История Речицкого антифашистского подполья (источниковедчески-архивоведческий аспект)

Официальное установление деятельности в годы Великой Отечественной войны Речицкого городского и районного подполья относится к концу 1970-х-середине 1980-х гг. Автор статьи намеренно подчеркивает слово “официальное”, имея в виду существовавший в то время в республике порядок призвания и взятия на дополнительный учет не попавших по тем или иным причинам  в списки военного времени партизан, связных и подпольщиков. Последний   предполагал, как это ни покажется сегодня странным, принятие после сбора, анализа и проверки по различным каналам (включая и органы госбезопасности) специального решения   соответствующих партийных органов, подтверждающих факт существования подпольных организаций и групп.

В результате работы созданной в конце 1970-х гг. под руководством секретаря Речицкого райкома КПБ Т.И. Литвиновой комиссия 22 июля 1982 г. бюро районного комитета партии приняло постановление “О признании патриотичес­кой деятельности подпольной  комсомольско-молодежной группы д. Милоград в период Великой Отечественной войны»¹. В нем говорилось буквально следующее: “Рассмотрев материалы комиссии о деятельности комсомольско-молодёжной патриотической группы д. Милоград и документы, приложенные к ним, райком КПБ отмечает, что в д. Мило­град с декабря 1941 по ноябрь 1943 г. действовала подпольная комсомольско-молодежная группа семьи Гребенчук под руководством Гомельского городского комитета ЛКСМБ. Бюро райкома КПБ постановляет: 1. Признать патриотическую деятельность подпольной комсомольско-молодёжной группы д. Милоград в период Великой Отечественной войны с декабря 1941 г. по ноябрь 1943 г.»².

29 октября 1982 г. Гомельский обком КПБ утвердил это постановление и передал собранные районной комиссией материалы на хранение в партархив Института истории партии при ЦК КПБ. положив таким образом начало формированию источниковой базы по истории Речицкого антифашистского подполья.

Работа комиссии была продолжена и 17 января 1985 г. бюро Речицкого райкома КПБ приняло очередное постановление «О составе и деятельности Речицкого (сельского) партийно-комсомольского подполья периода Великой Отечественной войны (август 1941-ноябрь 1943 гг.» (оно было утверждено решением бюро областного партийного комитета 24 октября 1985 г.)³. В соответствии с ним в партийный архив поступили материалы, подтверждавшие деятельность 7 подпольных групп общей численностью 58 человек: в д.  Свиридовичи (руководитель А.В. Корбатенко), две группы в дд. Холмеч и Заужаль (руководители Ф.П. Северов, М.ф. Евланчиков), группа в деревнях Андреевка и Пасека (руководи­тель Г.И. Василец), группа в д. Ветхинь (руководитель М.-Л. Соломахо), группа в д. Ровенская Слобода (руководитель А.Т. Дворник), группа в д. Горновка (руководитель Ю.А. Рациборская).

И, наконец, 11 апреля 1985 г. бюро районного комитета КПБ выносит постановление о признании партийно-ком­сомольского подполья, действовавшего в Речице с августа 1941 г. и до освобождения города в ноябре 1943 г. (утверж­дено бюро Гомельского обкома КПБ 16 августа 1985 г.)⁴. На учет партийного архива был принят 41 подпольщик. Они составляли комсомольско-молодежную группу П.Н. Маркала, группу в городской типографии (руководитель И.Д. Усхопов), группу в конторе “Заготскот” (руководитель Д.В. Мыткин), группу в городском драмтеатре (руководитель Г.С. Хумарьян), группу в городской управе (руководитель М.И. Жиленко).

Приступая к работе по установлению деятельности Речицкого подполья, комиссия уже располагала рядом как документальных свидетельств (это были в основном документы партизанских формирований), так и опубликованных мемуаров⁵, а также хранившихся в районном краеведческом музее воспоминаний подпольщиков и партизан Г.С. Хумарьяна, А.Д. Рудака, К.К. Никулиной, В.Г. Хоменка и др.⁶ Их дополняли подготовленные  директором музея И.А. Шафиром в соавторстве с Ф.С. Калининой материалы о подполье, напечатанные в местной газете⁷.

