Социологические исследования демографических процессов в Гомельском регионе

Демографические проблемы, с которыми столкнулась Беларусь, про­гнозировались еще в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого столетия. Из демографических тенденций предшествующих десятилетий прогнозирова­лось снижение рождаемости, рост смертности, вхождение Беларуси в полосу отрицательного сальдо естественного движения населения, постарение населения. В социальном плане в этой связи прогнозировался рост заболе­ваемости, т.е. обеспокоенность состоянием здоровья населения, рост нагрузки на сферу социального обеспечения и др. Но негативные тенден­ции наступили раньше. Прежде всего, с негативными демографическими проблемами столкнулся юго-восточный регион Беларуси, т.е. Гомельская область, демографическое развитие которой ПРИ всех общих тенденциях все же в конце 70-х — начале 80-х годов XX века в Беларуси считалось более благоприятным, нежели в других регионах Беларуси. Эти негативные демо­графические последствия для Гомельщины связаны, прежде всего, с по­следствиями катастрофы на ЧАЭС.

В результате массовых переселений населения из зон отселения, зон первоочередного отселения и из зон с правом на отселения, Гомельская об­ласть потеряла значительную часть населения. Наблюдались две волны пе­реселений: в 1986 году — организованная из зон отчуждения и стихийная; и после 1989 года — массовая организованная. Гомельская область, которая наряду с Брестской областью имели в дочернобыльский период самые (от­носительно) высокие показатели рождаемости и меньшие миграционные потери, только за один 1989 год, когда это переселение получило массовый характер, потеряла более 50 тыс. человек.

Организованное переселение населения из сельской местности для Гомельской области носило противоречивый характер. Чтобы область не потеряла большую численность населения первоначально переселение осуществлялось внутри области. Но, многие из новых населенных пунктов внутри области, как оказалось позже, были также загрязненными. В резуль­тате осуществлялось двойное переселение. Именно этот высокий уровень миграции стал характеризовать демографическое развитие постчерно­быльской зоны как депопуляционное. Возникли многие социальные про­блемы и, прежде всего, в психологическом плане.

Именно эта чернобыльская проблема, наряду с общими демографиче­скими тенденциями, заставила сделать упор на анализе демографической ситуации в причернобыльском регионе. В мае 1986 года в г. Гомеле, в тех сложных и неоднозначных социальных условиях, удалось осуществить пер­вое социологическое исследование, затронувшее постчернобыльскую спе­цифику региона. Политическими органами было поручено на одном из предприятий Советского района г. Гомеля (Гомельский радиозавод, кото­рый в то время считался режимным) провести опрос слушателей сети поли­тического и экономического просвещения об эффективности этой сети.

В опросник были включены вопросы, касающиеся Чернобыльской аварии. Используя конкретную ситуацию, респондентам были заданы во­просы об этой эффективности, среди вариантов ответов на которые были варианты с характеристикой ситуации с Чернобылем.

В последующие годы в регионе был проведен ряд социологических исследований (в 1990, 1991 и 1993 гг.) уже по собственно «чернобыльской» проблематике, материалы которых были опубликованы в небольших бро­шюрах, а также в местных средствах массовой информации (главным обра­зом в областной газете «Гомельская праўда»). Это брошюры: «Население Гомельской области о проблемах формирования рыночных отношений (Краткие материалы изучения общественного мнения населения области)» тиражом 500 экз. [1]; «Гомельчане в экстремальных условиях: социально­психологический климат в постчернобыльский период (Материалы изуче­ния общественного мнения населения Гомеля)» тиражом 1100 экз. [2]; в рамках программы научных исследований «Чернобыль — социум» — «Здоро­вье населения Гомельщины и медицинское обслуживание в постчерно­быльский период (Материалы изучения общественного мнения населения Гомельской области)» тиражом 1000 экз. [3]; «Современная социально­экономическая ситуация в Гомельской области в отражении постчерно­быльских проблем (Краткие материалы социологических исследований в 1993 г.)» тиражом 700 экз. [4]. Уже в них (1991 г.) обработка материалов со­циологических исследований делалась в разрезе двух зон: постоянного и периодического радиационного контроля среди двух групп (все население, включая и медиков, а также экспертов, которыми выступали врачи радио­логи). Позже (исследование 1993 г.) обработка данных осуществлялась в разрезе четырех зон с различным уровнем радиационного загрязнения: чи­стая, с низким уровнем загрязнения, со средним и высоким уровнем загряз­нения.

