О развитии некоторых видов кооперации на Гомельщине в период НЭПа

Первые кооперативные организации возникли на Гомельщине еще в конце XIX в. К осени 1917 г. кооперативы действовали в тор­говле, сельском хозяйстве, ремесленном производстве, кредитной сфере. Однако в результате проведения политики «военного комму­низма» к 1921 г. кооперация была практически полностью огосудар­ствлена. Лишь с переходом к нэпу создаются благоприятные условия для ее развития. Двадцатые годы минувшего столетия можно с уве­ренностью назвать эпохой расцвета отечественной кооперации.

Предоставление определенных экономических свобод в условиях новой экономической политики обусловило как рост объемов хозяй­ственной деятельности кооперативов, так и большое разнообразие их видов.

Лидером по количеству пайщиков и экономическим оборотам была потребительская кооперация, занимавшаяся, в первую очередь, торговым обслуживанием населения. Крупнейшим потребительским кооперативом нашего края в 1920-е гг. являлся Гомельский Цен­тральный Рабочий Кооператив (ГЦРК).

Начало развитию рабочей кооперации в Гомеле и Ново-Белице было положено созданием в октябре 1918 г. Центрального Рабочего Кооператива (ЦРК). В январе 1920 г. в соответствии с курсом боль­шевистского руководства на интеграцию и огосударствление всех видов кооперации ЦРК объединился с общегражданским кооперати­вом «Самопомощь», вследствие чего создается Гомельское Единое Потребительское Общество (ГЕПО), которое занималось распреде­лением продуктов и товаров по карточкам. В июне 1923 г. ГЕПО ре­организуется в самостоятельный ГЦРК [1, с. 3]. Пайщиками этого кооператива были рабочие государственных предприятий, промы­словых артелей, часть интеллигенции Гомеля и Ново-Белицы, а так­же крестьяне близлежащих деревень, домохозяйки, военнослужащие расквартированных в Гомеле частей Красной Армии. Деятельность кооператива охватывала несколько отраслей: торговлю, хлебопече­ние, общественное питание. Кооператив имел специализированные секции в универмагах (по продаже бакалейных, швейных, обувных, хозяйственных товаров), а также специализированные магазины и палатки, торговавшие овощами и фруктами, бакалейными и скобя­ными (по современному — хозяйственными) изделиями, столовые.

Неуклонно возрастали показатели хозяйственной деятельности кооператива. К 1929 г. по сравнению с 1924 г. они соответственно составили: по числу пайщиков — 10180 и 21436, по среднему размеру пая на человека — 95 коп. и 11 руб. 73 коп., по выпечке хлебобулоч­ных изделий — 46,7 и 3893 т, удельному весу в розничном товарообо­роте города — 30 и 38 %. По данным кассы социального страхования Гомельского округа, через кооператив рабочие и служащие Гомеля и Ново-Белицы в 1928 г. реализовали 69 % средств расходной части своего бюджета [1, с. 7; 2, с. 1]. К осени 1929 г., т. е. к началу актив­ного наступления на нэп, количество пайщиков составило 26109 чел., удельный вес ЦРК в товарообороте города достиг 52,4 % (частник имел 24,3 %) [3, с. 1].

Одной из важнейших задач кооператива было снабжение пайщи­ков и иных потребителей товарами по доступным ценам, конкурен­ция в этом плане с частными торговцами. И с этой задачей коопера­тив успешно справлялся. К примеру, только с 1 января по 1 октября 1928 г. цены на промышленные товары снизились на 18 %, сельско­хозяйственные — на 11 %. При среднемесячной зарплате рабочего и кустаря во второй половине 1920-х гг. в 55-60 руб. в данном коопе­ративе можно было приобрести 1 кг говядины за 55 коп., 1 кг хлеба — за 12 коп., 1 кг вареной колбасы — за 95 коп., пол-литра водки — за 88 коп. [4]. Для рыночных условий того времени такие цены были весь­ма выгодны для абсолютного большинства покупателей.

ГЦРК занимался не только хозяйственной деятельностью. За счет его средств были скомплектованы небольшие библиотеки рабочих клу­бов, издавалась еженедельная газета «Наш кооператив» и кооператив­ные странички в «Полесской правде», работала школа кройки и шитья, кружки ученичества и по изучению белорусского языка [2, с. 2].