Большую помощь комиссии в установлении деятельности городского подполья оказали хранившиеся в архиве УКГБ по Гомельской области материалы по обвинению П.В. Лемешко (Шлеонкова) в преступлении, предусмотренном ст. 63-2 УК БССР. Арестованный 17 ноября 1953 г., он показал допросах, что летом 1942 г. донес немецкой жандармерии о связях с партизанами работавших в конторе “Заготскот”, жителей Речицы Д.В. Мыткина, Т.С. Бровко и др. (всего 10 человек), что и стало причиной их ареста и последующего расстрела⁸.

Учитывая то обстоятельство, что о деятельности Речиц­кого подполья достаточно хорошо известно в республике и прежде всего благодаря энциклопедическим изданиям⁹, не имеет смысла, на наш взгляд, повторять приводимые в эн­циклопедических статьях количественные характеристики, говорить об организационной структуре, фактах боевой и агитационно-пропагандистской деятельности речицких антифашистов. Уместнее будет обратиться к анализу того, что осталось, если можно так выразиться, за кадром официальных публикаций, вчитаться в свидетельства подпольщиков, очень разные и написанные как по заказу руководства мест­ного краеведческого музея, так и комиссии Речицкого райкома партии, о которой шла речь выше. Последние, оформ­ленные в виде воспоминаний, появившихся либо в конце 1960-х гг., либо в конце 1970-начале 1980-х гг., представля­ются наиболее интересным историческим источником, пере­дающим, безусловно, с учетом времени создания, разнооб­разную гамму чувств, которые возникали несколько десятилетий тому назад у их авторов.

Своеобразным рефреном к ним могли бы стать заключительные слова справки комиссии райкома партии о деятельности Речицкого районного подполья. Приведем их: «В активе подпольных групп района не было ярких подвигов. В основном они с риском для жизни проводили будничную агитационную работу, обеспечивали партизан продовольствием и разведывательной информацией, собирали оружие и боеприпасы, пополняли ряды партизанских отрядов. Многие из них отдали жизнь за Родину. В заслугу подпольщиков следует причислить и тот факт, что партизанская группа Турчинского М.Ф. с апреля 1942 г. к концу года выросла в крупный боевой партизанский отряд, а потом развернулась в бригаду, активно действовавшую до дня соединения с частями наступающей Красной армии»¹⁰.

Примерно то же самое можно сказать и о речицком городском подполье, понесшем более тяжкие, нежели районные, потери (провал в августе 1942 г. группы в конторе «Заготскот»  и как следствие – расстрел почти всех ее членов; провал в ноябре 1942 г. группы в городской типографии и гибель основных ее участников).

Переходя к анализу воспоминаний, отметим, что они крайне неоднозначны как по характеру и объему содержа­щейся в них информации, так и по литературному, и интеллектуальному уровням. Это и понятно, учитывая личност­ные качества мемуаристов (их возраст, общеобразовательный уровень на время войны, а также на время написания воспоминаний и т.п.), степень их участия в описываемых событиях и т.д. Так, воспоминания бывшего секретаря Го­мельского подпольного обкома комсомола А.Д. Рудака име­ют достаточно общий характер. В них через призму деяте­льности первых партизанских групп и отрядов в Речицком и Лоевском районах упоминается и о работе речицких патриотов. В то же время мемуарист вводит и личностные харак­теристики отдельных подпольщиков, выделяя при этом наиболее запомнившиеся ему эпизоды. “С некоторыми подпо­льщиками, – пишет он, – в частности, с В.И. Блескиной, Е.И. Котлобай и В. Книга я лично встречался с августа 1942 по март 1943 г… На одной из таких встреч возле д. Переволока В.И. Блескина и Е. Котлобай охотно дали свое согласие на встречу с легендарным командиром Украинского партизанского соединения С.А. Ковпаком и его комиссаром С.В. Рудневым. Встреча состоялась в поселке Лесное. Это было или 15 ноября 1942 г.¹¹.