Эти исследования выявили, во-первых, противоречивость как самой социальной реальности, связанной с последствиями катастрофы на ЧАЭС, так и субъективный фактор — противоречивость субъективных суждении, которые выявили обеспокоенность населения состоянием своего здоровья и, прежде всего детей. Отметим и многочисленные случаи, когда женщины, собиравшиеся родить детей, тем не менее, делали аборт. Однако, те, для ко­торых эта была единственная возможность стать матерями, сегодня осо­знают свою ошибку. Но, наряду с этим, возникло, существующее и поныне такое противоречивое отношение к своему здоровью: население, прожива­ющее в зоне риска, тем не менее, ходит в лес, собирает дары природы, кото­рые может быть и загрязнены, но потребляет, продает и др. И эту ситуацию отмечают многочисленные исследователи в Беларуси, в Украине и России, что и было отмечено в первой социологической публикации по демографи­ческим проблемам постчернобыля в журнале «Социс» [5].

Во-вторых, эти исследования выявили и противоречия в социальных и демографических процессах. Некоторые пытались связать вхождение Бела­руси в депопуляцию, отрицательное сальдо естественного прироста насе­ления только с чернобыльскими проблемами. На самом деле демографиче­ское развитие разных областей Беларуси характеризуется разным време­нем вхождения в полосу отрицательного сальдо естественного движения населения. Так, первыми областями, в которых смертность стала превы­шать рождаемость, в Беларуси стала не Гомельская область, как самая по­страдавшая от этой катастрофы, а Витебская и Могилевская области (1992 г.). Причем, Витебская область в плане последствий катастрофы на ЧАЭС является «чистой» областью, а Могилевская область, хотя и относится к экологически пострадавшей, но там масштабы загрязненных территорий меньшие, чем в Гомельской области.

Чернобыльская катастрофа породила противоречивость социально­психологического климата. Так, хозяйства других областей принимали только трудоспособное (причем, в молодом возрасте) население, а пожилое население, пенсионеров отказывались принимать. Но, принимая население, вселяя в построенное в этих хозяйствах жилье, порождался антагонизм: местное население, которое ждало это жилье для себя, негативно относи­лось к переселенцам. Необходимо также иметь в виду, что менталитет пере­селенцев и местного населения (скажем, в Гродненской области, где преоб­ладало католическое население) приводил к непониманию. Да и внутри об­ласти, в селах до их пор существует разделение: местные и «чернобыльцы».

Массовым переселением воспользовались, прежде всего, представите­ли власти — в первую очередь, на уровне сел и районов, распределявшие ре­гионы переселений, предоставляя одним более лучшие условия переселе­ния. А к концу 1990-х началась обратная миграция: ставшими пожилыми переселенцы возвращались (не в зону отселения, а в зону первоочередного отселения или в зону с правом на отселения), оставляли свое жилье детям, чтобы потом заново отселиться, т.е. как говаривали в народе: «решив про­блему жилья своим детям, начали решать проблему жилья своим внукам».