Потребительская кооперация получила распространение не толь­ко в городах, но и в сельской глубинке. Сельские потребительские общества действовали через сеть небольших магазинов (лавок), тор­говавших в основном промышленными товарами (спичками, кероси­ном, металлическими изделиями, солью и т. д.). По сохранившимся сведениям на январь 1925 г. в Гомельском уезде действовало 22 по­требительских общества, в Речицком — 41. Одним из крупнейших было Уваровичское потребительское общество с более чем 1 тыс. пайщиков, имело 5 лавок, в которых всегда были очереди, поскольку кооператоры установили цены ниже рыночных па 10-40 %. Общест­во открыло Дом крестьянина, где приезжающие крестьяне могли за малую плату получить ночлег, чай, газеты и книги [5].

Потребительские кооперативы как относительно самостоя­тельные от государства экономические организации в городах про­существовали до 1930 г. Затем, в связи с максимальной централиза­цией всех ресурсов в условиях форсированной индустриализации и введением карточной системы, на каждом крупном предприятии бы­ли созданы так называемые закрытые рабочие кооперативы (ЗРК) и закрытые распределители (ЗР). Первые занимались отовариванием карточек рабочих, вторые — руководителей и служащих высшего звена.

Второй по численности пайщиков и роли в экономической жизни была сельскохозяйственная кооперация. Она выполняла разнообраз­ные функции и выступала в нескольких формах: от простейших то­вариществ до коллективных хозяйств. Наибольших успехов в 1920-е годы добились простейшие кооперативы, в которых полностью со­хранялась самостоятельность отдельных крестьянских хозяйств, а общая деятельность проводилась лишь по отдельным направлениям (снабжение, переработка и сбыт продукции, агрономическое и вете­ринарное обслуживание).

Одним из наиболее крупных и эффективных сельскохозяйствен­ных кооперативов Гомельщины было Бацуньское сельскохозяйст­венное товарищество с центром в д. Бацунь, недалеко от Уварович. Деревню Бацунь сами ее жители называли «старейшим кооператив­ным гнездом Полесья». Это товарищество начало работу еще в авгу­сте 1914 г. и, несмотря на все перипетии революции и Гражданской войны, продолжило свои операции. На осень 1921 г. в нем состояло около 600 хозяйств. Было открыто собственное здание с помещения­ми для служащих и клуба. Имелась библиотека преимущественно по вопросам кооперации с 1000 экземпляров книг и журналов. Товари­щество регулярно отпускало средства на ремонт и частичное содер­жание Бацуньской и Ново-Гусевичской начальных школ.

К середине 1920-х гг. численность членов товарищества сократи­лась до 276, поскольку далеко не все желающие пользоваться его ус­лугами могли внести имущественный или денежный пай. Товарище­ство обзавелось паровой мельницей с крупорушкой, кузницей. Чле­нами товарищества были в основном зажиточные крестьяне и креп­кие середняки: в среднем на едока приходилось по 2 десятины земли, а на хозяйство — не менее чем по 2 лошади и две коровы. Вместе с тем в товарищество входили школьные работники (учителя), фельд­шер и агроном, три представителя местного духовенства. Товарище­ство имело своего представителя в Харькове, организовывавшего снабжение и сбыт продукции на Украине [6].

Как следует из протокола общего собрания уполномоченных, со­стоявшегося 9 октября 1923 г., крестьяне были вполне удовлетворе­ны новой экономической политикой Советской власти в области кооперации: «Линия поведения, направленная в постоянном контакте с губернскими кооперативными организациями и местными партий­ными и коморганизациями [комсомольскими. — Авт.], правильна и желательна для дальнейшей жизни» [7].

Очевидно, что главной предпосылкой благосостояния членов то­варищества была не эксплуатация чужого труда и не детальная рег­ламентация деятельности со стороны государственных структур, а правильное использование принципов кооперации в условиях регу­лируемого рынка.

Перерабатывающие сельскохозяйственные кооперативы Гомель­щины 1920-х гг. были представлены в основном маслодельными ар­телями, занимавшимися изготовлением сливочного масла из излиш­ков крестьянского молока. Крестьяне закупали молочные сепарато­ры, сообща возводили здание, организовывали сбор молока, выпуск масла и его реализацию на рынке. В таком случае вся прибыль дели­лась между пайщиками пропорционально количеству сданного мо­лока. Обращают на себя внимание маслодельные артели в Паричском районе: «Выгода» (дер. Щедрин, 212 пайщиков), «Дружба (дер. Островчицы, 32 пайщика), «Питатель» (дер. Печищи, 75 пайщиков). Примечательно, что в деревне Щедрин Паричского (ныне Светлогор­ского) района в середине 1920-х гг. существовало также крестьян­ское ссудо-сберегательное товарищество (кредитный кооператив), в котором состояло 174 пайщика, выдававшее своим членам денежный и натуральный кредит на льготных условиях, а также принимавшее вклады [8, с. 52-53, 84-85].

