Политика царского самодержавия в области еврейского образования в XIX — начале XX вв.

В 1801 г в России на престол взошел молодой царь Александр І, отличавшийся своими либеральными взглядами и убеждениями. Он прекрасно понимал, что благополучие государства зависит от просвещения народа. В связи с этим правительство намеревалось провести реформы в духе Просвещения. В Российской империи началась реорганизация системы образования. Этот процесс являлся частью общеевропейского процесса политической централизации, формирования наций и национальных культур [1, с. 83].

В 1802 г. в России создано Министерство народного просвеще­ния. Европейская часть страны разделена на шесть учебных округов. Белорусские губернии: Витебская, Гродненская, Минская, Могилев­ская вошли в состав Виленского учебного округа [2, с. 132].

Школьная реформа 1903-1904 гг. создала систему просвещения на основах общих правил для всего населения империи, без различия национальностей, вероисповеданий и сословий. Однако отсутствие национальных ограничений не базировалось на принципиальном признаке справедливости и целесообразности обучения на родном языке. Создатели первого систематизированного закона о народном образовании России вообще не придавали значения языку преподава­ния в школе, считая, что таковым должен быть язык русский – “это подразумевалось само собой” [3, с. 121].

9 декабря 1804 г. Александр I подписал закон “Положение о евреях”. Этот закон разрешал прием еврейских детей во все учебные заведения России (народные училища, гимназии и университеты). Однако в законе было оговорено, что если еврейское население не воспользуется данным ему правом, то правительство может открывать специальные еврейские школы, которые будут содержаться за счет самих евреев. Эти меры следует рассматривать как первый шаг на пути царского самодержавия к аккультурации не­русских народов, в том числе и евреев.

Возможность получить светское образование встретило одобрение со стороны той части еврейства, которая стремилась к просвещению. Но большая часть еврейского населения отрицательно отнеслась к обучению еврейских детей в общих школах. Основной аргумент против этого — почти поголовное незнание еврейскими детьми русского языка.

Действительно, еврейское население белорусских губерний не “торопилось” отдавать своих детей в русские школы. Оно по- прежнему придерживалось традиционных форм национального образования — хедер, Талмуд-Тора, иешива. Следует отметить, что к 1841 г. во всех общих школах Белорусского учебного округа училось только 38 евреев [4, с. 46].

Указом от 13 ноября 1844 г. в России учреждались казенные еврейские училища, где обучение для еврейских детей было обязательным и даже принудительным. Создание этих училищ следует рассматривать как одну из сторон политики русификации.

Вместе с принятием закона об открытии казенных училищ были приняты “Правила”, которые устанавливали контроль за деятель­ностью меламедов. Для занятия педагогической практикой им необходимо было получить на то специальное разрешение, сдав на русском языке соответствующий экзамен (позже этот экзамен был отменен). Необходимо отметить, что большинство меламедов не шли сдавать этот экзамен и продолжали свою деятельность нелегально. Тайное обучение являлось своеобразной формой противодействия русификаторской политики царского правительства [5, с. 459]. У еврейского населения одной из форм тайного обучения были нелегальные хедеры.

Это явление необходимо рассматривать как яркий пример стремления инородческого населения к поддержанию своего национального образования. Основной причиной этого обучения стало недовольство родителей и общественности русификаторской политикой царского самодержавия [6, с. 517].

3 апреля 1892 г. Александр III утвердил “Временные правила о наказании за тайное обучение в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Витебской, Могилевской, Подольской и Волынской”. В соответствии с этими правилами за “тайное” обучение предусматривался штраф 300 руб. или арест на три месяца для основателей школ и всех тех, кто содействовал их созданию [7, с. 108].

