Под властью беглецов из Московии

В 1446 году город на непродолжительное время попадает под власть серпуховско-боровского князя Василия Ярославича, бежавшего из московских пределов.

С 20–30-х годов XV столетия этот князь, который находился в близком родстве с великим князем московским Василием II Васильевичем и входил в его окружение, владел Серпуховом, Боровском и Радонежем. Свою политическую карьеру Василий Ярославич связал с Василием II и всегда оставался его верным союзником. Не один раз он участвовал в крупных сражениях русских с татарами и военных операциях против Литвы. Когда мятежники Дмитрий Шемяка и Иван Можайский совершили в феврале 1446 года дворцовый переворот в Москве и лишили власти великого князя, Василий Ярославич не пошёл с ними на переговоры. Он предпочёл бежать в литовские земли.

Великий князь литовский Казимир Ягеллончик принял Василия Ярославича и отдал ему в 1446 году в вотчину Брянск, Гомей, Стародуб и Мстиславль. Василий уступил Брянск приближённым свергнутого московского государя (также беглецам) Семёну Оболенскому и Фёдору Басенку¹, а остальные города оставил за собой.

Василий Ярославич был искушён в политике и время впустую не тратил. Именно он возглавил в своей новой стародубско-гомейско-мстиславльской вотчине коалицию сил русских князей-эмигрантов, которые поставили цель освободить захваченного мятежниками Василия II и восстановить его великокняжескую власть в Московии. Выступление войск под началом Василия Ярославича из Литвы (1446 год) предопределило быстрое падение владычества Шемяки. В этом военном предприятии могли участвовать и гомейские ратники.

В 1449 году Василий Ярославович оставил свои владения в Литве и возвратился в восстановленный боровско–серпуховской удел. Однако великий князь московский недолго помнил верную службу Василия. Обеспокоенный его возросшим авторитетом и активной поддержкой литовской стороны, он в 1456 году схватил князя и отправил в пожизненную ссылку².

Около 1450 года Свидригайло Ольгердович, уже давно отошедший от активной политической деятельности в ВКЛ, заслужил снисхождение Казимира Ягеллончика и вновь получил Гомей. Из деяний Свидригайло, касающихся города, история сохранила немногое. Известно, что боярину Андрею Саковичу он пожаловал селения Гомейской волости Даниловичи, Дуравичи и Волосовичи³. Историк В.Л. Носевич относит данное событие к 1452 году. В середине – третьей четверти XV века Казимир Ягеллончик активно раздаёт гомейские села различным частным владельцам. Так, между 1440 и 1443 годами литовскому пану Михаилу Монтовту он дарит «двор» Шерстин, а православному боярину Герману Радивоновичу – «двор Хальче с людьми и со всим» (датировка пожалований определена В.Л. Носевичем). Земельные владения близ Гомея получают также бояре Бумонт – село (1442 год), Еско Протасович – слободу (1466 год), Евлашка Хурсович – Пресно (1471 год)⁴.

В 1454 году, уже после смерти Свидригайло, история связывает Гомей с Иваном Андреевичем Можайским – умным, жестоким и корыстолюбивым политиком, который бежал в Литву от московского государя Василия II Васильевича.

Иван Андреевич, безусловно, был весьма важной персоной. Князь приходился внуком знаменитому Дмитрию Донскому. В 1432 году он получил в наследство от отца Можайское княжество (с главнейшими городами Можайском и Калугой). В своей последующей политической деятельности он стремился, прежде всего, к расширению собственных владений и получению выгод в борьбе соперничающих за великокняжеский московский стол группировок. Для достижения своих целей Можайский не выбирал средств (и в этом весьма походил на прочих именитых современников), шёл на предательство и служил всякому, кто обещал и давал ему больше. Иван Андреевич, в зависимости от ситуации, то поддерживает великого князя Василия II , то выступает союзником его злейших врагов. В 1445 году, во время битвы московского войска с татарами под Суздалем, он бросает Василия II на поле боя и бежит. Русская армия была разгромлена, великий князь и множество прочих князей (среди которых, между прочим, был и родной брат Ивана Михаил) попали в плен.

В 1446 году Иван участвует в заговоре Дмитрия Шемяки против Василия II Васильевича, взятии Москвы и ослеплении великого князя (именно после этого современникипрозвали того Тёмным, т. е. Слепым). Простить такому человеку Василий не мог⁵.

