Женщины Гомельщины и антирелигиозная политика большевиков (1920-1930-е гг.)

После Октябрьской революции 1917 года к власти пришли больше­вики, главным принципом политики которых была полная замена ста­рых устоев. Борьба с религией ставилась в теснейшую связь с корен­ными преобразованиями во всех областях жизни. В числе первых до­кументов, принятых советской властью был «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 января 1918 года. Воз­звания Ленина, прозвучавшие ещё в 1905 году в его статье «Социализм и религия», были воплощены в жизнь этим декретом. «Мы требуем, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, но мы никак не можем считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии. Государству не должно быть дела до ре­лигии, религиозные общества не должны быть связаны с государствен­ной властью. Всякий должен быть совершенно свободен, исповедовать какую угодно религию или не признавать никакой религии, т. е. быть атеистом, каковым и бывает обыкновенно всякий социалист» [1, с. 143].

Так, церковь была лишена каких-либо привилегий, а вероисповеда­ние признавалось частным делом. Вопросы религии полностью были исключены из сферы государственного регулирования, а религиозные общества наделялись такими же правами, как и любые другие. В пер­вые послереволюционные годы не было руководящего центра атеисти­ческой работы, не было опыта, целенаправленности в работе. На пер­вых порах это была не столько атеистическая работа, сколько антикле­рикальная агитация. Так, поскольку главной линией было выбрано на­учное объяснение несостоятельности религии, то гражданам предлага­лось посещать различные лекции и семинары, на которых объяснялся вред религии, а также различные программы для самообразования. Так, в программе 1926 г., изданной в городе Гомеле, предлагалось рассмот­реть историю возникновения религии и причины, этому содействую­щие, нравственную сторону данного вопроса и, конечно же, вопрос о том, всегда ли религия была вредна [2, л. 89].

Следует отметить, что одним из важных аспектов политики боль­шевиков, была работа среди женщин. Поскольку долгое время женщи­ны оставались пассивными участниками государственной жизни, с не­большим набором гражданских прав, большевики считали необходи­мым переориентировать женщин на формирование активной жизнен­ной позиции. Немаловажная роль была отведена тут и пропаганде, в том числе и антирелигиозной, которая велась на заседаниях всех уровней – от колхозных до региональных. Так, на общем собрании женщин колхоза «Чырвоны пахар» 30 сентября 1929 года одним из во­просов повестки дня была «Религия и её вред». Женщины-активистки выступали убеждая в том, что «в религиозные праздники нужно рабо­тать, что праздновать – то в общем нечего. Хватит верить в глупости». В результате, прослушав доклад тов. Либермана «О вреде религии», по­становили, что «Колхозники «Чырвонага пахара» присоединяются к то­му, что религия это дурман, которым пользуется нэпман, кулак, враг рабочих масс. Собрание колхозников констатирует необходимость вый­ти всем друзьям колхоза на работу в дни праздников» [3, л. 1]. Таково было отношение к религии женщин, делавших партийную карьеру.

В 1920-е годы проводилось массовое закрытие церквей и монасты­рей. Во многих местах (особенно в сельской местности) церковные здания не воспринимались как памятники архитектуры, – в этом смысле ими не очень дорожили, используя их не только в качестве помещений для школ, изб-читален, музеев, клубов, но и колхозных складов, обще­житий и даже тюрем.

Однако отношение простого населения к этим процессам было не­однозначным. На местном уровнем далеко не все люди поддерживали эти меры. И как видно из документов, наиболее радикальные выступ­ления по противодействию политике закрытия церквей и антирелиги­озной политике большевиков в целом проводили именно женщины. Если мужская часть населения предпочитала просто воздерживаться, даже если была не согласна, то женщины отстаивали свои убеждения вплоть до силового противостояния. Рассмотрим это на примере спе­циальной сводки № 42 Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии по со­стоянию на 28-е марта 1930 года о «Ходе закрытия церквей в деревне и перегибах в антирелигиозной работе». В ней отмечалось следующее: «Имеющиеся данные о ходе собраний по вопросу закрытия церквей отмечают, что в основном решения о закрытии принимаются большин­ством присутствующего на собраниях крестьянского населения, при­чем, как правило, никто против предложения не голосовал, предпочи­тая, по крайней мере, воздерживаться. В тех отдельных случаях, когда постановка вопроса о закрытии церкви встречала известное сопротив­ление верующих, то совпарторгчлены на местах не старались в доста­точной степени разъяснить, и доказывать необходимость закрытия; наблюдались моменты стремления протащить этот вопрос, добиться большинства голосов, прибегая даже к умышленному прибавлению количества голосов при подсчете. Последнее обстоятельство вызвало возмущение даже со стороны лиц, голосовавших за закрытие. Женская часть крестьянского населения проявила наиболее упорное сопротивле­ние закрытию» [4, л. 114]. Так, женщины срывали собрания, требовали удаления мужчин, голосовавших за закрытие.

