Об особенностях регистрации культовых зданий Гомельщины в 1943-1953 гг.

После октября 1917 г., в советском обществе сложилась система отношений к церковным организациям и верующим, которая не только контролировала церковь, но и угрожала ее существованию и целостности. xx век вошел в историю как время гонений на Православную Церковь. В результате конфессиональной политики межвоенного периода из 73367 церквей, действовавших в Российской империи в 1914 г., к 1939 г. осталось только около ста соборных и приходских церквей [1]. В исследуемом регионе, к 1940 г. церковная жизнь была ликвидирована [2, с. 150], а ведь в 1914 г., по уточняемым членами ЦИК данным действовало 185-202 молитвенных зданий [1], [3, л. 7-14].

В контексте восстановления церковной жизни, в период Великой Отечественной войны, в сентябре 1943 г., для регулирования отношений между государством и Московским Патриархатом был создан специальный орган — Совет по делам Русской Православной Церкви, во главе с полковником госбезопасности Г. Г. Карповым. Однако, решение ключевых проблем государственной религиозной политики, И. В. Сталин оставил за собой. Самостоятельная роль новообразованной структуры на первых порах была не слишком значительной «…Совету не представлять собой бывшего обер-прокурора, не делать прямого вмешательства в административную, каноническую, догматическую и хозяйственно-финансовую жизнь церкви [4, л. 24]. Однако, авторитетный историк М. В. Шкаровский полагает “относительная внутренняя самостоятельность РПЦ в годы войны и первое послевоенное десятилетие была гораздо большей, чем в последующие периоды» [5, с. 214].

Отчасти, это было связанно с личной позицией главы Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпова, который в своих действиях часто опирался на здравый смысл, а не на антирелигиозный фанатизм и бездумные исполнения приказов. Он видел задачу Совета в том, чтобы обеспечить стойкие и нормальные отношения между государством и церковью; и также стремился сделать так, чтобы церковь и духовенство не привнесли элементы нетерпимости и прошлых обид в отношении государства. Вместе с тем, Советом по делам РПЦ велась целенаправленная работа по сужению деятельности религиозных объединений и их влиянию на верующих. Было утверждено решение о необходимости обязательного согласования назначения или устранения священников Советом по делам РПЦ. Работники Облисполкома констатируют «имеют место клеветнические заявки на духовенство.власть епископата внешняя.в его деятельность вмешивается НКГБ и НКВД.без согласования с ними Лобанов не может назначить даже дьяка.иногда за час до вступления в должность уже назначенного священнослужителя, распоряжения Уполномоченных Совета, НКВД отменяет, утверждает другие кандидатуры” [1].

В каждую Советскую республику и область посылались уполномоченные, главной задачей которых была «регистрация и контроль за действующими молитвенными зданиями и клириками.необходимо выявить те, которые не признают законодательства о культах.и ликвидировать неупорядочение их сети» [6, л. 17, 18]. К областным уполномоченным предъявлялись особые требования, на эти должности назначались только коммунисты, которые должны были глубоко знать марксистско-ленинскую идеологию, выполнять идеологические установки по ликвидации религии “председатели Облисполкомов и Облсоветов должны были предоставлять политделовые характеристики уполномоченных для предоставления отчета в Республиканский Совет по делам РПЦ…» [6, л. 236].

Для эффективной работы были определены основные функциональные обязанности уполномоченных: умение наладить деловые взаимоотношения и с духовенством, и с местными (районными, городскими) властями, содействовать восстановлению разрушенных церквей на средства прихожан; рассматривать все жалобы клириков и верующих, детально изучить учетные карточки духовенства; строго следить за утверждением и выплатой налогов духовенства; контролировать земельные участки священников [7, л. 13]; [8, л. 43].

Областными уполномоченными ежеквартально подавались отчеты о проделанной работе в Республиканский Совет по делам РПЦ. В послевоенное время, в указанных органах зачастую трудился 1 человек [6, л. 15]. В 1945 г., в Гомельской области, на этой должности работал Иван Александрович Горелов [9, л. 37, 39], [10, л. 60, 62], [11, л.153,160, 161]; в 1946 г. — Генералов [10, л. 60, 88, 89], [12, л. 47, 49]. С 27 января 1947 г. работал Тихомиров [11, л. 232, 357], [12, л. 51, 52], с 20 сентября 1947 г. уполномоченным был — Кучинский [6, л. 232-233], [12, л. 37, 39]. (Выявленные документы сохранили только фамилии трех указанных гомельских сотрудников, без инициалов). Наиболее длительный срок — 5 лет — трудился Емельян Фадеевич Цуканов с 1948 г. по 1952 г. [2, л. 7-14]. Причины столь частой сменяемости сотрудников ни в одном архиве не выявлены.