В контексте вышесказанного интересными будут следующие примеры. В газетах того времени встречались заметки такого содержания (орфография и стиль сохранены): “В Варшавской Судебной Палате рассматривали дело Магдалины Сезик и Софии Вашкевич по обвинению в тайном обучении грамоте (о языке обу­чения умалчивается в официальном извещении, а в нем то и разъяснение всего дела). Приговорены к уплате 5 руб. штрафа каждая”. Однако не только учителя подвергались преследованию за свою деятельность. Далее можно прочитать следующее: “В прошлую субботу во время сильной метели вышел я из дому и увидел следующую картину, взволновавшую меня до слез: кучу детей 8-9 лет, засыпанных снегом, стражники гнали в канцелярию гмины, а оттуда препровождали в Калишь, находившийся в 16 верстах от канцелярии гмины. Оказалось, что эти дети были преступники, виновные в том, что они тайно учились грамоте у какой-то учи­тельницы” (Газета “Речь” за 1913 г.) [8, с. 23].

Что касается “тайного” обучения в целом, то можно отметить следующее. Несмотря на то, что царское правительство и предпринимало репрессивные меры по отношению к тайному обучению, однако оно было не в силах искоренить это явление.

Проводя различные ограничения в деле образования инород­ческого населения России, Министерство народного просвещения обычно мотивировало необходимость этих ограничений борьбой с сепаратизмом тех или иных народностей [8, с. 134]. В 1874 г. прави­тельство приняло Указ о воинской повинности. Закон предусмат­ривал, что евреи, имеющие образование, на службе получают определенные льготы, что должно было служить стимулом для еврейской молодежи получить среднее или высшее образование.

Российское самодержавие жестко осуществляло русификатор­скую политику. Выражая ее суть в области просвещения, дворянин Н. Кулешов заявлял на VII съезде уполномоченных дворянских обществ: “Школа не может иметь инородческого характера, в ней должен без каких-либо уступок существовать государственный язык, обучение должно вестись на русском языке. Нам, дворянам, надлежит сказать, что школа должна быть русская и Россия — для русских” [9, с. 73].

В конце 1878 г. Минский губернатор заявил о необходимости ограничить прием евреев в общую школу помимо того мотива, что еврейская молодежь легко приобщается к революционному движению и дурно в этом направлении влияет на своих товарищей- христиан, он указывал на то, что, обладая денежными средствами, евреи лучше обставляют воспитание детей, чем русские. По словам Минского губернатора, материальное положение еврейских детей лучше того, в котором находятся христиане, а потому, чтобы ев­рейский элемент не взял перевеса над остальным населением, надо ввести процентную норму приема евреев в среднюю школу в соответствии с численным отношением евреев ко всему населению данной области.

Министерство народного просвещения не пошло на это. Было дано объяснение, что при исчислении процентного соотношения евреев и христиан в школе надо брать в расчет только городское, а не все население, и что во всяком случае, если евреи проявляют большее, чем у христиан стремление к учебе, то это вина последних [10, с. 196].

На рубеже XIX-XX веков Беларусь, входившая в состав Российской империи, представляла собой край, который отставал от центральных губерний страны по всем важнейшим показателям, в том числе и по развитию народного образования. Это отставание было обусловлено политикой российского самодержавия с его сословно-классовым характером и русификаторскими стремлениями.

Очень важным является исследование национального состава населения, в т. ч. и учащихся Северо-Западного края. Этот вопрос, по мнению С.В. Снапковской, является “белым пятном” в белорусской историко-педагогической литературе. Его фактически обошли в обобщающих трудах по истории народного просвещения и педагогической мысли [11, с. 17].

По данным В. Игнатовского и А. Смолича национальный состав населения белорусских губерний (в процентах, по данным переписи 1897 г.) был следующим: в Могилевской губернии белорусы вместе с украинцами составляли 82,6 %, великорусы — 3,4 %, евреи — 12,1 %, поляки — 1,4 %. В Минской — белорусы и украинцы — 76,4 %, великорусы — 3,9 %, евреи — 16 %, поляки — 3 % ровно. В Гродненской губернии белорусы и украинцы — 66,7 %, великорусы — 4,6 %, евреи — 17,4 %, поляки — 10,1 %, литовцы и латыши — 0,2 %. В Витебской губернии белорусы и украинцы — 52,9 %, великорусы — 13,3 %, евреи — 11,7 %, поляки — 3,4 %, литовцы и латыши — 17,8 % [12, с. 9].

