После Октябрьской революции 1917 года к власти пришли большевики, главным принципом политики которых была полная замена старых устоев. Борьба с религией ставилась в теснейшую связь с коренными преобразованиями во всех областях жизни. В числе первых документов, принятых советской властью был «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 20 января 1918 года. Воззвания Ленина, прозвучавшие ещё в 1905 году в его статье «Социализм и религия», были воплощены в жизнь этим декретом. «Мы требуем, чтобы религия была частным делом по отношению к государству, но мы никак не можем считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии. Государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью. Всякий должен быть совершенно свободен, исповедовать какую угодно религию или не признавать никакой религии, т. е. быть атеистом, каковым и бывает обыкновенно всякий социалист» [1, с. 143].
Так, церковь была лишена каких-либо привилегий, а вероисповедание признавалось частным делом. Вопросы религии полностью были исключены из сферы государственного регулирования, а религиозные общества наделялись такими же правами, как и любые другие. В первые послереволюционные годы не было руководящего центра атеистической работы, не было опыта, целенаправленности в работе. На первых порах это была не столько атеистическая работа, сколько антиклерикальная агитация. Так, поскольку главной линией было выбрано научное объяснение несостоятельности религии, то гражданам предлагалось посещать различные лекции и семинары, на которых объяснялся вред религии, а также различные программы для самообразования. Так, в программе 1926 г., изданной в городе Гомеле, предлагалось рассмотреть историю возникновения религии и причины, этому содействующие, нравственную сторону данного вопроса и, конечно же, вопрос о том, всегда ли религия была вредна [2, л. 89].
Следует отметить, что одним из важных аспектов политики большевиков, была работа среди женщин. Поскольку долгое время женщины оставались пассивными участниками государственной жизни, с небольшим набором гражданских прав, большевики считали необходимым переориентировать женщин на формирование активной жизненной позиции. Немаловажная роль была отведена тут и пропаганде, в том числе и антирелигиозной, которая велась на заседаниях всех уровней – от колхозных до региональных. Так, на общем собрании женщин колхоза «Чырвоны пахар» 30 сентября 1929 года одним из вопросов повестки дня была «Религия и её вред». Женщины-активистки выступали убеждая в том, что «в религиозные праздники нужно работать, что праздновать – то в общем нечего. Хватит верить в глупости». В результате, прослушав доклад тов. Либермана «О вреде религии», постановили, что «Колхозники «Чырвонага пахара» присоединяются к тому, что религия это дурман, которым пользуется нэпман, кулак, враг рабочих масс. Собрание колхозников констатирует необходимость выйти всем друзьям колхоза на работу в дни праздников» [3, л. 1]. Таково было отношение к религии женщин, делавших партийную карьеру.
В 1920-е годы проводилось массовое закрытие церквей и монастырей. Во многих местах (особенно в сельской местности) церковные здания не воспринимались как памятники архитектуры, – в этом смысле ими не очень дорожили, используя их не только в качестве помещений для школ, изб-читален, музеев, клубов, но и колхозных складов, общежитий и даже тюрем.
Однако отношение простого населения к этим процессам было неоднозначным. На местном уровнем далеко не все люди поддерживали эти меры. И как видно из документов, наиболее радикальные выступления по противодействию политике закрытия церквей и антирелигиозной политике большевиков в целом проводили именно женщины. Если мужская часть населения предпочитала просто воздерживаться, даже если была не согласна, то женщины отстаивали свои убеждения вплоть до силового противостояния. Рассмотрим это на примере специальной сводки № 42 Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии по состоянию на 28-е марта 1930 года о «Ходе закрытия церквей в деревне и перегибах в антирелигиозной работе». В ней отмечалось следующее: «Имеющиеся данные о ходе собраний по вопросу закрытия церквей отмечают, что в основном решения о закрытии принимаются большинством присутствующего на собраниях крестьянского населения, причем, как правило, никто против предложения не голосовал, предпочитая, по крайней мере, воздерживаться. В тех отдельных случаях, когда постановка вопроса о закрытии церкви встречала известное сопротивление верующих, то совпарторгчлены на местах не старались в достаточной степени разъяснить, и доказывать необходимость закрытия; наблюдались моменты стремления протащить этот вопрос, добиться большинства голосов, прибегая даже к умышленному прибавлению количества голосов при подсчете. Последнее обстоятельство вызвало возмущение даже со стороны лиц, голосовавших за закрытие. Женская часть крестьянского населения проявила наиболее упорное сопротивление закрытию» [4, л. 114]. Так, женщины срывали собрания, требовали удаления мужчин, голосовавших за закрытие.
