Некоторые аспекты государственно-конфессиональных отношений на Гомельщине в 1920-е — начале 1930-х годов

23 января 1918 г. советское правительство издает декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», определивший конфессиональную политику в стране. Декрет закрепил свободу совести, регламентировал деятельность церковных и религи­озных организаций, сделал секуляризированным школьное образование. Но на практи­ке религия стала рассматриваться как «враг социализма».

Первый ощутимый удар по церкви власть нанесла в 1921-1922 гг. во время конфискации церковных ценностей для борьбы с массовым голодом. Осуществление изъятия возлагалось на специальные комиссии. Следует напомнить, что территория со­временной Гомельщины в 1922 г. находилась в составе двух административно-­территориальных образований: Мозырское Полесье входило в состав БССР, а Гомель­ское Поднепровье — в состав РСФСР.

Как свидетельствуют документы, началу конфискации предшествовала широкая агитационная компания, в ходе которой были «повсеместно проведены крестьянские беспартийные конференции», «конференции красноармейцев», «женские митинги» и т. д.» [1, с. 141, 142]. Активную роль в агитационной компании сыграла местная пресса. В газетах «Полесская правда» и «Новая деревня» материалы печатались под названия­ми: «Молиться можно и без золота», «Трудящиеся за изъятие, а попы виляют», «Требу­ем решительного изъятия и кары сопротивляющимся!».

В отчете Гомельского губкома РКП (б) за июль 1922 г. сказано, что компания по изъятию прошла безболезненно. Однако в новых архивных документах есть менее оп­тимистичные оценки, из которых следует, что имели место «некоторые волнения при изъятии ценностей в Гомельском костеле и в Залинейном районе». Газета «Полесская правда» сообщает о настоящем женском бунте работниц Добрушской бумажной фаб­рики 26 апреля 1922 г., проголосовавших против резолюции об изъятии. Решили не до­пустить изъятия в местной церкви и верующие Буйновичской волости Мозырского уез­да. «В отношении женщин, рьяно препятствовавших изъятию и подвергавших красноармейцев побоям камнями, пришлось применять нагайки». Не обошлось без проблем и при изъятии в синагогах. Специальная комиссия, проводившая обследование синагог г. Гомеля, никаких ценностей не обнаружила, так как они были спрятаны. Са­мое активное сопротивление конфискации церковных ценностей оказали католики. Ка­толические приходы руководствовались указанием архиепископа Я. Цепляка: «Требо­вание неправомочно. Инвентарь не выдавать».

Окончательные итоги компании подвел VI губернский съезд Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. В документах указано, что за период с декаб­ря 1921 по ноябрь 1922 г. изъято «разных предметов серебряных 12 пудов 24 фунта 80 зо­лотников 14 долей, драгоценных камней редких — 147 шт., деньгами серебряной и медной монеты — 138 рублей 05 копеек». В Мозырском уезде было конфисковано «серебра — 2 пу­да 2 фунта 13 золотников», золота — 1 золотник 24 доли». В Речице в синагогах изъято «12 фунтов 43 золотника», в костеле «20 золотников», в церквях «27 фунтов» [2, с. 9].

Новое наступление на церковь начинается с компании по ликвидации храмов, процедура которой была регламентирована апрельским постановлением «О религиоз­ных объединениях» 1929 г. Начиная с этого времени, на первый план в антирелигиоз­ной политике выходит репрессивное направление. Закрытие религиозных храмов моти­вировалось «запатрабаваннем працоўнага насельніцтва», «на падставе массавых хадайніцтваў грамадзян і прафесійных арганізацый, а таксама калгаснікаў калгасу Сталінец, на тэрыторыі якога знаходзіцца царква», «на падставе пастаноў агульных сходаў працоўных вескі Чыкалавічы у ліку 340 асоб аб перадачы царквы пад клюб…» и т. д. [3, с. 75, 79].