Следует отметить, что понадобилось время для того, чтобы было найдено взаимопонимание между созданным институтом уполномоченных и государственными структурами. Глава Республиканского Совета по делам РПЦ И. Лобанов сообщает «…аппарат уполномоченных в областях был создан с большим опозданием… местные власти зачастую игнорируют распоряжения Совета по делам РПЦ. Облисполкомы медлят с данным важнейшим участком работы.мотивируя это отсутствием кадров” [10, л. 3]. Уполномоченные встречались с клириками и прихожанами, составляли перспективные планы работы, но их деятельность была контролируема не только Республиканским Советом по делам РПЦ, но и областными госструктурами. В частности Тихомирова, Облисполком направлял в длительные командировки, не связанные с его непосредственными функциональными обязанностями. В этих командировках он провел 2 месяца из 8, в период нахождения в должности в 1947 г. [13, л. 89], что сказывалось на качестве отчетной документации. Такая практика была повсеместной на территории страны. А ведь еще 29 марта 1945 г., В. М. Молотов дал телеграфное указание местным властям о недопустимости отправления уполномоченных в длительные командировки, не связанные с их непосредственной деятельностью [5, с. 214].

Большое внимание уделялось секретности отчетной документации. Существовала специальная инструкция Республиканского Совета по делам РПЦ, согласно которой должны были заведены секретные дела с отчетами, перепиской. Они должны были храниться у начальника Спецотдела [12, л. 51]. Более того секретари-машинистки также должны были иметь специальное разрешение на доступ к секретной и совершенно секретной работе и переписке. Должности уполномоченных по зарплате, престижу и соцобеспечению приравнивались к должностям заведующих отделами Облисполкомов (за исключением сотрудников, заведующими промышленными отделами). Это свидетель­ствовало об их значимости в госорганах, и было отражено в специальном Постановлении СНК от 29.03.1945 г., за № 883. ii. 6503 [13, л. 90]. Зарплата уполномоченных была установлена в размере 1100-1150 рубля, что существенно превышало средний уровень зарплаты по стране [НАРБ, ф. 951, оп. 1, д. 3, л. 153]. Зарплата секретаря-машинистки равнялась 410-445 рублям [НАРБ, ф. 951, оп. 1, д. 46, л. 94]. Зарплата священнослужителям устанавливались общинами в размере 450-650 рублей.

Однако, И. Лобанов полагает “Облисполкомы не выполняют распоряжения В. М. Молотова и П. Пономаренко.у уполномоченных.нет должной мебели, добротной одежды, канцелярских принадлежностей.их внешний вид неавторитетен.порой создается впечатление, что они пасынки по сравнению с другими сотрудниками Облисполкома.т.е. у них плохие условия работы [10, л. 3, 5, 8]. В контексте сложностей восстановительного послевоенного периода и полуголодной жизни народа, трудно дать оценку этим установкам.

Ранее считалось, что в оккупационный период, на Гомельщине, было открыто 63 молитвенных здания [10, л. 7], [14, л. 39], [15]. Данные проведенных членами ЦИк полевых экспедиций и выявленные автором архивные материалы дополняют сведения. Так, уполномоченные свидетельствуют о 13 действующих, но не зарегистрированных ранее молитвенных зданиях. Также, на территории Гомельщины действовало 28 так называемых «келейных монастырей и общин». Можно полагать, что число открытых «молитвенных единиц» достигло 102, сведения о которых структурированы членами ЦИк [16, 238-344], [17, с. 20-25], данная работа продолжается.

Обратимся к динамике регистрации церковной жизни в послевоенной Белоруссии. В контексте сложностей послевоенного периода точное количество молитвенных зданий установить сложно вследствие проблем с выяснением категории зданий: (не) действующие, учтенные, зарегистрированные, приписные. Но, уполномоченный Совета по делам РПЦ при СНК СССР по Белоруссии И. Лобанов настаивал на интенсивной регистрации общин, причем не только уполномоченными, но и самими благочинными, конкретизировал сроки «…до 1 октября 1945 г. регистрация должна быть закончена…» [7, л. 15]. Согласно разным данным в стране “1 июля 1945 г. было учтено 705 молитвенных зданий, из них 168 было недействующих, зарегистрировано 209 [7, л. 14]. 1 октября 1945 г. было учтено 906 зданий, но зарегистрированы лишь 672 культовых здания. Другие источники сообщают, что в 1945 г. было учтено 1044 (а с приписными 1093) единиц, причем их число увеличилось с 542 (межвоенных) [7, л. 14, 25], [18, с. 219]. Следует отметить, что на 1.01.1946 г. в Белоруссии была учтена 751 православная церковь, 723 из них зарегистрированы, 185 являются недействующими [10, л. 7, 62]. На 01.01.1947 г. — действующих 798, из них 47 молитвенных домов [10, л. 7].