Сельскохозяйственные кредитные товарищества существовали во многих местечках Гомельщины: Ветке, Чечерске, Корме, Василеви­чах. Они занимались не только кредитно-денежными операциями, но также снабжением крестьянских хозяйств, сбытом их продукции.

В период нэпа на Гомельщине предпринимались попытки соз­дания коллективных хозяйств — прообраза будущих колхозов. До наступления «года великого перелома» нет конкретных свиде­тельств о применении со стороны государства «административного ресурса» при организации сельскохозяйственных кооперативов та­кого типа. Имеющиеся же документы свидетельствуют о нежизне­способности артелей, неспособности их самостоятельно добиваться положительных результатов, в отличие от простейших кооперати­вов. Так, на состоявшемся 31 декабря 1924 г. общем собрании тру­довой артели «Батрак» (село Жеребное, ныне деревня Чкалово Го­мельского района) отмечалось, что в артели отсутствует коллектив­ная жизнь, некоторые члены, объявившие о своем вступлении в ар­тель, ведут на стороне единоличное хозяйство, пассивное отноше­ние к работе и укреплению хозяйства, наличие множества недора­зумений и склок, что нередко срывало совместную работу. Из при­нятого по итогам собрания постановления следует, что руководство артели не понимало первоочередной важности экономического фактора для ее укрепления. Поэтому в целях решения указанных выше проблем предлагалось: «вести строгую коллективную жизнь», «ликвидировать единоличные хозяйства», «выявить строго пассив­ное отношение членов в деле строительства хозяйства», «в бли­жайшее время нанять счетовода» [9].

В поселениях городского типа, прежде всего в Г омеле, получила развитие промысловая кооперация, объединявшая кустарей-ремесленников, работников сферы услуг. Существовали артели мясников, пекарей, портных, сапожников, жестянщиков, строителей, кузнецов, ассенизаторов, фотографов и т. д.

Инициатива создания промысловых артелей чаще всего исходила от самих ремесленников-кустарей. К примеру, в феврале 1921 г. в Чечерске состоялось собрание учредителей кузнечной артели, на ко­тором было принято предложение «организоваться в кузнечную ар­тель ввиду того, что имеется много свободных рабочих рук, и в от­дельности работу получить трудно за неимением материалов, да и работать артелью гораздо выгоднее, чем единолично» [10].

8 октября 1926 г. в Гомельский губисполком с заявлением обра­тились мясники Гомеля и Ново-Белицы. Там содержалась просьба принять их в общество кустарей, зарегистрировать и оказать под­держку. Свое желание они обосновали рядом обстоятельств: ежегод­ным, путем обмана «выколачиванием» из них больших сумм денег на религиозные нужды еврейской религиозной общиной, невозмож­ностью научить своих детей необходимой грамоте, экономической зависимостью от скототорговцев и состоятельных мясников, безра­ботицей. Авторы письма пришли к выводу, что выход из такого по­ложения может быть один: «организовать экономически слабых мяс­ников в артели и прочие объединения». Очевидно, что идея гомель­ских мясников нашла положительный отклик у губернских властей, поскольку уже 27 октября 1926 г. состоялось общее собрание ини­циативной группы мясников Гомеля и Ново-Белицы по организации «Общества мясников». На собрании был принят устав общества. Предметом его деятельности стало производство колбас, мыла, све­чей, основными задачами — улучшение экономического положения, поднятие культурного уровня, медикосанитарного обслуживания и защита интересов своих членов [11].

Рост количества промысловых кооперативов усилился со второй половины 1920-х гг. В октябре 1927 г. была создана организация, объединявшая и координировавшая деятельность кустарно­промысловых артелей — Гомельский кустарно-промысловый союз с районом деятельности в пределах Гомельского и Мозырского окру­гов. На начало 1929 г. общее количество артелей на указанной терри­тории составило свыше 140 с 4085 пайщиками. Что касается заработ­ной платы членов промысловых кооперативов, то она нормировалась с ориентацией на тарифную сетку рабочих государственной про­мышленности соответствующих отраслей и специальностей. Так, максимальный и минимальный уровни оплаты труда членов промы­словых артелей в 1928/29 хозяйственном году достигали соответст­венно у швейников — 160 и 30 рублей, у обувщиков — 150 и 40, в ме­таллообработке — 150 и 40. Это примерно равнялось тому, что полу­чали рабочие государственных предприятий [12, с. 20].