Анализ данных, приведенных В. Игнатовским и А. Смоличем, показывает дисперсность в расселении различных этносов по отдельным белорусским губерниям. Наибольший процент белорусов и украинцев отмечается в Могилевской губернии — 82,6 %, а наименьший — в Витебской губернии — 52,9 %. Что касается великорусов, то наибольший процент отмечен в Витебской губернии — 13,3 %, а наименьший, наоборот, — в Могилевской губернии — 3,4 %. Значительный процент поляков (см. выше) отмечен в Гродненской губернии. Это объясняется непосредственным соседством с Польшей. Самый большой процент литовцев и латышей отмечен в Витебской губернии — 17,8 % [9, с. 72]. Также сказывается пограничное состояние с границей расселения этих этносов. Что касается еврейского населения, то оно представлено практически равномерно — влияние так называемой “черты оседлости”, введенной Екатериной II в 1791 году [13, с. 10].

В. Миронович, анализируя данные все той же переписи 1897 г., приводит такие цифры с учетом Виленской губернии, являвшейся одной из губерний Северо-Западного края. Всего в пяти губерниях — Могилевской, Минской, Витебской, Виленской и Гродненской — проживало 8518247 человек, в том числе 5408420 белорусов (63,5 %), 1202129 евреев (14,1 %), 492921 великороссов (5,8 %), 424236 поляков (5,0 %), 377487 украинцев (4,4 %), 288921 литовец (3,4 %), латышей — 272775 (3,2 %), немцев 27311 (0,3 %), татар 8448 (0,1%) и 19658 представителей других национальностей (0,2 %). Религиозная структура населения Белоруссии была следующей: православные составляли 70,4 % от всех жителей, католики — 13,5 %, иудеи — 14,0 %, а представители прочих конфессий — 2,1 % [14, с. 19].

Анализ данных, приведенных Е. Мироновичем, позволяет установить ту последовательность, в которой находились различные этносы в рассматриваемый период. Первое место, естественно, занимают бело­русы (63,5 %), второе место — евреи (14,1 %) третье — великороссы (5,8 %), четвертое — поляки (5,0 %) и далее по уменьшающейся.

В 1911 г. в начальных школах Министерства народного просве­щения и священного синода Виленского учебного округа обучалось 336 тыс. человек русских (78,8 %), в т. ч. великороссов — 117622 человек (27,62 %), малороссов — 12970 человек (3 %), белорусов — 205200 человек (48,18 %); евреев — 30057 чел. (7,07 %), поляков — 18617 чел. (4,37 %), литовцев — 20825 чел. (4,89 %), латышей и жмуди — 12248 чел. (2,87 %), немцев — 1579 чел. (0,37 %) и прочих 144 чел. (0,03 %). Всего в округе — 425911 учащихся.

По такому показателю, как распределение учащихся по родному языку в процентном соотношении среди начальных школ двух ведомств — Министерства народного просвещения и Священного Синода было следующим: великорусский — 21,78 и 43,46 %, малорусский — 3,28 и 2,44 %, белорусский — 48,33 и 49,80 %, поль­ский — 5,58 и 1,52 %, литовский — 6,87 и 0,10 %, латышский и жмудский — 3,74 и 0,83 %, немецкий — 0,48 и 0,10 %, еврейский — 9,48 и 1,25 %, прочие — 0,03 и 0,05 %.

Если рассматривать распределение учащихся начальных школ по религиозному признаку (вероисповеданию), то оно выглядело так: православных-64,89 и 93,76 %, старообрядцев (раскольники) —1,71 и 1,35 %, католиков — 22,14 и 3,13 %, лютеран — 1,61 и 0,46 %, иудеев — 9,53 и 1,21 %, магометан — 0,10 и 0,06 %, прочих — 0,02 и 0,03 %.

