Свадебная обрядность на Гомельщине: названия ритуальных действий и актов брачной церемонии

Народная культура — явление много­гранное, включающее в себя разнообраз­ные формы и проявления, взаимосвязь которых образует своего рода концептосферу, в центре которой находится че­ловек. Антропоцентрический характер традиционной культуры обусловлен тем, что ее важнейшими (основными, сущност­ными) компонентами, определяющими наполнение и содержание, являются вза­имосвязанные понятия человек-семья-труд-природа-религия. В связи с этим базисной, основополагающей оппозицией в системе концептов народной духовной культуры является диада человек — семья, которая реализуется в таких формах, как семейно-обрядовый фольклор (родильно-­крестильный, свадебный, похоронный фольклор), традиции и обряды семейно­го уклада жизни, семейно-обрядовая лек­сика. Наиболее полно в настоящее время описан свадебный обряд как самый слож­ный по церемонии, продолжительный по времени, насыщенный различными эпи­зодами и важный в жизни человека.

Системный характер свадебной лек­сики определяется структурой и содер­жанием самого обряда, сочетающим акциональный, агенсный и предметный коды. Поскольку основными элементами свадебного обряда являются различные обрядовые действия, их исполнители и вещественные атрибуты, в системе сва­дебной лексики выделяются соответствен­но названия свадебных этапов и процес­сов, обрядовых и ритуальных действий, участников, исполнителей и свидетелей этих действий, предметов, используемых в процессе свадебной церемонии. Таким образом, парадигма свадебной лексики основывается на взаимосвязанной триаде действие-лицо-предмет. Как отмечают исследователи, основным в свадебном обряде считается действенный (акциональный) код, который дополняется субъ­ектным и предметным, в связи с чем наи­более многочисленной является лексика, называющая различные этапы и эпизоды этого обряда, действия, выполняемые на разных этапах. Время и пространство, в которых развёртывается свадебное дей­ствие, определяющие его локальные и темпоральные параметры, образует своего рода свадебный хронотоп акциональной парадигмы обряда.

В процессе свадебного обряда выде­ляются многочисленные ритуальные дей­ствия, связанные с различными этапами свадьбы: добрачные, брачные и после­брачные [1-3]. Трехчленная структура свадебного обряда, как отмечается в на­учной литературе, отражает мифологиче­ское осмысление брачной церемонии как три фазы обрядового перехода девушки в женщину, а юноши в мужчину, что отражается и в свадебной терминологии: нявеста-заручоная-маладая, жаніх-заручоны-малады [4]. Каждый из выделенных этапов в свою очередь включает систему определенных актов и церемоний, состав­ляющих sui generis акциональную пара­дигму свадебного ритуала. Предметом нашего исследования в данной работе яв­ляется система номинаций, обозначающих ритуальные акты и действия, используе­мые в брачном этапе свадебной церемонии на территории Гомельской области Бела­руси. Источником фактического материа­ла послужил диалектологический архив кафедры белорусского языка Гомельско­го государственного университета имени Ф. Скорины, составленный по итогам диалектологических практик в различ­ных районах Гомельской области, а также отдельные издания фольклорно-этногра­фических материалов этого региона, по­священных свадебной обрядности [5-10].

Брачный этап являлся самым зна­чимым, насыщенным на различные ритуальные действия и акты. Он также имел трехчленную структуру, в нем вы­делялись три периода: начальный — обряд одевания жениха и невесты, расчесывание косы невесты, благословление молодых, поездка жениха за невестой, выкуп не­весты; центральный — венчание, застолье в доме невесты, посад молодых, одарива­ние молодых с короваєм, сборы невесты к отъезду из родительского дома, проводы невесты, свадебный поезд, приезд в дом жениха, привоз постели невесты, застолье в доме жениха, завивание молодой и за­ключительный — брачная ночь, окончание свадьбы.