На начало 1945 г., в исследуемом регионе, была зарегистрирована только 21 церковь [11, л. 23, 39], а к концу 1945 г. по разным данным учтены уже 70 (73) православных культовых зданий, причем из них 46 действующих [10, л. 60, 70], [11, л. 19, 23, 41], [14, л. 39]. Следует отметить, что “молитвенные здания Гомельщины, регистрируемые в послевоенный период, были открыты именно в период немецкой оккупации в 1941-42 годах, до применения Постановления СНК СССР от 28 ноября 1943 г. № 1325» [8, л. 42, 43]. Причем в отчетах одних и тех же уполномоченных, сохранившихся в указанных архивах, имеются разные данные о количестве культовых зданий. Также следует отметить, что достоверную информацию о молитвенных зданиях, регистрируемых с 1943 по 1950 гг., удалось выявить только на основании сопоставления отчетов пяти вышеуказанных уполномоченных. Причем, в отчетах одних и тех же уполномоченных, сохранившихся в: НАРБ, архиве МЕУ, двух гомельских архивах — ГАГО, ГАООГО — и создаваемом архиве ЦИК, имеются разные данные о количестве культовых зданий. Несоответствие цифр по одним и тем же годам, и периодам, вносит разногласия в современные исследования [1]. Следовательно, ситуация с открытием и регистрацией новых церквей в период с 1943 по 1951 гг., была неоднозначной.

За неточности и ошибки в отчетах, все гомельские уполномоченные критиковались сотрудниками Республиканского Совета по делам РПЦ [1], [12, л. 2, 22].

Ошибки и неточности регистрации уполномоченные объясняют следующими причинами: сложности послевоенного периода, недостаток материальных средств, плохие средства передвижения, просчеты предшественников. Все сотрудники особо выделяют отсутствие помощи Республиканского Совета по делам РПЦ и руководства районов и сельсоветов. Областные уполномоченные акцентируют внимание на необходимости выполнять иные обязанности, налагаемые сотрудниками Облисполкомов, что также не позволяет считать их отчеты точными [9, л. 37, 39]. Следует также отметить вышеозначенную сменяемость уполномоченных региона (5 за 3 года), которая затрудняла точность сведений о регистрируемых зданиях. Ведь требовалось время, для того чтобы разобраться с отчетами своих предшественников, вникнуть в ситуацию в регионе.

В частности, трудно было установить являлись ли действующими молитвенные дома в селах Черетянке и Кравцовке Тереховского района. Установлено что в них часто сменялись священники, 6-8 раз за год [19, л. 12, 14, 15, 77, 98]. Точные цифры регистрации, в 1943-46 гг., также сложно установить из-за нежелания регистрироваться клириков, т.к. ни опасались возможных гонений, помня ситуацию межвоенного периода, в частности Ф. Гончаров, Ефросин (Щемелев) [1]. Церкви также не регистрировали из-за того, что в них служили сторонники Истинно-Православной Церкви. Так было с известным и уважаемым прихожанами представителем течения — монахом Полиевктом — не скрывавшим свою приверженность к ИПЦ, который трудился без регистрации, не только в с. Ямполь. Его часто перевозили по населенным пунктам верующие Речицкого района для осуществления треб, с учетом недостатка священников в регионе. Поэтому с регистрацией и непреклонного сторонника ИПЦ и этой церкви возникали проблемы [19, л. 90, 92, 116].

Таблица 1

Динамика регистрации культовых зданий Гомельщины

Таблица составлена на основании структурирования источников: материалов полевых экспедиций, архива ЦИК и нижеперечисленных архивных материалов [3, л.7-14], [7, л. 2, 18, 145-150], [8, л.170-175], [9, л. 4-7], [12, л. 5, 7-10, 21, 34-36, 47-49], [13, л. 98­102], [14, л. 115, 234, 236], [19, л. 92], [20, л.15-22], [21, л. 5-9, 34-36,40-41], [22, л.15, л. 32-34, 40-52], [23, л. 5-10], [24, л. 13-21], [25, л. 150-159].