Противоречивой является и позиция стран, которые принимают на оздоровление наших детей из зон, пострадавших от катастрофы. За время многолетних таких оздоровлений и не самой лучшей экономической ситуа­цией, многие из этих выросших детей (особенно, девчата) связали жизнь со странами, где они проходили оздоровление. С одной стороны, «чернобыль­цам» оказывается помощь, но, с другой стороны, эта помощь в итоге направлена на получение для себя демографически активного населения, что для Беларуси означает потерю. В результате Запад здесь не выступает любвеобильным филантропом. Кроме того, следует иметь в виду, что эти страны, где «оздоравливаются» наши дети, почти за бесценок получают научную информацию — база мониторинга (а большинство детей приезжа­ют в одни и те же места постоянно) для них богатая.

Да, чернобыльские последствия волновали и волнуют население постра­давших от катастрофы территорий, но так сложилось, что спустя несколько лет на чернобыльские последствия наложились социальные, политические и эко­номические последствия, связанные с резким изменением экономической па­радигмы и разрушением единого экономического и демографического про­странства. И они отодвинули на второй, а может быть еще и на более дальний план, последствия чернобыльской катастрофы. Конечно, сегодня в связи с японской ситуацией (авария на АЭС «Фукусима-1») они вновь стали значимы­ми. Но приоритет в социальном и демографическом развитии отдается, прежде всего, социально-экономическим факторам. На наш взгляд, сущность совре­менных социально-демографических процессов характеризует концепция де­популяционной демографической спирали — сложившиеся негативные демо­графические процессы обусловливают воспроизводство инерционных демо­графических процессов, социальный механизм которых сформировался пред­шествующим развитием, в которой определенную, но не ведущую роль, зани­мают и «чернобыльские» проблемы.

Тем не менее, даже прямо не изучая «чернобыльские» проблемы, все проводимые по государственным программам социологические исследова­ния (2002 г., 2006-2010 гг.) включают обработку результатов опросов в за­висимости от «чернобыльской» специфики регионов Гомельской области в разрезе четырех зон с уровнем радиационного загрязнения — чистой, низ­ким уровнем загрязнения, средним и высоким уровнем загрязнения. В частности они отражены в брошюрах: «Социально-экономическая ситуация в аграрно-промышленном комплексе Гомельской области» [6] и «Реалии и ориентиры демографических процессов Гомельской области» [7].

Наиболее системно социологические исследования демографических проблем в Гомельском регионе (благодаря поддержке академика Е.М. Бабосова, а также А.А. Ракова и И.В. Котлярова) стали проводиться в 2005-2010 гг. — сначала в рамках ГПОФИ «Социальные процессы», а затем — ГКПНИ «Экономика и общество». В частности, по результатам выполнения ГПОФИ была опубликована монография «Демографическое измерение современ­ной Беларуси» [8]. По итогам исследований по ГКПНИ 2006 года была изда­на коллективная монография «Реалии и ориентиры демографических про­цессов Гомельской области» [7].

В 2006-2010 гг. в рамках демографического мониторинга по ГКПНИ «Экономика и общество» было проведено 5 региональных анкетных опро­сов (выборочная совокупность которых составила в: 2006 г. — 981 чел., 2007 г. — 1067 чел., 2008 г. — 964 чел., 2009 г. — 1043 чел., 2010 г. — 1016 чел.).

В ходе этих опросов было выявлено, что демографические процессы в Го­мельской области характеризуются рядом взаимосвязанных и наложенных друг на друга тенденций:

• постоянным сокращением общей численности населения, начавшемся в 1986 году;
• отрицательным сальдо естественного движения населения, характери­зующимся с 1993 года превышением уровня смертности над уровнем рождаемости;
• уменьшением продолжительности жизни;
• отрицательным сальдо общей миграции населения за пределы обла­сти, сформировавшимся еще в послевоенные годы;
• положительным сальдо миграционного обмена со странами СНГ и Бал­тии;
• преобладанием в миграционном оттоке наиболее интеллектуальной, работоспособной и активной репродуктивной групп населения;
• деформацией половозрастной структуры населения;
• замедлением темпов демовоспроизводства населения в связи с его структурными сдвигами и изменением режима воспроизводства;
• изменениями в функционировании института брака и семьи;
• ростом заболеваемости населения.