Расплата за злодеяния чуть было не пришла к Ивану в 1454 году. Тогда войска Тёмного напали на Можайское княжество и взяли Можайск. Конечно, великий князь московский руководствовался не только чувством мести к давнему обидчику, но и своим решением ликвидировать удел на границе с Литвой – опасный своими тайными замыслами и стремлениями к самостоятельным отношениям с западным соседом. По приказу Василия II Можайский удел был упразднён. Князю Ивану Андреевичу с супругой, сыновьями Андреем, Семёном и верными боярами удалось бежать в Литву⁶.

Отношения между ВКЛ и Московией в то время были достаточно напряжёнными. Поэтому великий князь литовский и король польский Казимир тепло принял влиятельного эмигранта, которого ещё можно было с успехом использовать во внешнеполитических интригах. Господарь передал Ивану несколько городов с богатыми волостями вблизи московских рубежей, а именно – Стародуб, Гомей и с 1476 года – Брянск⁷. Видимо, уже в новых владениях Можайский вступил во второй брак с дочерью князя Фёдора Юрьевича Воротынского⁸.

Иван Андреевич верой и правдой служил новому коронованному опекуну, тем более что последний не пытался вмешиваться во внутренние дела его удела. Московская же сторона была крайне обеспокоена появлением на западной границе ещё одного очага напряжённости. Об этом, в частности, свидетельствует грамота московского митрополита Ионы, направленная смоленскому епископу Мисаилу вскоре после прибытия Можайского в Литву. Иона просил епископа проследить, чтобы князь Иван не причинил какого-либо вреда Василию II⁹. В 1456 году тот же Мисаил ездил в Москву просить возвращения в Смоленск ценнейшей реликвии – иконы Пречистой Богородицы. Как догадываются современные историки, переговоры велись не только об иконе, но касались русского смутьяна Ивана Можайского¹⁰, который не отказался от тайных действий против Василия Тёмного. Видимо, не случайно в том же 1456 году, подписывая мирс Новгородом, великий князь московский требовал от новгородцев не принимать к себе князя Ивана: «А Великому Ноугороду князя Ивана Андреевичя Можайского и его детей… не приимати»¹¹. Подлинные намерения Можайского прояснились зимой 1461–62 годов, когда в Москву из Литвы попала копия соглашения между Иваном Андреевичем и серпуховским князем Иваном Васильевичем (также изгнанником). Оба надеялись на скорую победу над Василием II, подписали союзнические обязательства о совместной борьбе за потерянные в Московии вотчины. Заговорщики обещали друг другу не заключать с Василием II сепаратного мира и готовили против него совместный военный поход¹². Несомненно, Можайский не оставил надежд занять великокняжеский стол в Москве.

Относительно спокойное для Гомея и окрестностей правление Ивана Андреевича содействовало дальнейшему экономическому подъёму региона. Постепенно расширялась площадь городской застройки, росло количество населения. Особую роль в городской жизни играли ремёсла и торговля – как внутренняя, так и международная (с городами Великого княжества Литовского, Московией, татарским югом). Торговые пошлины, которые брались в Гомее и Стародубе в пользу Можайского, были одним из главнейших источников обогащения его семьи. Редкие купцы умели обходить мытные заставы, да и то лишь по специальному разрешению самого/ великого князя литовского. Из документов того периода сохранилась грамота Казимира, который разрешил беспошлинную торговлю минскому купцу Луке Терешковичу (от 5 мая 1480 года)¹³.

Иван Андреевич имел немалые доходы от гомейских селений. Здесь жили и трудились его крестьяне. Известно, что после смерти боярина Андрея Саковича (около 1464 года) князь присоединил принадлежавшие тому села (Даниловичи, Дуравичи, Волосовичи) к своей Гомейской волости. Обиженный наследник усопшего маршалок земский, наместник полоцкий Богдан Андреевич пожаловался великому князю Казимиру Ягеллончику. Судебное разбирательство, завершившееся в 1483 году (уже после смерти Ивана Андреевича), признало законность прав вотчинного владельца на данные селения именно за Богданом Андреевичем, а не за сыновьями (и наследниками) Ивана Андреевича – Андреем и Семёном Можайскими. Решение суда было оформлено специальным декретом Казимира от 17 апреля 1483 года¹⁴.

