В обрядовом фольклоре восточных славян особое место занимает обряд вождения и похорон “стрелы”. В восточном Полесье этот обряд приурочен, как правило, к празднику Вознесения, реже — к дню вешнего Юрия и связан с первым выходом в поле для осмотра озимых хлебов. Обряд известен как белорусскому и украинскому, так и отчасти русскому населению пограничных областей трех родственных этнических групп.
С названием “стрела” связываются: а) песня с зачином типа “Як пущу стралу да й удоль сяла” (“Да летела стрэла да и вдоль села”, “Да й пашла стрэла да и вдоль села”, “Летала стрыла да в кинець сэла” и т.п.); б) особый тип “танка” — шествие широкими рядами по улицам села к месту сбора под пение названной, а также других песен (на типовой напев “стрелы” с общей для них ритмо-метрической структурой); в) основной эпизод обряда — похороны “стрелы” (тряпичной куклы, девичьей ленточки, шпильки для волос или, в нарушение традиции , — щепочки и других случайных предметов), сопровождающийся катанием женщин по земле, пением (“Песенка мая маленькая, I Схаваю цябе к налетей[ку]”), хороводной игрой, причитанием (“Лялечка мая милая, Да схаваю я цябе к Ушэсцейку”), ритуальным смехом.
Местом, где совершается основной эпизод обряда, служит, как правило, окраина поля озимой ржи (при этом вместо похорон символического предмета возможно толкание избранной девушки в поле или лишь групповое катание женщин по озими),реже — лужайка, дубовая роща или берег реки.
Рассматриваемый обряд, типологически близкий к другим весенне-летним обрядам, связанным с преданием земле символических фигур или с проводами русалки, не тождествен им. Пограничный характер обряда (он “замыкает” весну и “отмыкает” лето) определяет его пслисемантику и полифункциональность. Это является причиной различных, подчас односторонних объяснений его смысла (связь с охотничье-производственной деятельностью славянских племен, связь с культом умирающего и воскресающего божества, связь с культом Перуна). В основной, на наш взгляд, аграрной семантике обряда взаимосвязаны продуцирующая магия, карпогоническая магия и охранительная магия. Местное население осмысляет обряд как средство защиты от грозы (“стрела” — молния).
Материалы, собранные в восточном Полесье белорусскими и украинскими фольклористами, экспедициями Московской консерватории, Института славяноведения и балканистики, а также автором настоящего сообщения совместно с музыковедом Ю.И. Марченко, свидетельствуют о локальных различиях в структуре обряда и о разной степени сохранности традиции. Обряд совершается в некоторых местах до настоящего времени (спорадически и не как массовое явление), сохраняя магические функции или трансформируясь в игру; известны случаи реконструкции обряда.
Песня “стрела”, будучи обязательным элементом обряда, вместе с тем исполняется и вне обряда на протяжении всего цикла весенних хороводов. Поэтому жанр ее определяется и исполнителями, и фольклористами по-разному: то как “козацкая” песня, то как хороводная, то как обрядовая, то как оторвавшаяся от обряда и превратившаяся в хороводную или в лирическую, семейно-бытовую песню. Однако в большинстве случаев она является “таночной” песней, под которую девушки и женщины идут по селу, собираясь на хороводы или расходясь после них. На основе анализа текстов песни устанавливаются четыре ее версии. При этом, хотя на ее типовой напев исполняются и другие (по тексту) песни во время шествия, только “стрела” начинает весь весенний цикл хороводов, а также каждый хоровод* и завершает этот цикл, поскольку исполняется в последний раз непосредственно перед самим обрядом. Тем самым устанавливается как общая для нее и других песен, сопровождающих шествие, сигнальная функция (“сборная”), так и только ей одной присущая магическая функция, непосредственно связанная с функциями обряда.
* Набор хороводов и игр, исполняемых в течение одного вечера.
Автор: В.Е. Гусев
Источник: Полесье и этногенез славян. Предварительные материалы и тезисы конференции. М.: Издательство «Наука», 1983. С. 103-105.