В конце третьего десятилетия минувшего века усиливается на­тиск на частный капитал, государство активно вытесняет так назы­ваемых нэпманов из экономики. Многие промысловые артели со­трудничали с частным капиталом, поскольку он мог обеспечить бо­лее оперативный сбыт продукции, снабжение артелей сырьем и ма­териалами. Сторонником конструктивных отношений кооперации и частника был глава Гомельского кустарно-промыслового союза, член ВКП(б) А. Валицкий. Такая его позиция в условиях свертывания нэ­па получила негативную оценку партийного и хозяйственного руко­водства Гомельского округа, в октябре 1929 г. его отстранили от должности. На состоявшемся 10-15 ноября 1929 г. пленуме Гомель­ского окружного комитета КП(б)Б отмечалось, что Валицкий поте­рял классовое чутье, «носился с проектом о привлечении средств торговцев и кулаков в кустарную кооперацию». Один из выступав­ших назвал этот подход «валицковщиной» [13]. Кампания по огосу­дарствлению промысловой кооперации проводилась по всему СССР. На Гомельщине она выразилась в борьбе с упомянутой «валицков­щиной». Промкооперация в начале следующего десятилетия была полностью подчинена государственному контролю, кооперативные принципы соблюдались лишь формально.

Особое место в кооперативном движении Гомельщины занимала кооперация инвалидов. Она помогала найти место в жизни и матери­альный достаток людям с физическими недостатками, которых вследствие военных событий 1914-1920 гг. насчитывалось немало. Курс на создание инвалидной кооперации был взят с 1924 г., когда были созда­ны Всесоюзный и республиканские союзы инвалидных кооперативных объединений, их подразделения в губерниях, а с 1926 г. — в округах. Первоначально инвалидам предлагали работу продавцами в ларьках и палатках, со второй половины 1920-х гг. организуют инвалидные кооперативы других видов, в том числе и производственные.

Наиболее примечательными были такие кооперативы инвали­дов, как «Кооператор» (образовался в июле 1927 г. в результате объединения двух торговых кооперативов, созданных в 1924 г.), «Трудовик» (создан в марте 1926 г.), «Рембрандт» (открыт в сен­тябре 1928 г.) и др.

Артель «Кооператор», объединявшая около 50 инвалидов, зани­малась выпуском хлебобулочных, кондитерских и колбасных изде­лий, имела свой завод минеральных (газированных) вод. Поскольку инвалиды нуждались в государственной поддержке, Гомельский гор­совет по просьбе представителя Белорусского союза инвалидных кооперативных объединений забронировал за артелью 10 наиболее оживленных мест для размещения киосков по продаже ее газирован­ных напитков.

Артель «Трудовик» занималась изготовлением обуви и заготовок для нее. Это заведение стало предшественником известной ныне обувной фабрики «Труд» в г. Гомеле, которая считалась пред­приятием промысловой кооперации до 1960 г.

Инвалидное кооперативное фотоателье «Рембрандт» было одним из крупнейших и наиболее посещаемых предприятий такого рода в довоенном Гомеле [14].

В целом же масштабы кооперирования инвалидов были незначи­тельны, общее число артелей не превышало 15, количество рабо­тающих в одном заведении составляло в среднем 15-20 человек [15].

Одной из острейших проблем, с которой столкнулись жители го­родов, прежде всего Гомеля, был вызванный войнами и разрухой жи­лищный кризис. К примеру, многие гомельские железнодорожники из-за высокой квартплаты у частных лиц, вернувшись из рейса, вынуж­дены были ночевать во временно свободных от эксплуатации вагонах.

С 1924 г. по решению руководства СССР стала проводиться работа по созданию жилищно-строительных кооперативов. Был обра­зован Центральный союз жилищно-строительных кооперативов СССР (Центрожилсоюз), республиканские, губернские (затем ок­ружные) союзы, объединявшие жилищно-строительные коопера­тивные товарищества (ЖСКТ). После постройки домов ЖСКТ пре­образовывались в жилищно-арендные кооперативные товарищества (ЖАКТы). Государство предоставляло для строительства жилья кредиты на льготных условиях.