У Ивана Андреевича был суровый, дурной нрав. Гомейские подданные едва ли любили своего господина, а скорее всего, боялись его. Наслышаны были они о том, что ещё в Можайске, в 1442 году, он приказал сжечь одного мужика-«хлебника», обвиненного во время голода в людоедстве. Тем же способом и тогда же расправился он даже с женой своего боярина. Князю показалось, что та – ведьма¹⁵.

После смерти Ивана (до 1483 года) Стародуб и Гомей переходят к его сыну князю Семёну, что было подтверждено грамотой нового великого князя литовского Александра Казимировича Ягеллончика от 1496 года¹⁶. К 1499 году Семён «выслужил» у господаря ещё замок Чернигов и волости Карачев, Хотимль. Города Стародуб, Гомей, Чернигов и волости, согласно привилею от 26 марта 1499 года, отдавались Семёну Ивановичу, его жене и потомкам «вечно». Можайские имели право держать города и волости со всеми поместьями, сёлами, крестьянами, пахотными и бортными землями, охотничьими и бобровыми угодьями, сеножатями, реками, озёрами, прудами. Княжескому семейству дозволялось собирать все налоги, пошлины и дани, которые были заведены в тех местах с давних времён. Фактически Семён становился полным собственником стародубско-гомейско-черни­говского удела, который он даже мог по своему усмотрению продать, обменять или подарить. Права Можайского ограничивало единственное требование великого князя: удельному господину запрещалось вмешиваться в частные дела и собственность местных бояр, получивших свои права и вольности по великокняжеским грамотам¹⁷.

Семён Иванович был типичным представителем своего времени и сословия. Пользуясь властью, он самостоятельно накладывал огромные пошлины на купцов. Особенно страдали от него московские подданные. Ещё в январе 1488 года великий князь московский Иван III Васильевич посылал по этому поводу жалобы ко двору Казимира Ягеллончика. Можайский не только устанавливал непомерные мытные сборы, но и посылал слуг грабить торговых людей, отнимал у них деньги и товары¹⁸.

Надёжным союзником Семёна Ивановича выступала православная церковь. Понятно, что она не только отпускала его многочисленные грехи, но и помогала удерживать в повиновении крестьян и мещан. Л.А. Виноградов отмечал, что князь «был очень благочестив и много жертвовал на храмы», особым его вниманием пользовалась гомейская соборная Николаевская церковь¹⁹.

Иван III внимательно следил за потомками русских беглецов, укрывшихся в Литве. В «докончании» (т.е. договоре) государя с великим князем Александром 1494 года (по случаю окончания московско-литовской войны 1492–94 годов) особо подчёркивалось, что литовская сторона не должна посылать Можайских и прочих князей-эмигрантов «на лихо» Московии. А если бы последние вернулись на московскую службу, то Литва не могла бы принимать их под свой скипетр во второй раз²⁰.

Семён Иванович дважды ездил в Вильно – летом 1496 и весной 1499 года. Именно здесь он почувствовал, что над его неограниченной властью замаячила угроза. Великий князь Александр давно обдумывал планы дальнейшей централизации государства. Не станут ли удельные властелины – Можайский и Шемячич – серьёзным препятствием его замыслам? При великокняжеском дворе возрастало влияние «католической партии» и почти все приближённые Александра уже приняли «латинскую» веру. Семён не поддался на уговоры отречься от православия. Но причина его упорства коренилась не столько в приверженности конфессиональным традициям предков, сколько в расчетах на возможные выгоды от перехода на московскую службу (где князей-католиков не жаловали).