И хотя, отмечает далее мемуарист, многое выветрилось из памяти, «но все же кое-что я помню». Он помнит, что в городе действовало несколько подпольных фупп, в том числе – в городской типографии, на базе “Заготскот”, на винзаводе, маслозаводе. Особенно запомнилась ему первая. А.Д. Рудак называет не только руководителя группы, но и ее членов. Что касается группы в “Заготскоте”, то, по словам автора воспоминаний, всех ее членов он не помнит, но знает, что в её состав входили бухгалтер и кассир, передававшие в отряд мясопродукты, яйца, деньги.

Более личностный, основанный преимущественно на собственной памяти, характер носят воспоминания упомянутой в свидетельстве А.Д. Рудака Е.И. Котлобай, входившей в состав городской молодежной группы. Девичья память (в июне 1941 г. Котлобай закончила 9 классов городс­кой средней школы им. А.В. Луначарского) сохранила впечатления от 22 июня 1941 г. и именно с его описания она на­чинает свое повествование: «К вечеру первого дня войны мне довелось быть на станции и наблюдать, как грузились вагоны и уезжали на фронт части Речицкого гарнизона. На погрузочной площадке собралось очень много народа. Бой­цы с суровыми, сосредоточенными лицами держались бод­ро, шутили и, освободившись от погрузочных работ, собрались большими группами и пели боевые советские песни»¹².

Далее автор воспоминаний рассказывает о наблюдаемых ею и неприятно поразивших фактах выброски из проходив­ших эшелонов с красноармейцами немецких листовок с призывами к бойцам и командирам сдаваться в плен, со сведени­ями о пленении сына И.Сталина – Якова Джугашвили. «Соде­ржание листовок никого из нас не удивило –обыкновенная немецкая пропаганда, провокация и шантаж, – пишет Котлобай, – но действия командиров, разбрасывавших подобные листовки, нас возмутили и взволновали. Кто они, эти люди в форме командиров красной армии? – задавали мы себе вопрос. Или  это были враги, или просто слабовольные люди, попавшие на удочку немецкой пропаганды?»¹³.

В воспоминаниях Котлобай помимо традиционных, вы­рабатывавшихся десятилетиями своеобразными “клише” об установлении «нового порядка» присутствуют и некоторые субъективные заметки, сам характер которых не может не указать на время создания источника (начавшиеся в стране «перестройка», «эпоха гласности» и т.п.). Так, описывая вступление немцев в Речицу, автор отмечает: «А днём, 24 августа первый немецкий разъезд немцев появился у нашего дома, а через некоторое время взвод немецкой пехоты заполнил весь двор. И пока немецкий офицер «рапортовал» мне о чем-то на непонятном мне языке, вежливо приложив руку к козырьку [подч. мною — М.Ш.], его подчиненные обшаривали все  углы в доме и кладовой, извлекая из них все съестное и набрасываясь на него с видом голодных животных. Через несколько минут все было съедено и у нас в доме почти ничего не осталось»¹⁴.

Подтверждая далее свидетельство А.Д. Рудака о встрече с командованием Украинского партизанского соединение Е.И. Котлобай относит ее к декабрю 1942 г. (а не к 14-15 ноября, как у Рудака). Она более подробно и детально, нежели бывший секретарь подпольного обкома комсомола, описыва­ет содержание разговора с С.А. Ковпаком и СВ. Рудневым, отмечает высказанные последними предостережения речицким подпольщикам «не рисковать жизнью без острой необ­ходимости».