Только в 1928-1932 гг. в Гомельском округе было закрыто 8 синагог, 9 церквей, 2 костела, 4 часовни. Столкнувшись с массовым недовольством населения, власти были вынуждены корректировать конфессиональную политику. Постановление «О борьбе с искривлением партийной линии в колхозном движении» требовало прекратить закры­тие церквей в административном порядке, а виновных в оскорблении религиозных чувств привлекать к строжайшей ответственности.

Значительная роль в борьбе с «религиозными предрассудками» отводилась Союзу безбожников (СБ), переименованному в 1929 г. в Союз воинствующих безбожников (СВБ). К апрелю 1929 г. в составе СВБ Гомельщины насчитывалось 9 700 человек. Са­мой популярной формой работы СВБ в конце 20-х гг. были антирелигиозные компании, проводимые, прежде всего, во время крупных праздников, таких, как Рождество и Пас­ха. Во время этих компаний читались лекции, проводились беседы и массовые вечера, расклеивались стенгазеты и лозунги, священников не пускали в дома бедноты, батра­ков и середняков. Как отмечается в докладной записке Гомельского окружного совета СВБ о результатах антирелигиозной работы в округе в 1928-1929 гг., наибольшие достижения окружная безбожная организация имела только в прапагандистской работе: проведены выездные лекции в 6 районах, в августе 1930 г. открыты курсы пропагандистов-антирелигиозников на 30 человек, в городе работали антирелигиозные семинарии 1 и 2 уровня. Антирелигиозный цикл лекций был прочитан на курсах партийного актива, учителей, библиотекарей, ликвидаторов, колхозников. Однако «сыстэматычнай плянавай штодзеннай работы яч. СВБ і райсаветы ня вядуць, уся работа носіць кампанейскі характар» і, «як правіла, пасля кампаніі … спыняецца» [3, с. 88].

В 1925 г. был взят курс на безрелигиозное образование, которое в 1928-1929 гг. стало атеистическим образованием. Например, польская национальная семилетняя школа им. Каспржака в Гомеле в октябре 1928 г. закупила следующую атеистическую печатную продукцию: журнал «Безбожник у станка», газету и журнал «Безбожник», журнал «Антирелигиозник». К началу 1931 г. к названным изданиям добавились: «Во­инствующий атеизм», «Воинствующий безбожник», «Деревенский безбожник» и «Юный безбожник». Учеников и учителей регулярно привлекали к участию во всевоз­можных общественных компаниях, в том числе и религиозной направленности.

Несмотря на усиление антирелигиозной политики, власти вынуждены были кон­статировать «рост религиозных настроений населения», что проявлялось, прежде всего, в соблюдении традиционной религиозной обрядности и высказываниях рабочих: «хоть все дорого, а все равно Пасху сделаем», «хоть голодные, а все равно молиться будем». По данным ГПУ, в 1930 г., через 13 лет после революции, рабочие г. Гомеля в дни праздника Пасхи в массовом порядке не выходили на работу.

Литература

1. Конфессии на Гомельщине (20-30-е годы XX века): док. и материалы / сост.: М. А. Алейникова [и др.]. — Минск: НАРБ, 2013. — С. 8.
2. Лебедев, А. Д. Компания советской власти по изъятию церковных ценностей на Гомельщине в 1922 г. / А. Д. Лебедев, В. П. Пичуков // Православие на Гомельщине. — С. 146-147.
3. Конфессии на Гомельщине (20-30 -е годы XX века): док. и материалы. / сост.: М. А. Алейникова [и др.]. — Минск: НАРБ, 2013. — С. 79; С. 88.

Автор: З.А. Неверова
Источник: Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы: материалы IX Междунар. науч. конф., Гомель, 21-22 мая 2015 г. / М-во образования Респ. Беларусь [и др.]; под общ. ред. В. В. Кириенко. — Гомель: ГГТУ им. П. О. Сухого, 2015. — 231 с. Ст. 219-220.