Как бы там ни было, Семён решил пойти на союз с московским государем. В том же 1499 году он вступил в тайную «змову» с Иваном III, который пообещал ему свою защиту, полное сохранение всех владельческих прав и, самое главное, новое пожалование многими городами и волостями. От Можайского требовалось только одно – «воевати Великое княство Литовское беспрестанно». Итак, ранней весной 1500 года Семён Иванович «отпал» со своим стародубско-гомейско-чер­ниговским уделом от Великого княжества Литовского и присягнул Москве²¹. Почти одновременно на сторону Ивана III перешли и прочие князья (Бельский, Шемячич и др.). Началась давно уже зревшая московско-литовская война, в ходе которой Иван Васильевич, «люди свои посылаше, многыи силы, без вести», занял Брянск, Мценск, Любутеск, Трубчевск, Новгород-Северский, Радогощ, Почеп, Путивль, Рыльск, Серпейск. Московское войско под началом воеводы Я. Захарьина вошло и в Гомей²². Обрадованный переходом на свою сторону такого крупного феодала, каким был Семён Можайский, Иван III поспешил наградить нового слугу обещанными городами и волостями, передав ему Мглин, Почеп, Дроков, Попову Гору²³. По сути, это была плата за измену Литве.

Именно как предательство характеризует действия Семёна «Волынская краткая летопись» начала XVI столетия²⁴. Впрочем, сам владелец Стародуба, Гомея и Чернигова едва ли считал себя изменником: его положение в феодальной иерархии давало полное «моральное» право самостоятельно выбирать себе сюзерена, а примеров подобного поведения среди его титулованных современников было более чем достаточно. Но как бы ни рассуждал Можайский, его политика привела к потере ВКЛ огромной, богатой людскими и материальными ресурсами территории, что придавало московско-литовскому конфликту особенное ожесточение. Гомей и его жители оказались в эпицентре многолетней вооружённой и дипломатической борьбы между двумя могущественными соседями.

После перехода к Москве Семён Иванович всячески подчёркивает свою преданность Ивану III. В 1502 году вместе с новгород-северским князем Василием Шемячичем он идёт во главе московских войск походом на Мстиславль²⁵.

В 1503 году великий князь литовский, король польский Александр I Ягеллончик и государь всея Руси, великий князь московский Иван III Васильевич подписывают перемирие на шесть лет, чтобы в «тые перемирные лета межи себе рати и войны не замысляти». Иван обязывается «не воевати и не защепляти ни чим» владений Литвы, а именно Киева, Мозыря, Брагина, Речицы, Стрешина, Чечерска, Пропойска, Могилёва, Смоленска и прочих городов. Александр, в свою очередь, отказывается от претензий на Новгород Великий, Псков, Тверь, прочие земли, а также на владения московских «слуг» – князей Василия Шемячича и Семёна Можайского со Стародубом, Черниговом, Путивлем, Рыльском, Новгород-Северским, Любечем, Брянском и прочими. Среди них был Гомей с волостью и соседними сёлами Уваровичи, Телешовичи, Кошелёв Лес, Морозовичи, Липиничи и др. Московским и литовским торговым людям разрешалось «торговати на всякий товар»²⁶. Последующие события показали, что мирное соглашение так и осталось на бумаге.

Владения Семёна Ивановича, который умер где-то в середине первого десятилетия XVI века (последний раз он упомянут в вышеназванном договоре 1503 года), получил в наследство его сын Василий. С целью ещё прочнее привязать этого представителя семейства Можайских и его обширные владения к Московии новый государь Василий III Иванович женил его в 1506 году на сестре своей супруги²⁷.
И действительно, Василий Семёнович оказался надёжным вассалом московского сюзерена, которому он служил до самой своей смерти (предположительно конец 1517 – начало 1518 годов)²⁸.

В 1507 году начинается третья большая война между Московским государством и ВКЛ за восточнославянские земли. Весной 1507 года посольство нового великого князя литовского Жигимонта I Старого потребовало вернуть земли, захваченные Иваном III (в т.ч. и Гомей). В ответ Василий III отправляет свои полки на Полоцк и Смоленск, а осенью – на белорусское Поднепровье. Однако военные действия не принесли удачи московским воеводам.

В январе 1508 года (по другим данным – ещё в 1507-м) в Великом княжестве Литовском началось восстание князя Михаила Глинского (который явно грешил авантюризмом) против великого князя Жигимонта. Глинский привлёк на свою сторону большую коалицию православных белорусских феодалов, недовольных прокатолической политикой тогдашних правящих верхов. Глинский мечтал создать собственное Великое княжество с опорой на «русский» (т.е. белорусско-украинский) элемент, воссоздать «киевскую монархию»²⁹.