Знаковым, обязательным моментом свадебной обрядности, сохранившим ак­туальность и до наших дней, было благо­словление молодых родителями: У субо­ту… раніцай у доме нявесты збіраліся яе падружкі і пачыналі прыбіраць нявесту, … маці і бацька давалі ёй благаслаўленне (д. Загцёбье, Реч. — Р., с. 161). Пасля гулянкі малады забірае маладую к сабе дамой. Бацька і матка благаслаўляюць. З іконай бацькі маладых водзяць вакруг стала тры разы і благаслаўляюць іх у дальнюю дарогу (д. Светиловичи, Ветк. — В., с. 229).

Важным этапом брачной церемонии было венчание в церкви. Как отмечают информаторы, ему предшествовало посе­щение женихом и невестой церкви: Перад свадзьбай маладыя даўжны іці ў цэркаў, адстаяць там службу, іспаведацца і прачасціцца (д. Терюха, Гом.). Венча­ние происходило после службы в церк­ви: Расцілалі рушнік тканы, вышываны, на баках клалі капейкі, сведкам у рукі давалі венчыкі, і яны іх трымалі над галавамі маладых усю службу. Затым маладым бацюшка з адной кружкі даваў на тры разы выпіць віна царкоўнага, а затым абменьваў нярсцёнкамі таксама тры разы (д. Горошков, Реч.). Калі ў царкве вянчаліся, дак на рушнік станавіліся. Для шчасця так было. Дру­жок з дружкай дяржаць вянкі ззаді, а тады ўжо ходяць на рушніку туды-сю­ды. Рушнікі льняныя былі у іх нявесціна матка давала і засцілала іх сама. А ма­ладыя тлі, узяўшыся за рукі, на ім удоўж іканастаса. А хто первы ўстане на рушнік, дак той глаўны ў сям’і буде (г. Ветка). Следует отметить, что рушнік, на который становились молодые во вре­мя венчания, как известно, символизиро­вал дорогу, будущий жизненный путь, ко­торый они должны пройти вместе, рядом.

Во время свадебной обрядности руки молодых неоднократно связывали рушни­ком, лентой, поясом: Бацюшка рушніком связвае рукі маладых і вядзе іх вакол ям — вона тры разы (д. Горошков, Реч.). Калі толькі маладую пачынаюць выводзіць з хаты, бацька знімає ікону, і дає ёй у рукі, а жаніху кулітку хлеба. Перавязвае рушніком рукі, тры разы вакол таго стала абвядзе і прывядзе да самых калёс. Вядзе к возу і там знімає рушнікі (д. Заспа, Реч.). Пасля завівання маладой яе з молодым рушніком перав’язваюць і, значиць у наліваюць ім у стопачкі гарэлку і кідаюць копейкі, яны ўжэ манеты адзін аднаму за пазуху кідаюць, гарэлку ўбок выліваюць і цалуюцца (д. Климовка, Гом.). Этот ритуал, основной «для всех времен и народов» [1, с. 109], символи­зировал объединение молодых, их связь, создание семьи. Символом единения, брачного союза являлись также обручаль­ные кольца, которыми молодые обмени­вались в церкви при венчании и в загсе при росписи: Бацюшка абменьвае мала­дых у царкве пярсцёнкамі три разы, у аношні раз маладыя забіраюць і надзяваюць сваі пярсцёнкі (д. Заспа, Реч.). По этой причине молодые во время свадьбы были все время рядом, держались за руки и старались, чтобы никто не прошел между ними, чтобы в будущей семейной жизни никто не смог их разлучить: Нада на свадзьбе сільна строга, штоб цябе не разбілі. Еслі ўзяў малады за руку штоб пакуль спаць не леглі, не выпусціў (д. Го­рошков, Реч.).

После венчания или росписи в загсе молодых встречали хлебом с солью и обязательно обсыпали зерном, маком, конфетами, монетами, что выражало по­желание благополучной, богатой, «сы­той жизни», символизировало богатство, достаток и здоровье: Када жаніх за маладой прыходзіў, нявесту бацька зярном пасыпае, а жаніху ўжо ў карман насыпаюць, штоб багаты былі. I хрэсцят іконай (д. Старое Село, Ветк.). Абсыпалі маладых пшаніцай, што б багата жылі (д. Хальч, Ветк.). Абсыпаюць маладых жытам, каб яны жылі багата (г. Ветка).