В документах отмечалось, что «в поселке Добруш, в связи с вопросом о закрытии церкви, было специально созвано собрание родителей и учащихся школы 7-ми летки, на котором присутствовали исключительно женщины и мужчин человек 5. Все предыдущие вопросы внутришкольного значения были решены спокойно, но когда объявили о том, что требуется согласие родителей на закрытие церкви, то поднялся большой шум и крик. Со стороны присутствующих раздавались выкрики: «что, нам иконы мешают, разве нам за них продналог платить, а церковь мешает?». Когда секретарь собрания пошел с подписным листом за закрытие по партам, то от него женщины бежали, и все оставили собрание, кроме нескольких человек, изъявивших согласие на закрытие церкви. В дальнейшем собрание удалось продолжить с большим трудом, но вопрос о церкви был снят» [4, л. 115]. Так же обстояло дело и в других поселках округа, например, в поселке Прудковка, Утевского сельсовета; в селе Кузьминичи, Тереховского района; в селе Макеновичи, Хойницкого района.
В специальных сводках Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии отмечаются следующие суждения граждан: «в селе Уть Тереховского района беднячка Третникова Ульяна в присутствии ещё 20 человек женщин, которые её поддержали, высказалась, обращаясь к комсомольцу, проходившему мимо: «как вы смеете и какое вы имеете право закрывать нам церковь, что вы построили её, мы будем жаловаться на вас, из Москвы нет приказа закрывать церковь, да ещё вы думаете силой загнать в коллектив» [4, л. 116].
Помимо отказа подписывать бумаги по закрытию церкви, имеются сведения о том, что женщины, по собственной инициативе, проводили беседы с населением, пытаясь призвать его противостоять закрытию церквей. Так, например, «в деревне Великий Бор, Хойницкого района, Кожужко Василиса, в связи с постановкой в деревне вопроса о закрытии церкви, распространила слухи о том, что если церковь заберут под клуб, то она сгорит» [4, л. 116].
Иногда женщин поддерживали и мужчины. На собраниях звучали такие мнения: «при организации колхоза нам говорили, что будет церковь и Бог, а теперь – закрывают» или «церковь не нами строилась и не нам закрывать, мы станем не людьми, а натуральный скот, кому это мешает, что люди в церковь ходят» [4, л. 115].
Как видно из выше сказанного, часто народ не верил, что это общегосударственная политика. И это не удивительно, ведь с первых же дней Советская власть и ВКП (б) официально заявляли, что в отношении религии, церкви и верующих обеспечена полная свобода совести. Было обращено внимание на недопустимость оскорбления чувств верующих. Лица, посягающие на свободу веры и богослужения для граждан всех вероисповеданий, должны были подвергнуться строгому наказанию. И население доверительно относилось к таким заявлениям высшего партийного руководства. Женщины сопротивлялись. В документах отмечалось, что только за месяц «зафиксировано по округу 3 случая конфликтов и одно массовое выступление верующих женщин, на почве явных перегибов в процессе проведения закрытия церквей и безобразных поступков со стороны отдельных работников, которые, доходя до простого хулиганства, не могли не вызвать возмущения со стороны верующего населения» [4, л. 117].
В деревне Макеновичи Хойницкого района после решения общего собрания о закрытии церкви, сельсовет опечатал церковь и самостоятельно взялся проводить опись имущества. К моменту составления описи собралось 35 человек женщин, которые заявили, что не допустят сделать опись. С разъяснением со стороны комиссии выступила Долгая Анна, которая стала уговаривать женщин, чтобы они не препятствовали составлению описи, но женщины набросились на неё и хотели избить, чего не допустили другие члены комиссии. Бывший при этом милиционер Хойницкой раймилиции арестовал Грищенко Ульяну, после чего присутствующие женщины разошлись» [4, л. 118].
Таким образом, отношение женщин, как и всего населения в целом, к антирелигиозной политике большевиков было неоднозначным. Многие женщины, принявшие официальную политику молодого государства, не только поддержали мероприятия, проводимые советской властью, но и активно им содействовали. Однако в большинстве своем, женщины, оставаясь наиболее консервативной частью населения, не желающей мириться с принимаемыми мерами. Поскольку высшее советское руководство умело лавировало, то многие просто не верили в то, что действия на местах и есть государственная политика. При этом, как оказалось, наиболее решительный отпор антицерковному курсу советской власти на местах оказали именно женщины. Они не только смело высказывать свое мнение по данному вопросу, но в случае необходимости готовы были силой не допустить проведения антирелигиозных мероприятий в жизнь. Но, к сожалению, этого было недостаточно, чтобы на официальном уровне противостоять антирелигиозной политике большевиков.
- Ленин, В. И. Социализм и религия [Текст] / В. И. Ленин // Полное собрание сочинений: Т. 12. – М.: Издательство политической литературы, 1967.-660 с.
- Программа для самообразования «О религии и коммунизме» 1926 г. // Государственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 2. – Опись 1. – Дело 820.
- Протокол общего собрания женщин «О религии и её вреде» 1929 г. // Государственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 72. — Опись 1. – Дело 43.
- Спецсводка Гомельского Окротдела ГПУ Белоруссии «О закрытии церквей в деревне и перегибах в антирелигиозной компании» 1930 г. // Государственный архив общественных объединений Гомельской области. – Фонд 3.-Опись 1. – Дело 714.
Автор: С.В. Ярковая
Источник: Православие на Гомельщине: историко-культурное наследие и современность: сборник научных статей. / Г. А. Алексейченко (отв. ред.). — Гомель : ГГУ, 2010. Ст. 200-204.