О туровских свинцовых моделях ХIII в.

Из всех средневековых археологических находок в Беларуси едва ли какая вызывает столько недоумений, как обнаруженная в 1962 г. при раскопках П.Ф. Лысенко в Турове. Это четыре овальные свинцовые рельефы (размером 2,7 х 2,4 см) с погрудными изображениями Богоматери и трех различных святых. Изделия были в 1967 г. опубликованы как иконки-вставки¹, и с того времени именно так они фигурируются в литературе². Упоминания о них иногда сопровождаются указанием на отсутствие аналогий в Древней Руси. Вопрос о функциональном назначении таких миниатюрных предметов с изображениями, которые формально сопоставимы с представленными на различных свинцовых печатях³, действительно не находит решения при обращении к известным материалам. Логически же трудно предположить использование этих иконок в качестве вставок, украшавших обрамление иконы либо концы креста;

известные случаи помещения аналогичных изображений в медальонах дают примеры использования чеканки либо штамповки. Не связаны ли и туровские находки с работой серебряника по изготовлению оклада иконы?

Обнаруженные в Турове свинцовые плакетки отлиты в глиняной форме и затем обработаны резцом, крупными штрихами. Однако при этом не были нанесены сопроводительные надписи, как правило почти неизменно находимые как на свинцовых печатях (где они рельефные), так и на каменных образцах (где обычно прочерчены)⁴. С другой стороны, считать Туровские изделия незаконченными изготовлениями нет оснований. Нам кажется, что речь скорее должна идти о выплавляемых моделях, как их называют в современной ювилирной практике⁵. Их изготовление представляет второй этап после восковой модели и предшествует получению литейных форм, в которых производится отливка самих вещей. Этот этап ювелирного производства представлен большей частью бронзовыми матрицами или матрицами-моделями византийского происхождения либо круга⁶. Последние, естественно, весьма напоминают металлические иконки. О том, какие изображения могли получать в случае использования такой модели при применении техники чеканки, дает пример так называемой второй предалтарный крест ХІ в. из селения Лахиль в Грузии⁷. Кстати, на грузинском материале того же времени имеем пример сохранившейся матрицы, а также выполненных по ней чеканных металлических изображений на пластинах предалтарных крестов в Несгуне и Цхумаре⁸. Приведенные примеры проясняют назначение свинцовых иконок из Турова, а равным образом и свинцового медальона из Берестья, с изображением Богородицы-Оранты, отличающимся большим мастерством и тщательностью исполнения, свойственной изделиям лишь наиболее квалифицированных ремесленников⁹.

Стилистические признаки и технические приемы, характеризующие свинцовые плакетки из Турова, не оставляют никаких сомнений относительно их изготовления в самом начале ХШ в., когда благодаря константинопольским мастерам было весьма радикально реформировано художественное ремесло Киева¹⁰. Именно в это время в отмеченном стилистическом направлении ярко проявляются «романизирующие» тенденции, как известно, определяющие и художественный облик каменной пластики, образцы которой найдены в Беларуси¹¹. Следовательно, упомянутые рельефные изображения плотно заполняющие пространство, выдаваясь массивностью форм, могут также служить примером перенесения на местную почву византийских образцов рубежа ХII-ХIII вв.

Размеры и форма туровских свинцовых моделей делают наиболее вероятным предположение об их применении при изготовлении чеканных или литых медальонов для украшения обрамления икон типа известных преимущественно благодаря византийским примерам, принадлежащим в основном уже к эпохе Палеологов¹². И хотя нет уверенности в том, что известными образцами исчерпывается иконография, представленная некогда в продукции ремесленника, работавшего в Турове, — все же стоит сказать о ней несколько слов. Изображение Богоматери в молении идентично представленному в резьбе каменной иконки, найденной на замчище в Минске¹³, а также отождествляемому нами с образом, полученным преп. Евфросинией Полоцкой из Константинополя¹⁴.

