений (СУ) РСФСР. — 1920 г. — № 78. — Ст. 367.
10. СУ РСФСР. — 1921 г. — № 59. — Ст. 402.
11. СУ РСФСР. — 1921 г. — № 53. — Ст. 326.
12. Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). — Фонд 4п. — Оп. 1. — Д. 441.
13. НАРБ. — Фонд 4п. — Оп. 1. — Д. 401.
14. Отчет Гомельского губернского экономического совета. — Гомель: Гос. изд-во, 1921. — 146 с.
15. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 67.
16. Деятельность Центрального Комитета партии в документах (события и факты). 3-31 января 1020 г. // Известия ЦК КПСС. — 1990. — № 8. — С. 185-198.
17. Декреты Советской власти (апрель-май 1920 г.) / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории СССР АН СССР. — М.: Политиздат, 1976. — Т. 8. — 444 с.
18. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 70.
19. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 71.
20. Данилова, Е.Н. Действующее законодательство о труде Союза ССР и Союзных республик: в 4 т. / Е.Н. Данилова. — М.: Вопросы труда, 1925-1926. — Т. 1. — 1925. — 532 с.
21. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 511.
22. Государственный архив общественных объединений Гомельской области (ГАООГО). — Фонд 1. — Оп. 1. — Д. 2710.
23. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 63.
24. Государственный аппарат СССР. 1924-1928 гг. / ЦСУ. — М.: Стат. изд-во, 1929. — 126 с.
25. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 402.
26. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 77.
27. ГАГО. — Фонд 24. — Оп. 1. — Д. 78.

Автор: С.А. Елизаров
Источник: Известия Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины. — 2020. — № 1 (118). — С. 17-23.