Ныне и в перспективе не только сохраняются, но и усиливаются такие демографические угрозы, как:

а) ставшая долговременной динамика сокращения численности населе­ния;

б) прогрессирующая устойчивая депопуляция в результате формирова­ния малодетности;

в) чрезмерная заболеваемость и ухудшение в связи с этим генофонда нации;

г) сверхсмертность населения и особенно среди мужчин;

д) половозрастные и региональные деформации, особенно в сельской местности, а также в малых городских поселениях;

е) новые сущностные тенденции миграционных процессов (прежде всего в отношении трудовой миграции).

Продолжается действие и таких негативных факторов, как:

• распространение незарегистрированных брачных союзов;
• более позднее вступление в брак;
• увеличение доли лиц, никогда не состоящих в браке;
• либерализация половой морали;
• низкая демографическая ориентация наиболее интеллектуального и высококвалифицированного потенциала, которая является наиболее негативным фактором демографического развития и представляет да­же большую опасность для национальной безопасности страны, чем общая депопуляция.

В связи с этим, важен дифференцированный подход в деле активизации демографической политики и, прежде всего, в деле воспроизводства высокого демографического потенциала.

Демографический мониторинг 2005-2010 гг. выявил: в демографическом плане социокультурные изменения ориентируют семью на меньшее количе­ство детей. Объективные экономические и социальные предпосылки отража­ются на преобразовании современной индустриальной нуклеарной семье, а, следовательно, и на новых тенденциях и формах в семейно-бытовых отноше­ниях. Эта долговременная социокультурная тенденция изменения семьи ха­рактеризуется уменьшением ее размера и упрощением структуры, одним из явлений которых является процесс малодетности. В результате, современные демографические процессы не обеспечивают режима простого демовоспроизводства. Население Беларуси ныне воспроизводится только на 2/3 и ситуация в этой сфере характеризуется суженным режимом демовоспроизводства, пере­ходом к новому типу семьи, который по современным демографическим кон­цепциям представляет закономерный процесс развития общества.

Материальные стимулы, по-прежнему, значимы в антидепопуляционной политике, но в социологическом плане решающими являются ценностные стимулы, среди которых ведущим является выработка потребности в 3-м-4-м ребенке. Так, респондентам в 2008-2010 гг. был предложен такой вопрос: «Сколько детей Вам хотелось бы иметь, если бы Вам были созданы все необхо­димые для Вашей жизни условия?». Ответы семейных респондентов на него в 2010 г. дали следующую картину: только одного ребенка в этом случае хотели бы иметь 8,4% респондентов, двух — 63,2%, трех — 22,5%, четверых и более — 2,5 % (ни одного — 1%, совсем не указали 2,4%). Сложившиеся демографические тенденции иллюстрируют данные таблицы 1. Сопоставление ответов на этот вопрос показывает, что, во-первых, очевидно сохранение демографических ориентаций на одного ребенка (примерно 8-9% респондентов). Во-вторых, наблюдается рост ориентации респондентов на двухдетную семью при одно­временном сокращении доли респондентов с ориентаций на трех и более детей в семье.

Таблица 1

Распределение ответов респондентов на вопрос «Сколько детей Вам хотелось бы иметь, если бы Вам были созданы все необходимые для Вашей жизни условия?», по данным опросов 2008-2010 гг., в %

Респондентам были заданы вопросы и о степени удовлетворенности ими демографической политикой на различных уровнях (государственном, региональном, в трудовых коллективах) в решении их семейных проблем и воспитании детей. Наблюдается рост степени удовлетворенности государ­ственной демографической политикой с 19,1% в 2009 году до 23,9% в 2010; одновременно при этом наблюдается уменьшение степени неудовлетво­ренных с 27,3% до 25,0% соответственно. В оценке степени удовлетворен­ности деятельностью региональных ветвей власти рост степени удовлетво­ренности меньший, как в целом величина этой удовлетворенности, которая в 2010 году составила 22,1%.