Москва тут же пытается использовать внутрилитовский конфликт для территориальных приобретений на западе и активизирует боевые действия. На помощь мятежникам Василий III отправляет большое русское войско во главе с Василием Можайским и Василием Шемячичем³⁰. Армия, обходя хорошо укреплённый Смоленск, движется вглубь Белой Руси в направлении Витебска и Мстиславля, Минска
и Слонима. Жигимонт, заручившись немалой финансовой и военной поддержкой польского сейма, наносит удары в направлении Дорогобужа и Белой, доходит до Можайска и Ржева. Однако противоборствующие стороны не могут закрепить итоги военных действий: война заканчивается безрезультатно, её единственный итог – тысячи убитых и искалеченных, десятки сожжённых посадов, сотни разграбленных сёл, вытоптанные нивы… В 1508 году в Москве вновь ведутся переговоры о подписании очередного «вечного» мира. Условия последнего более или менее выдерживаются до 1512 года.

Впрочем, порубежные столкновения Московии и Литвы продолжались и в те «перемирные лета». Особенно тревожно было на границе в районе Стародуба, Гомея, Любеча, Речицы и Чечерска. В 1511 году Василий Семёнович Можайский решил расширить собственные владения в западном направлении и захватил селения литовской стороны – Засовье, Чеботовичи, Бацуны, Чёрные и прочие, которые соседили с Гомейской волостью. В ходе этого нападения простым людям «чинились обиды и убытки великие». Не желая обострять и без того сложную внешнеполитическую ситуацию, московские власти обещали литовским послам разобраться с Можайским, а виновных «сказнить»³¹.

В действительности Москва и не думала заниматься этим вопросом: в 1512 году по её инициативе вновь начинается война. А пока русская армия готовилась к активным боевым действиям на смоленском направлении, государь поручил Можайскому и Шемячичу охранять южные рубежи Московской державы от крымских татар, которые угрожали ударить по русским тылам. Во время первого похода на Смоленск в конце 1512 и начале следующего года Василий Семёнович уже сопровождает самого великого князя³², возглавляет вместе с Шемячичем передовой московский полк.

Смоленск защищался мужественно и удачно, а потому Москве потребовалось организовать ещё несколько крупных походов против него. Город пал летом 1514 года и с того времени на долгие десятилетия перешёл в состав Русского государства. Захват Смоленска позволил «московичам» взять белорусские города Кричев, Дубровну и Мстиславль. Только талант гетмана ВКЛ Константина Острожского, который умело использовал просчёты московских воевод и разгромил неприятельскую армию под Оршей (8 сентября 1514 года), спас Великое княжество Литовское от дальнейших территориальных потерь. Впрочем, боевые действия продолжались ещё несколько лет (в 1518 году московское войско стояло под Полоцком, в 1519 – под Ошмянами). В 1520 году начались новые продолжительные переговоры. Они завершились в 1522-м подписанием перемирия на пять лет.

Однако вернёмся к Василию Можайскому. В последние годы своей жизни отличился он не только в качестве опытного воеводы, но и прослыл крупным политическим интриганом. Василию не давала покоя мысль, что главной властной фигурой на юге Московии считается всё же не он, а небезызвестный Василий Шемячич, продолжавший владеть соседним Новгород-Северским наделом. В борьбе за влияние при великокняжеском дворе Можайский не побрезговал тайными доносами на соперника (1511, 1517 годы). Он обвинил Шемячича в намерениях перейти на службу к великому князю литовскому. Подписав доносы, Василий Семёнович крупно рисковал, ибо специальные следствия не подтвердили «враждебных замыслов» Шемячича³³. Большие хлопоты в последние годы правления Можайского доставляли гомеянам не только военные поборы и налоги, но и крымские татары. Так, в 1515 году, когда Василий Семёнович отлучился в Москву по срочному вызову Василия III, на его владения напали войска хана Менгли-Гирея³⁴.

Смерть Василия Семёновича знаменовала собой завершение целого периода в политической истории Гомеля, который можно назвать «удельным». Обширные владения семейства Можайских переходят под непосредственное управление великого князя московского, в Стародуб и Гомей направляются государевы наместники-воеводы.

1. ПСРЛ. Т.XXVI. М.-Л., 1959. С.203.

