Русальная неделя в Беларуси

Весенний календарь белорусов завершался обрядностью русальей недели, получившей название сёмуха (сёмик), «граная неделя», или «разгары». Сёмик, т. е. седьмой четверг после Пасхи, праздник в честь русалок.

Русалья неделя, отмечавшаяся восточными славянами, а также народами Сербии, Черного­рии, Словении, Хорватии, Болгарии и Румынии, живущими по побережью Дуная, является древним общеславянским праздником, в котором тесно переплелись культ растительности и предков.

Языческая сущность русалий, раскрывающаяся уже в первые русских летописях, достаточ­но четко прослеживается по этнографическим данным Беларуси XIX в., сохранившим наиболее архаичные представления о русалках и формы русальих обрядов. Так, например, в Гродненской гу­бернии образ русалки принял черты полудницы — полевого духа, который живя в реках, озёрах, бо­лотах, на деревьях, выходит в поле, когда зацветает рожь и стережет, чтобы «никто не ломал колось­ев, не обтрясал росы». Кроме того, повсеместно сохранившиеся элементы русальих обрядов — пле­тенье венков, украшение зеленью и цветами, свидетельствуют об изначальной связи русалок, преж­де всего, с культом растительности. Так в с. Дубровка Гомельской области венки, которым припи­сывали апотропеическое свойство, разрывали и осыпали ими огородные грядки, чтобы на капусте не было червей. Подтверждением взгляда на образ русалки как охранительницы растений является также и то, что в Беларуси, как и в некоторых районах южной России, проводы русалок совершали в ржаное поле, что находит отражение в песнях:

У ядроном жыце
Там русалкам жыци

или

Приведу русалок
В зиленоя жыто.

Одной из функций русалок согласно народных поверий в Пинском уезде, являлось ка­тание яиц во ржи, что подчеркивает образ русалки как духа плодородия, который путём ката­ния стремится передать земле плодоносящую силу яйца. Аналогичные взгляды на русалку как охранительницу полей, отмечены и у других народов. Например, в южной России, в обряде проводов русалок изображали мужчины, они прятались во ржи и, когда к полю приходили женщины и девушки, старались ударить их кнутом, т. е. отогнать от поля.

В болгарских поверьях считалось, что русалки раз в год приходят, чтобы опылить коло­сья и напоить поля водой. Во время празднования русалии в Болгарии из села в село ходили дружины русальцев, увенчанных цветами: считалось, что где пройдут русальцы, там нивы за­цветут и заплодородят.

Сопоставление русальей обрядности у славян приводит к выводу, что генезис русалий восходит к древним божествам плодородия.

Очевидно, не без влияния церковных проповедников, говоривших о древних божествах как о бесах, русалки стали превращаться в существ, вредящих человеку, которых надо остерегаться.

В народе стали считать, что русалки могут посылать на поля сокрушительные бури, проливные дожди и разрушительный град, а также воровать у крестьян, которые ложатся спать без молитвы и поэтому против них начали применять различные защитные действия. Напри­мер, на Витебщине, в течение русальей недели запрещалось стирать бельё, иначе град побьёт поля; на Полесье в качестве оберега от русалки применяли прыжки через костёр, на Гомельщине — уничтожение одежды русалки, или сожжение русальего венка, а также чучела русалки; в Бобруйском уезде — завивание венков и исполнение русальих песен.

В результате изменений в народных представлениях под воздействием христианской церкви, русалки стали отождествляться с негативными мифологическими персонажами — ведь­мами, колдуньями, чаровницами, что особенно явственно проступает в поверьях украинского народа, и их стали изгонять из села. Согласно народным поверьям, в русалок превращались утонувшие девушки, некрещеные младенцы, выкидыши, незаконнорожденные, самоубийцы, а также проклятые родителями девушки, не заслужившие прощения. Начинались проводы руса­лок сбором участников, который проводился после захода солнца за околицей села, или во дво­ре какого-нибудь хозяина. Задачей сбора участников являлась подготовка к карнавально-­игровому действию. С этой целью каждая девушка готовила для себя нарядный белый сарафан с монистами, переплетала волосы лентами и плела венок. Затем начинались выборы русалки, роль которой доставалась высокой девушке с длинными волосами. Русалке распускали волосы, надевали на голову венок, который плели коллективно, украшали её лентами и цветами или же березовыми ветвями. Очень красочным выглядело украшение русалки на Гомельщине, где ис­полнительнице главной роли венки надевали на голову, на шею и на руки. Костюмом русалки в одной местности являлась нижняя рубаха, в других она была совершенно нагая, только плечи голой русалки набрасывали андарак (юбку).