Демографические результаты своих матерей сегодня не являются су­щественным ориентиром для современной молодежи (таблица 2). Это под­тверждает и распределение ответов на вопрос «Сколько детей Вам хотелось бы иметь, если бы Вам были созданы все необходимые для Вашей жизни условия?» в зависимости от возраста респондентов. Так, на троих и более детей из групп репродуктивного возраста в исследовании 2010 года ориен­тируется 30,8% опрошенных в возрасте до 18 лет, 25% — в возрасте 18-20 лет, 23,3% — в возрасте 21-24 года, 25,4% — в возрасте 25-29 лет, 26,7% — в возрасте 30-34 года и 26,3% — в возрасте более 35 лет (последние две груп­пы с учетом уже имеющих такое количество детей).

Респонденты в открытых вопросах указывали на проблемы, с которы­ми они сталкиваются в реализации государственной демографической по­литики. К сожалению, бывают случаи, когда органы социального обеспече­ния на местах стараются урезать выплату детских пособий в связи с раз­личными обстоятельствами. Когда молодая мать захочет раньше истече­ния декретного отпуска устроить ребенка в детский сад, ей в 2 раза сокра­щается пособие. А если она до истечения трехлетнего декретного отпуска идет работать, то пособие на ребенка она уже не получает. В общем, суще­ствуют противоречия в деле создания соответствующих условий, чтобы женщина рожала детей, не боясь, что это пойдет во вред ее материальному положению, профессиональному и карьерному росту.

Таблица 2

Ответы респондентов на вопрос «Сколько детей Вам хотелось бы иметь, если бы Вам были созданы все необходимые для Вашей жизни условия?», в зависимости от количества детей у матерей респондентов (данные 2010 г.), в %

Концепцией национальной демографической политики предусмотре­на активизация регионов и трудовых коллективов в демографической сфе­ре. Иногда оказываемая в коллективах даже незначительная материальная помощь молодым матерям (скажем, подарки или помощь к праздникам) также сказывается на урезании ряда предусмотренных законодательством пособий. Даже выезд на некоторое время молодых матерей, скажем, на Украину за покупкой более дешевых детских товаров (а у нас в пригранич­ных регионах это распространено), является основанием для урезания по­собия.

Считая полезной и правильной практику своевременного медицин­ского контроля за беременной женщиной, в тоже время, необходимо отме­тить, что бывают случаи, когда некоторые будущие матери (первенцев или состоящие вне брака) обращаются несвоевременно к медикам, за что они наказываются более поздней выплатой пособия за несвоевременное обра­щение в органы здравоохранения. Естественно, это снижает эффективность демографической политики, подрывает авторитет государственной власти и порождает конфликты. А в итоге это негативно сказывается на решении демографических проблем.

В среде современной молодежи распространено сожительство (в тер­мине молодежи — «гражданский брак», по статистике — находятся в незаре­гистрированном браке), а также раннее начало половой жизни, которое коррелирует со снижением демографических ориентаций молодежи. Это отражает распространенность незарегистрированных брачных (хотя труд­но их так считать) союзов, относительное ослабление института семьи, ли­берализацию половой морали. В итоге это коррелирует, во-первых, с тен­денцией роста внебрачной рождаемости, во-вторых, со снижением рождае­мости в целом, а также, в-третьих, с перспективной низкой демографиче­ской ориентацией, хотя при этом семейные ценности, по-прежнему, остают­ся в числе ведущих ценностей среди нынешней молодежи, т. е. той социаль­ной группы, от которой зависит репродуктивное развитие страны. Не сти­мулируются семейные ценности и тем, что мать, родившая ребенка вне за­регистрированного брака, и мать, которая имеет мужа, или уже разведена, получают разную величину пособия.