Между отдельными белорусскими губерниями в отношении национального состава учащихся имелись существенные отличия. Так, например, великороссов (мальчиков и девочек) больше всего было в Витебской губернии — 47,04 и 44,48 %, а меньше — в Гродненской губернии — 7,89 и 14,72 %. В отношении белорусов все было как раз наоборот — в Гродненской губернии их насчитывалось 69,18 и 55,49 %, а в Витебской — всего лишь на всего — 29,89 и 23,54 %. Поляков было больше также в Гродненской губернии — 5,56 и 7,40 %, а меньше — в Могилевской — 0,63 и 1,1 %. Латышей больше всего было в Витебской губернии — 14,91 и 13,71 %, во всех остальных губерниях их насчитывалось меньше 1 %. Учащиеся еврейской национальности распределялись следующим образом: в Витебской губернии — 5,41 и 9,42 %, в Гродненской — 4,73 и 12,67 %, в Мин­ской — 4,24 и 14,3 %, в Могилевской — 2,71 и 9,13%. Что касается немцев, литовцев, жмуди, то во всех губерниях они насчитывали также менее 1 % [15, с. 20].

Политическая целесообразность диктовала необходимость при­способления процесса обучения и воспитания к традициям, бытовым нормам, особенностям мировосприятия населения. К этому времени лозунг национальной школы стал главной идеей общественно- демократического и общественно-педагогического движения. Концепция автономии наций и их культур была одним из заметных направлений политической мысли, к которому принадлежала значительная часть педагогической общественности. Но были и противники. Так, главный аргумент ортодоксально настроенных русских деятелей заключался в несовместимости российской цивилизации с началами конституционной демократии и федера­лизма. Некоторые деятели инородческого образования считали допу­щение родных языков в школу главным источником сепаратизма и препятствием в деле политического и культурного единения народов. Национальная школа рассматривалась в данном контексте лишь как частное проявление этой глобальной несовместимости. Однако и приверженцы новой парадигмы инородческого образования считали себя патриотами России и руководствовались общей целью усиления русского влияния на окраинах империи [16, с. 68].

Революционные события 1905-1907 гг. заставили царское правительство принять целый ряд законодательных актов, касающихся инородческой школы. Многие из них носили демократический характер. Некоторые разрешали преподавание в школах на родном языке.

Именным Высочайшим указом от 17 апреля 1905 г. предписы­валось “признать, что во всякого рода учебных заведениях, в случае преподавания в них Закона Божьего инославных исповеданий, такое ведется на природном языке учащихся”. Министерство народного просвещения на основании этого указа 22 февраля 1906 г. издало “Временные правила о преподавания Закона Божьего инославного исповедания и о порядке наблюдения духовных лиц за преподава­нием сего предмета в учебных заведениях просвещения”. В соответ­ствии с этими правилами преподавание Закона Божьего, по желанию родителей, могло осуществляться на родном языке детей, который определялся самими родителями. Уроки должны были проходить в обычное учебное время по программам и учебникам, после того как они будут “одобрены духовной властью соответственного исповеда­ния и допущены к употреблению министерством” [3, с. 139].

В соответствии с п. 2 “Временных правил” родной язык учащихся определялся письменным заявлением их родителей, а при отсутствии таковых — опекунами. Однако на практике часто случалось так, что директора учебных заведений ограничивались только опросом роди­телей, не требуя от них заявлений в письменной форме. Управление Виленского учебного округа строго требовало, чтобы заявления принимались исключительно в письменной форме [17, с. 59].

В 1907 году было издано Высочайшее повеление “Об отмене правил от 3 апреля 1892 года “О взысканиях за тайное обучение”, в которых говорилось: “На основании ст. 87 Свода основных государственных законов, изданных в 1906 году, действие ст. 1052-1 и примечания к ней Уложения о наказании (Т. XV) и отдела XI приложения к ст. 1214 Устава Уголовного Судопроизводства отменить.” [18, с. 7].

Безусловно, что все изменения в школьной политике царского правительства не могли не содействовать демократизации учебно- воспитательного процесса. Однако школа по-прежнему продолжала оставаться одной из наиболее консервативных структур, в от­ношении которой, несмотря на ряд уступок, самодержавие проводило реакционную политику, особенно на национальных окраинах Российской империи.

