Общинные традиции и попытки решения земельного вопроса на Гомельщине в первые годы советской власти (1917-1921 гг.)

Ментальные характеристики белорусского крестьянства в достаточно четком виде проявились в механизмах функционирования сельской общины. Община, сохранив­шаяся на Востоке Беларуси до начала XX века, представляла собой способ жизни кре­стьян, опосредовавший все их действия.

В восточнославянской крестьянской общине формировался особый тип отноше­ний коллективного и индивидуального в его классическом виде.

Коллективистские настроения белорусов традиционно выводят из их отношения к собственности на землю. Основной принцип этого отношения — земля либо Божья, ли­бо государственная. В многовековой крестьянской традиции только личный труд давал право владеть землей. Однако при всем неприятии крестьянством частной собственно­сти на землю и в общине основное место занимал индивидуальный метод «общения» с землей. Еще в XIX веке исследователь общины А.И. Васильчиков подчеркивал, что крестьянство «имеет в виду не общее владение и пользование, а, напротив, общее право на надел каждого домохозяина отдельным участком земли…» [1, с. 148].

Большевики, взяв власть в 1917 г., были последовательными борцами против ча­стной собственности вообще и против земельной частной собственности, в частности. Объективным союзником в этой войне являлось большинство крестьянства, выступав­шее за всеобщее поравнение земли, «черный передел». В первый период после октября 1917 г. передел «нетрудовых» земель (бывших помещичьих, государственных, церков­ных) принял стихийно-уравнительный характер и проходил в зависимости от воли кре­стьян, т. к. Советы тогда не имели мощных средств давления на процесс перераспреде­ления земли.

Так, в Гомельской губернии (создана в 1919 г.) из 520 тыс. десятин «нетрудовой» земли, учтенной губземупрвлением, до конца 1920 г. свыше 420 тыс. перешло в пользо­вание крестьян-единоличников, 35 тыс. — к разным коллективным хозяйствам, около 40 тыс. — совхозам, 26 тыс. — госфонду. В результате площадь пахотно-сенокосных земель, находившихся в пользовании крестьян-единоличников возросла до 3145 тыс. десятин, т. е. увеличилась на 15 % (в среднем на 1,25 десятин на каждое дореволюционное хо­зяйство) [7, с. 112]. Однако рост населения (массовая демобилизация, возвращение бе­женцев) и дробление крестьянских хозяйств не только быстро «съели» прибавку от распределения «нетрудовой» земли, но и еще больше обострили земельный голод в бе­лорусской деревне. Но главное для крестьян заключалось не в размере полученных де­сятин земли, единицах живого и мертвого инвентаря, перешедшего к ним, а в самом факте «черного передела», реализовавшего их собственный идеал справедливости в зе­мельном вопросе, основанном на трудовом принципе землепользования.

Советская власть не считала стихийный передел земли крестьянами окончатель­ным решением проблемы землепользования, поэтому IX Всероссийский съезд Советов (1921 г.) признал идею всеобщего земельного уравнивания технически невыполнимой и экономически необоснованной.

Главным направлением собственно-большевистской политики в земельном во­просе в 1918-1921 гг. была коллективизация сельского хозяйства, форсирование темпов социалистического строительства в деревне. «Положение о социалистическом земле­устройстве и о мерах перехода к социаластическому земледелию», принятое ВЦИК РСФСР от 15 февраля 1919 г., определяло стратегию земельной политики как «переход от единоличных форм землепользования к товарищеским». Центральной фигурой в де­ревне должен был стать не крестьянин-единоличник, а сельскохозяйственный рабочий, свободный от собственного хозяйства [6, с. 7-14]. В начале 1920 г. в Гомельской губер­нии насчитывалось 244 совхоза. Прифронтовое положение губернии, оккупация ее час­ти поляками, бесконечные реквизиции продорганами и воинскими частями даже не­прикосновенного запаса семян привели к резкому сокращению количества совхозов: в конце 1920 г. их осталось только 132 [5, с. 13,21]. Экономическое положение совхозов было гораздо хуже, чем у единоличников: в расчете на одну десятину посева они имели в сравнении с крестьянским хозяйством меньше лошадей — в 2,7 раза, скота — в 1,88 раза. Собственными силами совхозы обрабатывали до 70 % пашни, оставшуюся часть вынуждены были сдавать на разных условиях местным крестьянам [8, с. 163-164]. Кре­стьяне же видели в них своих соперников, потому что совхозы часто создавались на бывших «нетрудовых» землях, раньше распределенных между ними.

Более популярными среди крестьян были сельхозартели (меньшая, чем в комму­не, степень обобществления). Если в апреле 1920 г. в губернии насчитывалась 231 сель­хозартель (свыше 11,5 тыс. человек), то в январе 1921 г. — уже 390 (около 20 тыс. членов) [4, с. 96]. Причина такого успеха артелей на Гомелыцине объясняется тем, что первоначально артели создавались преимущественно на бывших «нетрудовых» землях. Поэтому, во-первых, беднейшее крестьянство путем более мягкого, чем коммуна, объе­динения стремилась решить проблему малоземелья и нищеты. Во-вторых, желанием крестьян (в том числе и зажиточных) под видом артели закрепить за своим хозяйством больше «нетрудовой» земли, т. к. норма наделения землей на члена артели была значи­тельно выше, чем единоличника. Многие из этих артелий просто числились на бумаге.

Принятый в сентябре 1920 г. Наркомземом РСФСР новый Устав артели, а также мероприятия советской власти по упорядочению артельного движения привели к зна­чительному сокращению их численности: за 1921 г. количество артелей сократилось на 50 % и к концу 1922 г. их осталось всего 176, объединявших 9 тыс. человек [3, с. 456].

В ходе первого коллективизационного наступления колхозы (сельхозартели), не превратились в значительный фактор сельскохозяйственного производства: в конце

г. они занимали всего 1,3 % пахотной земли [2, 10]. Крестьянство подтвердило свою приверженность к индивидуальному способу хозяйствования и в очередной раз поколебало надежды на его общинно-коллективистско-социалистичекие инстинкты, питавшие революционеров еще со времен народников.

Таким образом, два главных направления земельной политики советской власти — общее земельное уравнивание и коллективизация — в конце 1921 г. показали свою без­основательность.

Список литературы

1. Платонов О. Экономика русской цивилизации/ Наш современник. — 1994. -№ 4.
2. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). Ф. 13. Оп. 1. Д. 119.
3. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). Ф. 13. Оп. 1. Д. 193.
4. Подсчитано по ГАГО. Ф. 13. Оп. 3. Д. 21.
5. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). Ф. 24. Оп. 1. Д. 65.
6. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). Ф. 24. Оп. 1. Д. 119.
7. Государственный архив Гомельской области (ГАГО). Ф. 24. Оп. 1. Д. 309.
8. Отчет Гомельского губисполкома VI Губернскому съезду Советов. — Гомель, 1922.

Автор: Г.В. Елизарова
Источник: Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы: Материалы III международной научной конференции (22-23 мая 2003 г., г. Гомель) /Под ред. к.с.н., доцента В.В. Кириенко. — Гомель: Учреждение образования «Гомельский государственный технический универси­тет имени П.О. Сухого», 2003. — 368 с. Ст. 233-234.