Прямой противоположностью воспоминаниям Кот­лобай (и по содержанию, и по форме изложения) являются свидетельства участника этой же подпольной группы В.А Гончарова. На время оформления подполья он жил в Ровно, работал доцентом Украинского института инженеров вод­ного транспорта¹⁵. Кандидат исторических наук, причем, как пишет он сам «с уклоном по истории КПСС», Гончаров сопроводил свои воспоминания исторической ретроспективой, ссылками на опыт подпольной борьбы большевиков «при царизме и помещиках». «Отдельные книги о В.И. Ленине и И.В. Сталине, – пишет он, – мы читали в период оккупации, воспроизводили в памяти ранее прочитанные, читали «Краткий курс истории ВКП(б)». В условиях оккупации эта книга имела особо важное значение»¹⁶.

Профессия наложила свой отпечаток и на воспоминания довоенного работника органов госбезопасности в Барановичах Г.С. Хумарьяна. Написанные в сентябре 1979 г. для музея, они выказывают в авторе недюжинные литературные способности, и в то же время густо пересыпаны чекистской терминологией.

Оставленный по решению высшего партийного органа республики в тылу врага для организации партизанского движения и разведывательной работы, Хумарьян осенью 1941 г. прибыл в Речицу, где, по его словам, ему «удалось завязать связи с некоторыми лицами, а затем и устроиться на работу в местный театр в качестве сторожа-истопника».

«Театр, – вспоминал он, – был тем местом, куда приходили главари гитлеровцев и их местные активные пособники, предатели народа… Нами было решено  при большом скоплении офицеров и генералитета в театре взорвать театр. Все необхо­димое нами было подготовлено. Мы ожидали получения из отряда нужного количества тола для взрыва, но, к большому сожалению, тола в отряде не оказалось и мы не сумели приве­сти в исполнение наше решение»¹⁷.

Далее автор пишет о созданной им широкой агентурной сети: «У нас были свои люди во многих учреждениях и орга­низациях (карательных органах) в Речице, Гомеле, Лоеве, Василевичах, Жлобине и других населенных пунктах. Сей­час трудно все припомнить, так как прошло много времени и в памяти не сохранилось, тем более вести какой-либо дневник и записи не рекомендовалось»¹⁸.

Комплексный характер применительно к истории Речиц­кого районного подполья носят воспоминания секретаря Речи­цкого подпольного райкома КП(б)Б М.Ф. Турчинского¹⁹. Недатированные, они написаны скорее всего в конце 1960-х гг. для музея и содержат упоминания о подпольных группах, дейст­вовавших в деревнях района, с указанием их руководителей, основных участников, содержателей явочных квартир. Несоблюдение хронологии при изложении событий не мешает авто­ру сделать вывод, что благодаря подпольщикам стало возможно развертывание партизанского движения на территории района, что проживавшие в деревнях патриоты помогали партизанам продовольствием, медикаментами и, конечно же, оружием, боеприпасами. «Благодаря подпольщикам, – отмечаетон, – мы знали каждый шаг местной полиции».

Воспоминания Турчинского дополняют свидетельства М.П. Онипко, кадрового командира Красной армии, попавшего в окружение и в октябре 1941 г., пришедшего в Речицу к  родственникам жены. В ноябре 1942 г. он возглавит партизанский отряд им. Ворошилова, а затем и созданную на его базе бригаду, действовавшую в Речицком раионе. Как и  Турчинский, М.П. Онипко называет существовавшие в районе подпольные группы и их руководителей, отмечает, что благодаря им партизаны получали продовольствие, оружие, боеприпасы, разведывательные данные о противнике. «Турчинский, – пишет он, – доверял мне и некоторые сведения о подпольных группах, которые действовали в Речице… К  сожалению, подпольщики не имели необходимого опыта конспирации и гитлеровской контрразведке удалось их ра­зоблачить и жестоко расправиться»²⁰.