Определенный цикл обрядовых дей­ствий на свадьбе был связан с волосами молодых. Это были обряды состригания, поджигания и завивания волос. Симво­лическое поджигание волос было связано с обращением к магической, очиститель­ной силе огня, которая должна была дать обновление, силу и здоровье: Хросная прыходзіць, ад маладых бярэ валасы і как бы чуць-чуць паджыгае іх. Хросны бярэ іх за руку і ca свечкамі вядзе іх вакруг стала (д. Заспа, Реч.). Хлопчык выплятае ленты. Кальцо ў кальцо бяруць косы яе і яго і свечкамі падсмальваюць (д. Макановичи, Реч. — Р., с. 222). Кстати, с очистительной магией огня был также связан в некоторых местностях обряд про­езда свадебного поезда через огонь: Калі малады з маладэй ехалі поездам, трэба було праз агонь праехаць. С саломы та­кую арку рабілі, з галінак і падпальвалі. Абсыпалі аўсом і просам, жадалі ўсяго харошага (д. Гадичево, Гом.).

В свадебном ритуале очищения моло­дых находили отражение также «водные процедуры»: Першы раз, калі жаніх і нявеста выходзілі ca стала, нужна было іх абліць вадой. Гэта, каб у іх было доброе і вяселое жыццё (д. Старое Село, Ветк.). Як улетку свадзьба, дык маладых вядуць да калодзежа, вадой наабліваюць. А зімой каталі на санках (г. Ветка — В., с. 286).

Отголоском древнего обряда похи­щения невесты, который предшествовал исторически ее «купле-продаже», явля­ется обряд кражи ее туфельки, сохра­нившийся до сих пор и использующийся в процессе городской свадьбы: А было такое, што залязалі на стол, кралі ў нявесты туфелькі а ёй не ўстаць ніяк. Прыходзілася жаніху зноў дарыць падаркі выкупляць ужо туфелькі (д. Бацунь, Будо-Кош. — ЖПР, с. 192).

Обязательным элементом брачной це­ремонии был обряд «завивания» молодой, в котором символически отражалось измененние ее семейного статуса — переход из состояния девичества в положение за­мужней женщины. В большинстве слу­чаев он проводился следующим образом: Заводзяць маладых, садзяць іх на лаўку. Паміж імі садзяць свяцілку… Расплятаюць маладой касу. Робяць куксу, а лен­ту аддаюць свяцілцы (д. Жгунь, Добр. — 34Д, с. 253]. Касу нявесце распляталі, рабілі куксу, раньшэ адзявалі на валасы такі чапец, шапачку, яна ўжо замужняя (д. Хальч, Ветк.). Поэтому обряд завива­ния называли также «посвящением в мо­лодицы»: Ну, маладой косу распляталі падругі яе пасвяшчалі ў маладзіцы (д. Горошков, Реч.).

Некоторые информаторы отождест­вляют обряд завивания невесты с про­цессом ее подготовки к свадьбе — одева­ния, украшения: Перад тем, как ехать у цэркву, одевалі, наряжалі маладую падругі. Вот ета і называлі завіванне маладой. А патом ужэ прыезжаў мала­дой за ней і выкупал. Выкупіл, і паехалі (д. Климовка, Гом.); «Завіванне» ма­ладой — гэта упрыгожванне нявесты (д. Колбовка, Ветк.). Завиванием назы­вали также заплетание косы молодой на­кануне свадьбы, в сборную субботу, ког­да ее голову украшали венком: Дружкі завівалі нявесту, запляталі касу, надзявалі вянок. Гэты вянок нявеста астаўляла сваім падругам (д. Дуброво, Окт. — ВНГ, с. 24).