Семья, как все социальные институты, находясь под влиянием суще­ственных изменений различных сторон общественной жизни, претерпевает серьезную трансформацию. Семейные отношения, с одной стороны, отра­жают то, что происходит в общественной жизни — как приобретения, так и потери. С другой стороны, семья сама активно влияет на жизнь общества, хотя для семейных отношений характерен консерватизм или определенный демографический менталитет. Этот демографический менталитет проявля­ется в том, что семейные отношения не сразу реагируют на изменения со­циальной среды. Семья на повседневно-бытовом уровне (на уровне повсе­дневно-бытовой сферы) является тем социальным явлением, которое отражает целостность жизнедеятельности людей, а следовательно направле­ние и развитие демографических процессов. Испытывая влияние социаль­ной среды, и постоянно изменяясь, семья, тем не менее, исходя из принципа самодетерминированности, развивается по своим собственным законам. Она остается тем социальным институтом, которому принадлежит решаю­щая роль в процессе воспроизводства человеческой жизни, продолжения человеческого рода. От ее функционирования зависит воспроизводство населения. Но, несмотря на свою эволюцию, семья, являясь социальным ин­ститутом, остается и базовой ценностной ориентацией. Эта эволюция тре­бует осмысления — какое место в формировании ценностных ориентаций занимают семейные отношения.

С позиций трудового потенциала важнейшим направлением демогра­фической политики должно быть обеспечение в сфере занятости и доходов населения достойного уровня жизни, уменьшение уровня бедности путем:

• обеспечения полной производительной занятости, создания новых высокопроизводительных рабочих мест, совершенствования систе­мы оплаты и улучшения условий труда;
• реализации принципа гендерного равенства в сфере труда;
• уменьшения масштабов внешней трудовой миграции белорусского трудового потенциала, создания условий для его возврата в эконо­мику Беларуси;
• проработки пенсионной проблемы.

В частности, пенсионный возраст определяется: материальными воз­можностями общества; социальными ориентирами; общей продолжитель­ностью жизни (а в современных условиях продолжительностью здоровой жизни людей); репродуктивным поведением; уровнем жизни; дифференци­рованным подходом (раньше: вредные условия труда, а также особенности трудовой деятельности — силовые структуры и др.). Среди этих факторов имеются факторы, требующие изменения границ (повышения) пенсионно­го возраста. К ним относятся: продолжительность жизни; изменение репро­дуктивных установок женщин; прозябание пенсионеров на границе черты бедности; перспектива, связанная с уменьшением численности населения трудоспособного возраста; рост нагрузки на экономически активное (заня­тое) население; возможность продлить активную деятельность и жизнь людей (многих людей сразу после пенсии увольняют) и др.

Но необходимо одновременно учесть и такие факторы, которые ста­вят препятствия повышения пенсионного возрастного ценза. Прежде всего, возникают вопросы: обеспечит ли экономика страны необходимым количе­ством рабочих мест (трудовая миграция тому предупреждение) соответ­ствующего качества и квалификации; как это повышение скажется на обес­печении возможностей профессионального продвижения молодежи; как это скажется на расходах, связанных с возможным ростом выплат по нетру­доспособности, ибо для пожилого населения более характерно обострение проблемы роста заболеваемости и др. В этой связи, важным является необ­ходимость проведения социологической экспертизы социальных явлений. И главное — социологическая экспертиза принимаемых решений властными структурами.

Стратегическими направлениями семейной политики на современном этапе должны стать:

• пропаганда семейного образа жизни, усиления в обществе и для личности осознанной потребности в браке, семье, родительском воспита­нии;
• сохранение и улучшение здоровья семей, в том числе воспроизвод­ственного, повышение уровня культуры репродуктивного поведения;
• повышение эффективности социальной защиты семей (помощи се­мьям) при рождении детей с перенесением акцентов на семейные ценности, второго и последующего рождения детей;
• развитие системы социальных услуг по уходу и воспитанию детей;
• изменение роли налоговой системы в содействии семьям с детьми.