2. Зимин А.А. Витязь на распутье. М., 1991. С.176–177; Насевiч В.Л. У складзе Вялiкага княства Лiтоўскага // Памяць. Веткаўскi раён. У 2-х кнiгах. Кн.1. Мн. , 1997. С. 45.

3. Литовская метрика. Отдел 1. Ч.1. Книга записей. Т.1 // Русская историческая библиотека. СПб., 1910. Т. 27. С. 373-375 . Современное село Даниловичи находится на западе Ветковского р-на, а Дуравичи (в ранних источниках – Дуровичи) – на северо-востоке Буда-Кошелёвского. Село Волосовичи исчезает примерно в середине XVII в.: под названием «Волосковичи» оно упомянуто в «Реестре ревизии господарской Гомейской волости» 1560 г., из которого следует, что этот населенный пункт находился непосредственно рядом с Гомейским замком и селом Волотовой.

4. Русская историческая библиотека, издаваемая Императорской Археографической комиссией. Т. XXVII. СПб.,1910. Стб. 28,82 ,123; Насевiч В.Л. Назв. праца. С.45.

5. Политическая судьба И. Можайского рассматривается в указанном исследовании А.А. Зимина.

6. ПСРЛ. Т.XXVI.С.213; ПСРЛ. Т.XXVIII. М., 1963. С.112.

7. Сборник Муханова. М., 1856. С.22, 87–88.

8. ПСРЛ. Т.XXVIII. С.112.

9. Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. Т.I. СПб., 1841. С.103–104.

10. Зимин А.А. Указ. соч. С.172.

11. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949. С.43.

12. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.-Л., 1950. № 62. С.199–201.

13. Этот документ обнаружен в архиве М.Н. Тихомировым.

14. Литовская метрика. Отдел 1. Ч. 1. Книга записей. Т. 1 // Русская историческая библиотека. СПб., 1910. Т. 27. С. 373–375; Насевiч В.Л. Назв. праца. С. 45–46.

15. Зимин А.А. Указ. соч. С.96–97.

16. Виноградов Л. Гомель. Его прошлое и настоящее. 1142–1900. М.,1900. С.43. Брянск, по-видимому, перешёл во владение Андрея Ивановича Можайского.

17. Сборник Муханова. С.87–88. Привилей Александра интересен тем, что это – старейший документ, где название города выступает как в «старой» форме – «Гомей», так и в «новой» – «Гомель»; последняя, как известно, окончательно вытесняет первую только спустя два столетия. Впрочем, автор не склонен абсолютизировать значение данного обстоятельства, т. к. знаком с публикацией текста документа в «Сборнике Муханова» (где могла появиться неточность в передаче названия), а не с оригиналом привилея.

18. СИРИО. Т.XXXV. Ч. I. СПб., 1892. С.10.

19. Виноградов Л. Указ. соч. С.10.

20. Духовные и договорные грамоты… С.331.

21. ПСРЛ. Т.XXХII. М., 1975. С.166.

22. ПСРЛ. Т.XXХV. С.125; Сагановiч Г.М. Вайна Маскоўскай дзяржавы
з Вялiкiм княствам Лiтоўскiм 1500–03 // ЭГБ. Т.2. Мн., 1994. С.186.

23. СИРИО. Т.XXXV. Ч. I. С.430.

24. «…Предасть князь Семен Иванович, изменив целование…» (ПСРЛ. Т.XXXV. С.125.)

25. ПСРЛ. Т.XXXІI. С.123.

26. Сборник Муханова. С.125–128.

27. Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С.16.

28. СИРИО. Т.95. СПб., 1895. С.554–555; Акты Русского государства 1505–1526 гг. М., 1975. С. 317.

29. ПСРЛ. Т.XXХII. С.102–103; Нарысы. Ч.І. Мн., 1994. С.128–129; Сагановiч Г.М. Вайна Маскоўскай дзяржавы з Вялiкiм княствам Лiтоўскiм 1507–08 // ЭГБ. Т.2. Мн., 1994. С.187.

30. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине ХV – первой половине XVI вв. М., 1988. С.138.

31. СИРИО. Т.XXXV. Ч. I. С.495–496.

32. Зимин А.А. Формирование… С.35, 138.

33. Там же. С.140–141.

34. СИРИО. Т.95. С.104.

Аўтар: О.А. Макушников