Определенный цикл свадебных об­рядов был связан з битьём посуды, ко­торому также придавались магические функции оберега, пожелания удачи. До сих пор ведь говорят, что посуда бьётся к счастью. Прежде всего разбивали рюмки, в которых молодым при встрече препод­носили спиртное: Як прыходзілі маладыя з роспісі, сцялілі палаценца, падносілі, налівалі чаркі, яны не далжны былі піць тых чарак, а далжны былі так выліць чэрэз себе і разбіць іх, штоб не пілі. Штоб багатыя былі (д. Хальч, Ветк.). Бацькі сустракалі маладых на уваходзе, ставілі стол, на ім — хлеб, вікона, канфеты, бу­тылка. Вікона ляжала на стале, мала­дыя цалавалі вікону, выпівалі чарку не усю, цераз сябе кідалі і разбівалі чар­ку, кусалі хлеб, канфеты кідалі цераз галаву, а дзеці збіралі. А затым бацькі вялі маладых на кут, садзілі на кажух. Каб былі багатыя, а дзеці кучаравыя (д. Горошков, Реч.). На свадзьбу уже пасля каравая прынята была разбіваць румкі, каторыя выпівалі маладыя. Калі не разбіваліся, гаварылі, што ета плоха (г. Ветка).

Битьём посуды сопровождались так­же другие эпизоды свадебной церемонии: Калі маладыя жаніліся, ішлі па вуліцах, па сялу, то над маладой білі кушыны, банкі. Гэта, каб крэпкі быў жывот, каб радзіць здаровага дзіцёнка (д. Старое Село. Ветк.). Ужо банкет як ідзе, так глядзяць, ідзе тут вісяць на коллі ку­шыны, бяруць палкі і б’юць. Гавораць: дзе твае кушыны. Потым нявесту за рукі, за ногі распластаюць, дзержуць, і кушыны кала жывата і лупяць палкай, штоб вынасіла крэпкага моладца (д. Хальч, Ветк.); На трэці дзень, вечарам сабіраліся ўжэ ў госці. У канцы вечара на жываце бацькі маладога білі гаршчок з попелам, што сімвалізавала канец вяселля (ДСЛ, с. 252).

Важным свадебным обрядом на То­ме льгцине был посад, когда молодых поодиночке или вместе садили во вре­мя свадьбы на вывороченные наизнанку тулуп или шубу: На пасад кладуць на кут кажух вывернуты, калматы, содзюць маладых. Калі на пасад содзюць, касу маладой расплятаюць. Расплятае брат, калі ёсць, калі не — то пляменнік, а жаніх ужо яму плоціць грошы, што касу расплялі, завязвае нявесце платок (д. Даниловичи, Ветк. — В., с. 232). Па­сад быў. Выварачвалі шубу назнанак. Садзілі нявесту. І садзілі жэніха ра­дам. Нельзя было ставіць возле іх гарэл­ку, патаму што ў іх первая ноч, очань важна быць цвярозым. Ну і сядзелі на том насаду, штоб у іх ўсё добра было (д. Хальч, Ветк.).

Ритуальное значение в этом обряде имела также дежа, на которую усаживали невесту или молодых. Она символизиро­вала, с одной стороны, чистоту, девствен­ность невесты, а с другой стороны, давала проекцию на прибыль и плодовистость: Пасад ета дзяжа, якую накрывалі вывернутай шубай і на яе садзілі няве­сту. Калі нявеста чэсная, то садзілася, а калі не то садзіцца нільзя было, грех бальшэй (г. Ветка). Молодых мог­ли садить также на заслон или скамью: Дружкі садзяць маладу на ўслон, падложаны кажухом, вывернутым шэрсцю на­верх, надушкамі не накрывалі, маладая павінна быць няеўшы (д. Лески, Окт. — ВНГ, с. 6).

В этом обряде выражались мотивы инициации, он символизировал половоз­растную зрелость молодых, а также по­желание удачного потомства. Выворочен­ный мехом наверх тулуп отражал очень древний тотемистический культ медведя, шкуре которого приписывалась лечебная сила — изгонять из человека хворь и бо­лезни, а также отгонять злых духов [1, с. 105-108].