Кроме мер пронаталистской политики важными в демографическом плане является преодоление негативных последствий процесса постарения населения через:

• обеспечение экономических предпосылок достойной жизни в пожи­лом возрасте;
• создание условий для реализации творческого и трудового потен­циала людей пожилого возраста;
• содействие продолжению периода достойной, самостоятельной, не­зависимой жизни в старости;
• содействие развитию в обществе взаимоотношений между разными поколениями и усилению взаимопонимания между представителями раз­ных возрастных групп.

Также важнейшим направлением демографической политики должно быть обеспечение в сфере занятости и доходов населения достойного уров­ня жизни, уменьшение уровня бедности путем:

• обеспечения полной производительной занятости, создания новых высокопроизводительных рабочих мест, совершенствования систе­мы оплаты и улучшения условий труда;
• реализации принципа гендерного равенства в сфере труда;
• уменьшения масштабов внешней трудовой миграции белорусского трудового потенциала, создания условий для возврата в экономику Беларуси.

Развитие демографического и трудового потенциала Беларуси в це­лом, и Гомельской области в частности, в ближайшей и дальнесрочной пер­спективе носит инерционный характер. Беларуси необходима, рассчитанная на многие десятилетия, комплексная система мероприятий по взаимодействию направлений социально-экономического развития, направленных на преодоление системного демографического кризиса.

Литература

1. Злотников, А.Г. Население Гомельской области о проблемах формирования ры­ночных отношений (Краткие материалы изучения общественного мнения населения области) / А.Г. Злотников, Л.М. Злотникова, А.В. Кизилевич. — Гомель: Гомельский об­ластной совет депутатов, Гомельский социологический центр ССА СССР, 1990. — 48 с.
2. Злотников, А.Г. Гомельчане в экстремальных условиях: социально­-психологический климат в постчернобыльский период (Материалы изучения обще­ственного мнения населения Гомеля) / А.Г. Злотников, Л.М. Злотникова, А.П. Касьяненко. — Гомель: Гомельский городской совет депутатов, Издательская группа «Радзімічы» Го­мельского социологического центра, 1991. — 64 с.
3. Злотников, А.Г. Здоровье населения Гомельщины и медицинское обслуживание в постчернобыльский период (Материалы изучения общественного мнения населения Гомельской области) / А.Г. Злотников, Л.М. Злотникова, А.П. Касьяненко. — Гомель: Го­мельский областной совет народных депутатов, Издательская группа «Радзімічы» Го­мельского социологического центра, 1991. — 40 с.
4. Злотников, А.Г. Современная социально-экономическая ситуация в Гомельской области в отражении постчернобыльских проблем (Краткие материалы социологиче­ских исследований в 1993 г.) / А.Г. Злотников. — Гомель: Гомельский областной совет народных депутатов, 1994. — 30 с.
5. Злотников, А.Г. Демографическая ситуация в Гомельской области (последствия аварии на ЧАЭС) / А.Г. Злотников // Социологические исследования. — 1990. — № 10. — С. 104-109.
6. Злотников, А.Г. Социально-экономическая ситуация в аграрно-промышленном комплексе Гомельской области: Материалы социологического исследования / А.Г. Злот­ников. — Гомель: Белорусская Академия социальных наук, 2002. — 93 с.
7. Злотников, А.Г. Реалии и ориентиры демографических процессов Гомельской области / А.Г. Злотников, Т.В. Астапкина, А.А. Злотников. — Мн.: А.Н. Вараксин, 2007. — 148 с.
8. Злотников, А.Г. Демографическое измерение современной Беларуси / А.Г. Злот­ников. — Мн.: Право и экономика, 2006. — 212 с.

Автор: А.Г. Злотников
Источник: Здоровье населения: проблемы и пути решения: материалы II Международного научно-практического семинара (г. Минск, 19–21 мая 2011 г.) / РАН, НАН Беларуси [и др.]. – Минск, 2011. — С. 240–250.