В основе религиозной политики означенного периода преобладали административно-командные тенденции и прагматичный подход. В послевоенные годы, для консолидации общества, привлекались позитивный образ Православной церкви и ее авторитет в международной политике. Если в 1945-46 гг., в регионе было учтено 67(73) молитвенных здания, то к 1951 г. было зарегистрировано 45: из них 20 церквей и 25 молитвенных домов. Именно к этому году, ситуация с регистрацией церквей стабилизировалась. Такое положение сохранялось до 1954 г., до момента присоединения Полесской области. Следовательно, с 1945 г., по 1951 г., в исследуемом регионе, было изъято 28 молитвенных зданий, трактуемых как недействующие и малодоходные [1]. То есть, госструктуры допускали религиозную жизнь только на достаточном (с их точки зрения) уровне. Однако, взамен изъятых, верующие за свои средства покупали, арендовали частные дома и переоборудовали их в молитвенные здания. Так, 19 приходов (из 28 изъятых молитвенных зданий) были сохранены благодаря стараниям верующих. Так произошло в селах Еремино, Красное Гомельского района; в с. Носовичи Тереховского, в м. Ветке; в м. Журавичи; в с. Ямполь, Заспа Речицкого района [19, л. 27, 92]. Православные за свои средства построили молитвенные точки в Уваровичах, Лоеве, Шарпиловке Лоевского района, Они вмещали до 400 человек. Причем сами уполномоченные отмечают, что стараниями верующих и клириков «…эти здания выглядят теперь как церкви… прихожане сами их ремонтируют и содержат” [19, л. 147]. Если суммировать сведения — 26 из 45 — учтенных приходов региона, в 1950-е гг., были сохранены именно прихожанами в неблагоприятный период для конфессии. Т. о., несмотря на то, что госструктуры стремились трактовать религиозную жизнь в контексте ее угасания, эта идея не соответствовала действительности. Благодаря активности прихожан и клириков, в регионе религиозная жизнь развивалась. Следовательно, сведения о регистрации молитвенных зданий, позволяют воссоздать особенности приходской жизни в регионе.

Литература

1. Текущий архив Церковно-Исторической комиссии (ЦИк)
2. Козлова, Н. Государственно-церковные отношения межвоенного периода на Гомельщине / Н. Н. Козлова //Вестник Полоцкого университета. 2018. № 1. С. 149 – 155
3. Государственный Архив Гомельской Области. (ГАГО), ф. 3441, оп. 1, д. 6
4. ГАГО, ф. 3431, оп. 1, д. 7
5. Шкаровский, М. Русская Православная Церковь в xx веке / М. Шкаровский, М.: Лепта, 2010. 432 с.
6. Национальный архив РБ (НАРБ), ф. 951, оп. 1, д. 11
7. НАРБ, ф.951, оп. 2, д. 2
8. НАРБ, ф.951, оп. 2, д. 3
9. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д.2
10. НАРБ, ф. 951, оп. 2, д. 5
11. НАРБ, ф. 951, оп. 1, д. 3
12. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д. 1
13. НАРБ, ф. 951, оп. 2, д. 11
14. НАРБ, ф. 951, оп. 1, д. 22
15. Газета «Новый путь». Гомель, 1943 г., 24 апреля
16. Козлова Н. Чонский Монастырь. История и судьбы / С. Цыкунов, Н. Козлова. Гомель: Барк, 2018. 490 с.
17. Козлова Н. Об особенностях восстановления церковной жизни на Гомельщине в 1941-1943 гг. / Н. Козлова // Известия ГГУ. 2019. №1. С. 20-25.
18. Канфессіі на Беларусі (к.18-20 ст.) /Рэд. У. Навіцкі. Мн.: ВПЭкаперспектыва, 1980. 329 с.
19. Государственный архив Общественных объединений Гомельской области,
20. ГАООГО, ф. 144, оп. 60, д. 73
21. ГАГО, ф.1354, оп. 5, д. 42
22. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д. 4
23. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д. 3
24. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д. 5
25. ГАГО, ф. 3441, оп. 1, д. 8
26. НАРБ, ф .951, оп. 1, д. 20

Автор: Н.Н. Козлова
Источник: Миссия Церкви в переломные моменты истории. К 75-летию Великой Победы. Сборник докладов XXVI международных Кирилло-Мефодиевских чтений / ГУО «Институт теологии имени святых Мефодия и Кирилла» Белорусского государственного университета: С. И. Шатравский, священ­ник Святослав Рогальский. — Минск.: Христианский образовательный центр имени святых Мефодия и Кирилла, 2021 — С. 110-115.