Сквозным свадебным обрядом был выкуп, в котором отражался старинный обычай «купли-продажи» невесты как плата за девушку-труженицу, которую принимала семья жениха: На выкуп ішоў жаніх з дружкамі. Падругі нявесты ўсякія хітрасці прыдумвалі, каб большэ грошэй выцянуць з дружкоў, а тыя ўжо расплачваліся (д. Хальч, Ветк.). На выкупе таргавалі сваты, дружок жа быў у яго. Як што дзеўкі столькі скажуць эта ж дорага!»; «дзешэўле, не аддадзім», «не дуры галавы», «не нада нам ніхто». Доўга таргаваліся (г. Вет­ка). Выкуп платили не только за невесту, но за свадебное деревце, за приданое и постель молодой, за проезд на пути сва­дебного поезда. Выкуп могли потребовать не только дружки молодой, но и люди, не участвовавшие в свадьбе, которые встре­чали свадебный поезд и преграждали ему дорогу: Калі ехалі на вуліцы, дзе жыла маладая, пад’язджалі да яе двара, то там маладзёж, якая не прымала ўдзел у свадзьбе, стаяла ля варот, і на вароты залязала, «лавілі зайца». Малады даваў выкуп (д. Даниловичи, Ветк. — ВНГ, с. 108). Як маладых вязуць, дак дарогу перагароджваюць людзі — выкуп так просяць за невесту. Ім ужэ вынясуць бутылку, закусі, што папросяць людзі (д. Горошков, Реч.).

Древнее обрядовое значение выкупа уже значительно ослаблено, поэтому он используется несколько раз на свадьбе, и его основная функция — материальная, компенсация семье невесте за затраты на свадьбу.

Сквозным свадебным обрядом было также одаривание участников брачной церемонии — невесты и жениха, а также членов их семей. Дарили обычно день­ги, ткань на одежду, предметы первой необходимости, мелких животных и др.: У першы дзень свадзьбы падаркі дарылі маладой. Дарылі ў каго што было: хто грошы, хто хустку, хто курыцу. На другі дзень свадзьбы маладая дарыла падаркі радне маладога (д. Іваки, Добр.). Палаценцы дарылі, пелі, гулялі. Шчэ і пасуду маглі дарыць (д. Горошков, Реч.). Некото­рые подарки имели символический смысл: Нявесце дарылі куклу, каб радзілася доч­ка, жаніху дарылі інструменты — на мальчика (д. Тереховка, Добр.). Дарение, как правило, сопровождалось шуточны­ми пожеланиями и прибаутками: Мат­ка жаніха падносіла падаркі і гаварыла: «Даю хлеба і солі, штоб было ўсяго даволі. Даю бочку буракоў, каб не слухалі дуракоў» (д. Тереховка, Добр.); «Колькі ў лесе пянькоў, штоб столькі было сынкоў. Сколькі ў лесе кочак, штоб столькі было дочак» (г. Добруш). Дарение, как и вы­куп, имеет своей целью материальную поддержку молодых и их семей, а также является удобным случаем для высказы­вания поздравлений и пожеланий.

Очень распространенным свадеб­ным ритуалом на Гомельщине является переодевание, которым сопровождают­ся различные эпизоды брачной церемо­нии. Переодевание имело первоначально функцию замещения, замены «виновни­ков торжества» — жениха и невесты, их оберега. Сейчас же оно является спосо­бом выражения шуток, веселья и развле­чения на свадьбе: Парадзяюцца бабы, і старэйшыя, і ўсякія ў шуткі выварачуюць, і штаны бабы надзяюць, як муж­чыны, і картузы. Гармоні іграюць, песні пяюць, танцуюць. Людзі ўжо: «Ладна. Банкеты ж водзяць!» (д. Старое Село, Ветк.) Пераапраналіся ў цыган. Мужыкі пераапраналіся ў жаночую вопрадку, а жанчыны у мужчынску, … хадзілі па хатах, кралі курэй, збіралі яду. А было і такое, што залязалі на стол, кралі ў ня­весты туфелькі (д. Бацунь, Будо-Кош. — ЖПР, с. 192).

Таким образом, разнообразным ри­туальным обрядам, совершаемым в про­цессе свадебной церемонии, придавалось магическое действие и приписывались функции замещения, защиты, оберега или пожелания молодым богатой, благополуч­ной и счастливой семейной жизни, добра и достатка в их хозяйстве.