Изображение святого в плаще условно может быть иденцифицировано с иконографическим типом пророка Ильи. Конечно, очень заманчиво отождествить изображение святой жены с обликом Евфросинии Полоцкой, а святителя — Кирилла Туровского. Однако орнаментальная нашивка на плече святой немыслима в изображении полоцкой игуменьи. Кирилл Туровский, как известно, скончался незадолго до 1184 г., и, следовательно, прошло еще слишком мало времени, чтобы его изображение могло быть помещено (равно как и Евфросинии Полоцкой) в медальонах обрамления иконы наряду с образами наиболее почитаемых святых.

Итак, привлечение сравнительного материала вместе с учетом особенностей выполнения туровских свинцовых плакеток позволяет рассматривать последние как модели, изготовленные ювелиром в начале ХШ в. В функциональном отношении они могут быть признаны почти идентичными тем бронзовым матрицам-моделям с изображениями тронного Христа Пантократора и Богоматери с младенцем, в орнаментальных обрамлениях, которые обнаружены в мастерской греческого ювелира того же времени в Галиче¹⁵.

1. Лысенко П.Ф. Свинцовые иконки из древнего Турова // Сов. археология. 1967. № 1. С. 281 -284.
2. См. например: Лысенко П.Ф. Киев и Туровская земля // Киев и западные земли Руси в ГХ-ХШ вв. Мн., 1982. С. 103-104; Штыхов Г.В. Культура древних земель Белоруссии // Очерки по археологии Белоруссии. Мн., 1972. Ч. П. С. 18”4; Пуцко В.Г., Штыхаў Г.В. Скульптура і дробная пластыка // Гісторыя беларускага мастацтва ў шасці тамах. Мн., 1987. Т. 1. С. 106.
3. См.: Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси Х-ХУ вв. М., 1970.Т.1.
4. Многочисленные примеры в кн.: Николаева ТВ. Древнерусская мелкая пластика из камня ХТ-ХУ вв. М., 1983.
5. Художественное литье из драгоценных металлов. Л., 1988. С. 155-157.
6. Vasilev V.P. Маtrizenmodelle in der byzantinischen Тоreutik // МеІаІІкйпБІ von der Spatantike bis zum аusgehenden Мittelalter. Вегіт, 1982. 8. 90-96; Он же. Матрици и модели в средневековната торевтика // Сборник в памет на проф. Станчо Ваклинов. София, 1984. С. 192-197.
7. Чубинашвили Г.Н. Грузинское чеканное искусство. Тбилиси, 1959. Табл. 317.
8. Там же. Табл. 243-246.
9. Лысенко П.Ф. Берестье. Мн., 1985. С. 267, рис. 183.
10. Подробнее: Пуцко В. Константинополь и киевская пластика на рубеже ХП- ХШ вв. // Ву2апйпо8Іауіса. 1996. Т. LVII. S. 376.
11. Pucko W. Sredniowieczne kamienne ikonki z zасhodnich оbszarow Rusi // Вш^уп Historii Sztyki. 1993. R. LV. № 1. S. 10-15.
12. Grabar А. Les revetements еn ог еt еn 8rgent des icjnes bуzаntines du Моусп Аgе. Vеnise, 1975.
13. Загорульский Э.М. Возникновение Минска. Мн., 1982. С. 228-229. Табл. XXI, 1-2.
14. Пуцко В. Аб іконе Багамацеры Эфескай у старажытным Полацку // Полацак. 1991. № 8. С. 16-20.
15. 15. Пекарская Л.В., Пуцко В.Г. Византийская мелкая пластика из археологических находок на Украине // Южная Русь и Византия. Киев, 1991. С. 136-137. Ил. 11-12.

Автор: В. Пуцко
Источник: Гісторыя Беларусі: Жалезны век і сярэднявечча: [Тэз. дакл. навук. канф., прысвеч. 70-годдзю з дня нараджэння Г.В. Штыхава, Мінск, 27-28 ліст. 1997 г. С. 51-55.