В Гомеле первые жилищные кооперативы создаются в феврале 1924 г. Особенно активно эта работа велась в Ново-Белице. Первона­чально возводились деревянные одно- и двухквартирные дома по типовым проектам, с конца 1920-х гг. — многокомнатные деревянные бараки. Так возникли ЖСКТ «Красный транспортник», «Красный строитель», «Путь к социализму», «Заря», «Красный сортировщик», «Рабочий химик». Анализ большинства сохранившихся личных ан­кет пайщиков свидетельствует о том, что ни у кого из них не было строительных материалов и денежных средств. Размеры паевых взносов были достаточно высокими — 10 руб. золотом один пай. Для постройки жилой площади нужно было внести до 10 паев [16]. В ре­зультате возникали большие задолженности кооперативов перед банком и организациями, поставлявшими строительные материалы, выделявшими специалистов для руководства строительством. По­этому Гомельский окружной союз жилищной кооперации в апреле 1927 г. принял решение об ограничении размеров предоставляемой жилой площади в среднем 12 кв. аршинами (6 кв. м) на душу [17]. Все же, несмотря на трудности, к началу 1930-х гг. большинство рабо­чих, в особенности малоимущих, получили жилую площадь в коопе­ративных домах. Однако образовавшиеся долги так и не были выпла­чены, коллективы пайщиков не стали собственниками основной час­ти жилья и, соответственно, не проявляли особого желания органи­зовать его эксплуатацию на кооперативных началах. В результате с середины 1930-х гг. его передали в распоряжение городского управ­ления коммунального хозяйства (коммунхоза).

Несмотря на все трудности, кооперативы Гомельщины стали од­ним из существенных факторов восстановления и развития хозяйст­ва, решения социальных проблем. Однако непременным условием их эффективного развития являлось сохранение базовых принципов нэ­па. В окончательно сформированной к концу рассматриваемого деся­тилетия командной системе они оказались чужеродным элементом, поэтому и были сю поглощены.

Список литературы

1. Отчет Гомельского ЦРК за 1926/27 хозяйственный год собранию уполномоченных V созыва. — Гомель: Изд. ЦРК, 1928.
2. Отчет Гомельского ЦРК за 1927/1928 хозяйственный год. — Гомель: Изд. ЦРК, 1929.
3. Отчет Гомельского ЦРК за I полугодие 1928/1929 г. — Гомель: Изд. ЦРК, 1929.
4. Наш кооператив // Листок Гомельского Центрального Рабочего Коопера­тива. — 1928. — 8 апр.
5. Кооперативный листок. Орган Гомельского районного союза потреби­тельских обществ. — 1925. — 15 янв.
6. Государственный архив Гомельской области (далее — ГАГО). — Ф. 1248. — Оп. ]. — Д. 7. — Л. 13, 70, 74, 156.
7. ГАГО. — Ф. 1248. — Оп. 1. — Д. 7. — Л. 71.
8. Кааперацыя БССР. — Менск: ЦВК СССР, 1927.
9. ГАГО. — Ф. 1248. — Оп. 1. — Д. 17.-Л. 17.
10. ГАГО. — Ф. 280. — Оп. 1. — Д. 87. — Л. 2.
11. ГАГО. — Ф. 71. — Оп. 1. — Д. 248.-Л. 3-4, 8-15.
12. Кааперацыя БССР. Часопіс каагіератыўных цэнтраў БССР, Белсельбанку і Усекабанку. — 1929. — № 6.
13. Государственный архив общественных объединений Гомельской области. — Ф. 3. — Он. 1. — Д. 538. — Л. 33-34.
14. ГАГО. — Ф. 994. — Оп. 1. — Д. 1. — Л. 35-36.
15. ГАГО. — Ф. 954. — Оп. 1. — Д. 7. — Л. 58.
16. ГАГО. — Ф. 654. — Оп. 1. — Д. 1. — Л. 11, 38.
17. ГАГО. — Ф. 654. — Оп. 1. — Д. 7. — Л. 74.

Автор: П.М. Батура, И.С. Котов
Источник: Гомельщина в событиях 1917–1945 гг.: материалы науч. практ. конф. / ред. кол.: А.А. Коваленя [и др.]. – Гомель, 2007. С. 103-112.