Среди имевших место в новейшей истории Беларуси проявлений кризиса в отношениях между обществом и государством массовое дезертирство из РККА в период гражданской войны, является весьма показательным. Это, например, хорошо прослеживается по полесским архивным материалам, в частности из фондов Государственного архива общественных объединений Гомельской области (ГАООГО). Так, в докладе Гомельского Губкомдезертира от 15 декабря 1919 г. причинами дезертирства называются: «Недостаток обмундирования, продовольствия и неурядицы, творящиеся в западных (белорусских — С.Т.) частях» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.44, л.2.]. Несомненно, нежелание мобилизуемых отправляться на фронт было обусловлено также зачастую тяжелым положением их семей. 17 июня 1920 г. из губкома РКП(б.) был разослан циркуляр, в котором в очередной раз обращалось внимание местных комитетов РКП(б.) на то, что «из всех частей армии в политотдел поступают многочисленные жалобы товарищей красноармейцев, сражающихся на фронтах, о том, что находящиеся на родине их семьи голодают, не получая никакой помощи» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.350, л.111].
Ситуация усугублялась отсутствием единства в губернском аппарате. Столь важная в условиях гражданской войны сфера пропаганды, по крайней мере отчасти также находилась в руках не вполне лояльных советской власти элементов. Гомельский губком РКГ1(б) был вынужден разослать циркуляр, в котором содержалось: «Нужно выбросить желтых из правления союза печатников… Губправление состоит целиком из желтых.» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.350, л.86].
В сложившихся условиях обеспечить пополнение Красной армии, противостоявшей натиску ВСЮР и польских войск, было весьма затруднительно. 15 декабря 1919 г. Губкомдезертир докладывал Губкому РКП(б.): «Результаты применения к дезертирам Кормянской волости Гомельского уезда высшей меры наказания и применения приговора на месте вызвало массовую добровольную явку дезертиров» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.44, л.2об.].
Нельзя не заметить, что меры по борьбе с дезертирством носили довольно односторонний характер. Репрессии в форме расстрелов известны в отношении призывников лишь из крестьян. Уклонисты от воинской повинности из числа старожильческой (для Беларуси это еврейство) части городского населения имели возможность более или менее легально избежать мобилизации. В этом они пользовались покровительством властей губернии. В отношении названной категории это было тем более естественно, что в партийных и других руководящих учреждениях губернии евреи составляли существенный процент. Например, в комячейке Губнаробраза из 10 ее членов 9 — лица, напротив имени которых в документе значится, что они владеют еврейским языком [ГАООГО, ф.1, оп.1, д. 109, л. 14].
Следует отметить, что такой категорией городского населения губернии, как рабочие, евреи в 1919-1920 гг. представлены мало, но зато это политически активные кадры. Любопытные сведения об «этнопартийном» составе рабочих гомельского лаечного завода содержатся в той же переписке Польбюро. Всего в документе, озаглавленном «Список всех рабочих лаечного завода», от 1 ноября 1919 г. указано 25 имен. Из них польским языком владеют 7 человек (1 — партийный), русским — 12 человек (партийных нет), латышским — 3 (все партийные), еврейским — 3 (все партийные). Причем руководителем партячейки назван еврей Абе Карасик [ГАООГО, ф.1, оп.1, д. 109, л.11].
С другой стороны, что вполне естественно, евреи составляют наиболее квалифицированную часть рабочих. Поэтому Правление гомельских мастерских имело вероятно достаточно оснований для того, чтобы обратиться в «Гомельскую губкомиссию по отсрочкам призыва в Красную армию при Губвоенкоме» с просьбой освободить от мобилизации «как нужных и незаменимых работников Равима Карасика, Бениамина Фуделя, Макара Лысенко, Иосифа Соркина, Лейзера Златкина, Арона Златкина, Константина Ждана, Евсея Кравцова, Моисея Слаена и Абрама Соркина» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.20, л.277об]. По приведенному списку видно, что здесь преобладают евреи.
Иначе говоря, сложившаяся система, объективно обеспечивавшая относительно больше послаблений в вопросе о мобилизации для старожильческого городского населения губернии, с неизбежностью вела к распространению антисемитизма в широких слоях местного населения. В ночь на 25 марта 1919 г. в Копыси были расклеены рукописные листовки. Содержание одной из них: «Товарищи крестьяне! Полно спать. Можно проснуться и взглянуть, что у нас делается в родной стране. Кому дорога родина и свобода, берите оружие и гоните жидов со своей родной страны» [ГАООГО, ф. 1, оп. 1, д. 16, л. 158].
От кого бы не исходила подобная антисемитская пропаганда, она, очевидно, имела известный успех в среде дезертировавших красноармейцев из числа крестьян. 26 сентября 1919 г. политотдел 12-й армии направил Губкому РКП(б.) сообщение под грифом «совершенно секретно»: «По имеющимся сведениям, 3-й советский Пензенский полк самовольно снялся с фронта и ушел в тыл в сторону станции Речица в деревню Камари. Лозунги этого полка самые реакционные, как-то: настроены явно антисемитично» [ГАООГО,ф.1,оп.1, д20,л226].
Не только красноармейцы, но и собственно крестьяне выражали протест против сложившегося в губернии распределения ролей между представителями различных этносоциальных групп населения. О соединении в сознании крестьянства советской власти в губернии с засильем представителей старожильческого городского населения свидетельствует сама форма их лозунгов. Например, в марте 1919 г. в селе Кормы имело место крестьянское выступление под лозунгом: «Бей коммунистов, спасай Россию!» [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.16, л.147] Проблемы с антисемитизмом имели место и в среде самого партийного аппарата. В марте 1920 г. на заседании следственной комиссии при Губкоме РКП(б.) слушалось дело инструктора Губкома Громаковского по обвинению в антисемитизме [ГАООГО, ф.1, оп.1, д.37, л.90].
Таким образом, объективно неизбежный приход в руководящие структуры губернии после ликвидации власти «помещиков и капиталистов» представителей старожильческого городского населения в условиях неравномерного распределения тягот гражданской войны между городом и деревней не мог не сопровождаться обострением отношений между ними, наиболее простой формой идеологического противостояния деревни городу в сложившихся местных условиях стал народный антисемитизм. его можно считать фактором, дестабилизировавшим местное общество, способствовавшим отчуждению крестьянства от советской власти и в этом отношении усугублявшим проблему дезертирства из советской же РККА.
Автор: С.В. Телепень
Источник: Традыцыі матэрыяльнай і духоўнай культуры Усходняга Палесся: Матэрыялы Міжнароднай навуковай канферэнцыі (Гомель, 20-21 мая 2004 г.): У 2-х ч.ч. Ч 1. / Гал. рэдактар А.А. Станкевіч. — Гомель: УА “ГДУ імя Ф.Скарыны”, 2004. — 272 с. Ст. 127-130.