Вместе с тем в с. Юровичи на Гомельщине, вместо русалки делали соломенное чучело, которое наряжали в тряпьё, а в Дятловицком раойне (на Гомельщине), наряду с украшением девушки — русалки и изготовлением соломенного чучела выбирали молоденькую девочку на роль дочери русалки. В с. Завидовка на Гомельщине проводы русалки принимали игровой ха­рактер: когда русалка гонялась за девушками, те старались сорвать у неё с головы венок, кото­рый затем сжигали на костре. В этом воплощении явно проступает состязательный элемент, когда девушка, стремясь быть непойманной, пытается забрать венок у русалки, т. е. вступает с ней в игровую борьбу, не боится её. И, наконец, настоящим народным гулянием предстает об­ряд проводов русалки вюжной Гомельщине. Действенная структура этого обряда такова: юно­ши раскладывали костер и прыгали через него, затем девушки бросали в костёр свои венки и разбегались. Русалка старалась поймать девушку и та, которую она ловила, все щекотали. За­тем заводили разные игры. Таким образом, обряд проводов русалки превратился в развлечение, выливавшееся в народное гулянье.

Обряды русальной недели на территории Беларуси во многом сохранили элементы древнего праздника: массовый характер действия, игровые театрализованные фрагменты, му­зыкальное исполнительство, песни, танцы. В XIX столетии обряд проводов русалки уже утра­тил магическое значение и превратился в народное гулянье. В простейших игровых формах этого обряда ярко проявилось самодеятельное творчество всех его участников, здесь не было разделения на участников и зрителей, действие носило массовый характер и имело состяза­тельную направленность, своеобразный конкурс костюмов и венков, конкурсная система выбо­ра русалки, игра в «ловушку», прыжки через костер, массовое исполнение песен.

После обряда проводов русалки повсеместно в Беларуси прекращали исполнение ве­сенних песен, так как этим праздником завершался весенний цикл белорусского земледельче­ского календаря.

1. Агапкина, Т. А. Мифологические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл / Т. А. Агапкина. — М., 2002.
2. Барташэвіч Г. А. Беларуская народая паэзія веснавога цыкла і славянская фальклорная традыцыя / Г. А. Барташэвич. — Мн., 1985.
3. Виноградова, Л. Н. Мифологический аспект полесской русальной традиции / Л. Н. Виноградова // Славян­ский и балканский фольклор. — М., 1986.
4. Виноградова, Л. Н. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян / Л. Н. Виноградова. — М., 2000.
5. Зеленин, Д. К. Избр. труды: Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки / Д. К. Зеленин. — М., 1995.
6. Земляробчы каляндар: абрады і звычаі. — Мн., 1991.
7. Рыбаков, Б. А. Язычество древней Руси / Б. А. Рыбаков. — М., 1987.
8. Савіцкі, У. М. Міфапаэтычная сістэма і поліфункцыянальнасць русальнай традыцыі беларусаў у агульнаславянскім кантэксце (генезіс, семантыка, архаічная мадэль) / У. М. Савіцкі. — Мн., 2004.
9. Савіцкі, У. М. Русальная традыцыя беларусаў / У. М. Савіцкі // Беларусы. — Т. 7. Вусна-паэтычная творчасць. — Мн., 2004.
10. Шейн, П. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края / П. В. Шейн. — М., 1987.

Авторы: Н.И. Гуд, П.А. Гуд
Источник: VIII Лазаревские чтения: «Лики традиционной культуры в современном культурном про­странстве: ренессанс базовых ценностей?»: сб. материалов междунар. науч. конф. Челябинск, 27-28 февр. 2018 г.: в 2 ч. / М-во культуры Челяб. обл., М-во образования и науки Челяб. обл., Челяб. гос. ин-т культуры, Юж.-Урал. гос. гуманитар.-пед. ун-т, Челяб. гос. ун-т, Челяб. гос. Центр нар. творчества; сост. Л. Н. Лазарева. — Челябинск: ЧГИК, 2018. — Ч. II. — С. 177-179.