После событий 1905-1907 гг. правительство, в лице Государ­ственного Совета, постаралось ликвидировать право инородческого населения на преподавание в школе на родном языке, предостав­ленное вышеупомянутыми Высочайшими повелениями.

Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г. и свержение царского самодержавия стали важнейшей вехой в жизни всех народов, проживавших на огромных просторах Российской империи, в т. ч. и в Белоруссии. 20 марта 1917 г. Временное пра­вительство приняло “Постановление об отмене всех национальных и вероисповедных ограничений”. С этого момента реакционное законодательство бывшего царского правительства перестало существовать, все народы получили равные гражданские, политические, национальные права. В области народного просвеще­ния Временное правительство аннулировало ограничения прав на образование и педагогическую деятельность по расовым, национальным и религиозным признакам.

Источники:

1. Сегянюк Г. В. Гісторыя педагогікі: Вучэбны дапаможнік. — Мазыр: РВФ “Белы нецер”, 2000. — 432 с.
2. Нарысы гісторыі народнай асветы і педагагічнай думкі у Беларусі. -Мн.: Народная асвета, 1968. — 621 с.
3. Малиновский Н. П. Законодательство об инородческой школе // Инородческая школа: Сборник статей и материалов по вопросам инородческой школы / Под общ. ред. Г. Г. Тумима и В.А. Зеленко. — Пг, 1916.
4. Чериковер И. Просвещение//Еврейская энциклопедия. Т. 13. С. 43 — 62.
5. Педагогический словарь. — Т. 2.
6. Народное образование в Виленском учебном округе. 1908. № 12. С. 520.
7. Снапкоўская С. В. Канфесіянальная палітыка ў галіне адукацыі ў Беларусі (60-я гг. XIX ст.—1917 г.) // Адукацыя і выхаванне. — 1999. — № 5-6. — С. 105—109.
8. Русова С. Инородческая школа и ее запросы // Инородческая школа: Сборник статей и материалов по вопросам инородческой школы / Под общ. ред. Г. Г. Тумима и В. А. Зеленко. — Пг., 1916.
9. Гимбут В. В. Развитие народного образования среди национальных меньшинств в регионе Верхнего Поднепровья в первой четверти XX века //Проблемы истории и культуры Верхнего Поднепровья. Международная научно- практическая конференция: Тезисы докладов/Под ред. Я. Г. Риера. — Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2001. — 236 с.
10. Иоффе Э. Евреи. По страницам истории / Сост. С. Асиновский. — Мн.: ООО “Завигар”, 1997.
11. Снапкоўская С. В. Ля вытокаў нацыянальнай педагогікі: 3 гісторыі школы і педагагічнай думкі Беларусі кан. XIX — пач. XX ст. — Мн.: Нар. асвета, 1995. — 128 с.
12. Игнатовский В., Смолич А. Белоруссия. Территория, население, экономика. Важнейшие моменты истории. Экономический очерк Советской Белоруссии и ее округов. — Изд-во СНК БССР, 1925.
13. Анищенко Е. К. Черта оседлости (Белорусская синагога в царствование Екатерины II). — Мн., 1998. — 160 с.
14. Мірановіч Я. Навейшая гісторыя Беларусі. — Беласток, 1999. — 270 с.
15. Однодневная перепись начальных школ в Империи, произведенная 18 января г. — СПб., 1914.
16. Виленский учебный округ. Губернии: Виленская, Витебская, Гродненская, Минская и Могилевская.
17. Грачев С. В. Геополитика в истории образования нерусских народов //Педагогика. — 2000. — № 7. — С. 68-70.
18. Народное образование в Виленском учебном округе. — 1909. — № 2. — С. 59.
19. Народное образование в Виленском учебном округе. -1907. — № 1. — С. 7.

Автор: В.В. Гимбут
Источник: Евреи в Гомеле. История и культура (конец XIX — начало XX веков): Сборник материалов научно-теоретической конференции. Гомель, 21 сентября 2003 г. — Гомель, 2004. —152 с. Ст. 37-45.