Литература

1. Никольский Н. М. Происхождение и история белорусской свадебной обряднос­ти / Н. М. Никольский. — Минск: Изд.-во АН БССР, 1956. -273 с.
2. Варфоломеева Т. Б. Северобелорусская свадьба: обряд, песенно-мелодические типы / Т. Б. Варфоломеева / ред. 3. Я. Можейко. — Минск: Наука и техника, 1988. — 156 с.
3. Зорин Н. В. Русский свадебный ритуал / В. Зорин. — Институт этнологии и антропо­логии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: На­ука, 2004. — 248 с.
4. Гура А. В. Терминология севернорус­ского свадебного обряда (на общеславянском фоне) / А. В. Гура: автореф. дисс. … канд. филол. наук: 10.02.01. — М.: Изд-во МГУ, 1978. — 18 с.
5. Вечнае: Фальклорна-этнаграфічная спадчына Веткаўскага раёна / аўт. уклад.: Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Гомель: УА «ГДУ імя Ф. Скарыны», 2003. — 362 с.
6. Вяселле на Гомельшчыне: фальклорна-этнаграфічны зборнік / уклад. I. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Мінск: ЛМФ «Неман», 2003. — 472 с.
7. Жаўруковая песня радзімы: Народный духоўныя скарбы Буда-Кашалёўскага краю: манаграфія / ГДУ імя Ф. Скарыны; пад аг. рэдакцыяй В. С. Новак. — Гомель: Сож, 2008. — 424 с.
8. Зямля чароўная дабра: Добрушскі край: гісторыя і сучаснасць / пад аг. рэд. А. А. Станкевіч. — Гомель: ААТ «Полеспечать», 2008. — 280 с.
9. Народная духоўная культура Брагіншчына: фальклорна-этнаграфічны зборнік / склад. В. С. Новак, У. I. Коваль; навук. рэцэнзенты А. У. Марозаў, А. С. Ліс. — Го­мель: Белдрук, 2007. — 240 с.
10. Фальклорна-этнаграфічная і літаратурная спадчына Рэчыцкага раёна / аўт. уклад. I. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Мінск: ЛМФ «Неман», 2002. — 383 с.

 Условные сокращения

Б. — Народная духоўная культура Брагіншчына: фальклорна-этнаграфічны зборнік / склад. В. С. Новак, У. I. Коваль / навук. рэцэнзенты А. У. Марозаў, А. С. Ліс. — Гомель: Белдрук, 2007. — 240 с.

Браг. — Брагинский р-н.

Будо-Кош. — Будо-Кошелевский р-н.

В. — Вечнае: фальклорна-этнаграфічная спадчына Веткаўскага раёна / аўт. уклад.: I. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Гомель: УА «ГДУ імя Ф. Скарыны», 2003. — 362 с.

Ветк. — Ветковский р-н.

ВНГ — Вяселле на Гомельшчыне: фальклорна-этнаграфічны зборнік / уклад. I. Ф. Штэй­нер, В. С. Новак. — Мінск: ЛМФ «Неман», 2003. — 472 с.

Гом. — Гомельский р-н.

Добр. — Добрушский р-н.

ЖПР — Жаўруковая песня радзімы: Народный духоўныя скарбы Буда-Кашалёўскага краю: манаграфія / ГДУ імя Ф. Скарыны; пад аг. рэд. В. С. Новак. — Гомель: Сож, 2008. — 424 с.

34Д — Зямля чароўная дабра: Добрушскі край: гісторыя і сучаснасць / пад аг. рэд. А. А. Станкевіч. — Гомель: ААТ «Полеспечать», 2008. — 280 с.

Л. — Дыялектны слоўнік Лоеўшчыны.

Моз. — Мозырский р-н.

Наровл. — Наровлянский р-н.

Р. — Фальклорна-этнаграфічная і літаратурная спадчына Рэчыцкага раёна / аўт. уклад. I. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Мінск: ЛМФ «Неман», 2002. — 383 с.

Реч. — Речицкий р-н.

С. — Спрадвечнае: фальклорны зборнік ліквідаваных у выніку катастрофы на 4арнобыльскай АЭС населеных пунктаў / аўт. укл. I. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. — Гомель: УА «ГДУ імя Ф. Скарыны», 2005. — 230 с.

Автор: А. Станкевич
Источник: “Матеріали до української етнології” № 10 (13) (2011 рік). С. 160-165.