В документах отмечалось, что «в поселке Добруш, в связи с вопро­сом о закрытии церкви, было специально созвано собрание родителей и учащихся школы 7-ми летки, на котором присутствовали исключи­тельно женщины и мужчин человек 5. Все предыдущие вопросы внутришкольного значения были решены спокойно, но когда объявили о том, что требуется согласие родителей на закрытие церкви, то поднялся большой шум и крик. Со стороны присутствующих раздавались вы­крики: «что, нам иконы мешают, разве нам за них продналог платить, а церковь мешает?». Когда секретарь собрания пошел с подписным листом за закрытие по партам, то от него женщины бежали, и все ос­тавили собрание, кроме нескольких человек, изъявивших согласие на закрытие церкви. В дальнейшем собрание удалось продолжить с большим трудом, но вопрос о церкви был снят» [4, л. 115]. Так же обстояло дело и в других поселках округа, например, в поселке Прудковка, Утевского сельсовета; в селе Кузьминичи, Тереховского района; в селе Макеновичи, Хойницкого района.

В специальных сводках Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии отмечаются следующие суждения граждан: «в селе Уть Тереховского района беднячка Третникова Ульяна в присутствии ещё 20 человек женщин, которые её поддержали, высказалась, обращаясь к комсо­мольцу, проходившему мимо: «как вы смеете и какое вы имеете право закрывать нам церковь, что вы построили её, мы будем жаловаться на вас, из Москвы нет приказа закрывать церковь, да ещё вы думаете си­лой загнать в коллектив» [4, л. 116].

Помимо отказа подписывать бумаги по закрытию церкви, имеются сведения о том, что женщины, по собственной инициативе, проводили беседы с населением, пытаясь призвать его противостоять закрытию церквей. Так, например, «в деревне Великий Бор, Хойницкого района, Кожужко Василиса, в связи с постановкой в деревне вопроса о закрытии церкви, распространила слухи о том, что если церковь заберут под клуб, то она сгорит» [4, л. 116].

Иногда женщин поддерживали и мужчины. На собраниях звучали та­кие мнения: «при организации колхоза нам говорили, что будет церковь и Бог, а теперь – закрывают» или «церковь не нами строилась и не нам закрывать, мы станем не людьми, а натуральный скот, кому это мешает, что люди в церковь ходят» [4, л. 115].

Как видно из выше сказанного, часто народ не верил, что это обще­государственная политика. И это не удивительно, ведь с первых же дней Советская власть и ВКП (б) официально заявляли, что в отноше­нии религии, церкви и верующих обеспечена полная свобода совести. Было обращено внимание на недопустимость оскорбления чувств ве­рующих. Лица, посягающие на свободу веры и богослужения для граж­дан всех вероисповеданий, должны были подвергнуться строгому нака­занию. И население доверительно относилось к таким заявлениям выс­шего партийного руководства. Женщины сопротивлялись. В докумен­тах отмечалось, что только за месяц «зафиксировано по округу 3 слу­чая конфликтов и одно массовое выступление верующих женщин, на почве явных перегибов в процессе проведения закрытия церквей и безобразных поступков со стороны отдельных работников, которые, доходя до простого хулиганства, не могли не вызвать возмущения со стороны верующего населения» [4, л. 117].

В деревне Макеновичи Хойницкого района после решения общего собрания о закрытии церкви, сельсовет опечатал церковь и самостоятельно взялся проводить опись имущества. К моменту состав­ления описи собралось 35 человек женщин, которые заявили, что не до­пустят сделать опись. С разъяснением со стороны комиссии выступила Долгая Анна, которая стала уговаривать женщин, чтобы они не препятст­вовали составлению описи, но женщины набросились на неё и хотели из­бить, чего не допустили другие члены комиссии. Бывший при этом ми­лиционер Хойницкой раймилиции арестовал Грищенко Ульяну, после чего присутствующие женщины разошлись» [4, л. 118].

Таким образом, отношение женщин, как и всего населения в целом, к антирелигиозной политике большевиков было неоднозначным. Мно­гие женщины, принявшие официальную политику молодого государст­ва, не только поддержали мероприятия, проводимые советской вла­стью, но и активно им содействовали. Однако в большинстве своем, женщины, оставаясь наиболее консервативной частью населения, не желающей мириться с принимаемыми мерами. Поскольку высшее со­ветское руководство умело лавировало, то многие просто не верили в то, что действия на местах и есть государственная политика. При этом, как оказалось, наиболее решительный отпор антицерковному курсу советской власти на местах оказали именно женщины. Они не только смело высказывать свое мнение по данному вопросу, но в случае необходимости готовы были силой не допустить проведения антирелигиозных мероприятий в жизнь. Но, к сожалению, этого было недостаточно, чтобы на официальном уровне противостоять антирели­гиозной политике большевиков.

1. Ленин, В. И. Социализм и религия [Текст] / В. И. Ленин // Полное соб­рание сочинений: Т. 12. – М.: Издательство политической литературы, 1967.-660 с.
2. Программа для самообразования «О религии и коммунизме» 1926 г. // Государственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 2. – Опись 1. – Дело 820.
3. Протокол общего собрания женщин «О религии и её вреде» 1929 г. // Государственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 72. — Опись 1. – Дело 43.
4. Спецсводка Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии «О закрытии церквей в деревне и перегибах в антирелигиозной компании» 1930 г. // Го­сударственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 3.-Опись 1. – Дело 714.

Автор: С.В. Ярковая
Источник: Православие на Гомельщине: историко-культурное наследие и современность: сборник научных статей. / Г. А. Алексейченко (отв. ред.). — Гомель : ГГУ, 2010. Ст. 200-204.