Анализ имеющихся в архиве воспоминаний бывших речицких подпольщиков и партизан может быть продолжен, однако уже и на основании сделанного выскажем некоторые соображения. Помимо тривиального воспоминания представ­ляют собой важный исторический источник, восполняющий отсутствующие в документах официального происхождения сведения о подполье, поданные сквозь призму субъективного восприятия их авторов укажем на то, что они дают возмож­ность исследователям, занимающимся изучением истории антифашистского движения составить психологический пор­трет его участников. В большинстве своем – это молодые люди, воспитанные на коммунистических идеалах. Воину, оккупацию они воспринимают как собственное горе, но при этом ни на минуту не сомневаются в будущей (и скорой) победе над врагом. Если говорить о самих воспоминаниях, то общим для них является подчеркивание их личностного характера; при этом многие авторы сетуют на время, которое изглаживает из  памяти или деформирует в сознании многие эпизоды и факты двадцати-тридцатилетней давности. В большинстве своем воспоминания не подвержены влиянию историографической традиции по той простой причине, что специальных исследовательских работ по истории Речицкого подполья в годы Великой Отечественной войны ко времени официального признания подполья еще не существовало (опубликованные мемуары А.Д. Рудака и И.А. Жолобова не в счет).

1. Национальный архив Республики Беларусь (далее НАРБ). – Ф. 1392. – Оп.1. – Д.55. – Л.2.
2. Там же.
3. Там же. – Д. 54. – Л. 1-3.
4. Тамже. – Д. 53. – Л. 2-3.
5. Рудак А.Д. Экзамен на зрелость – Мн., 1981. – С.62-67, 111-112; Жолобов И.А. За линией фронта – тоже война. – Барнаул, 1972. –С.72-73.
6. НАРБ. – Ф. 1392. – Оп.1. – Д. 53. – Л.73-76, 83-90, 110-111, 128-132.
7. Шафир И.А., Калинина Ф.С. Герои Речицкого подполья // Дняпровец. – 1968. – 13, 14 авг.
8. НАРБ. – Ф. 1392. – Оп.1. – Д.53. – Л.23-31.
9. Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне. 1941-1945: Энцыклапедыя. – Мн., 1990. – С. 548-549; Энцыклапедыя гісторыі  Беларуси у 6 т. – Мн., 2001. – Т.6. – Кн.1. – С. 180 и др.
10. НАРБ – Ф. 1392. – Оп. 1. – Д.54. – Л. 11.
11. Там же. – Д.53. – Л. 74-75.
12. Там же. – Л.112.
13. Там же. – Л.112-113.
14. Там же. – Л.113.
15. В списке подпольщиков указано, что В.А.Гончаров умер в 1984 г., между тем как подписанная машинопись его воспомина­ний датирована 2 января 1986 г. Судя по внешнему виду документа (заклеена помета «копия», подклеен последний лист с напи­санными шариковой ручкой датой и подписью) можно предположить, что он, как и некоторые иные воспоминания, был написан для Речицкого музея, а затем, после смерти Гончаренко, «дооформлен» комиссией райкома КПБ. На наш взгляд, в этой ситуации оснований говорить о подделке документов; уверен, что в Речицком музее хранится идентичный архивному экземпляр воспоминаний В.А.Гончарова.
16. НАРБ. – Ф.1392. – Оп.1. – Д.53. – Л. 123.
17. Там же. – Л. 129.
18. Там же. – Л. 132.
19. Там же. – Д. 54. – Л. 146-153.
20. Там. же. – Л. 156.

Аўтар: Міхаіл Шумейка (Мінск)

Крыніца: Пятыя Міжнародныя Доўнараўскія чытанні (г. Рэчыца, 22-23 верасня 2005 г.) / Рэд. кал. В.М. Лебедзева (адк. рэд.) і інш. – Гомельск. дзярж ун-т імя Ф.Скарыны (Навук.-дасл. ін-т гісторыі і культуры усходнеславянскіх народаў), Рэчыцкі раённы выканаўчы камітэт – Гомель: Гомельск. дзярж. ун-т імя Ф.Скарыны, 2005.