Молодежь в составе восточнославянского населения белорусско-российских пограничных территорий в 1920-1930-е годы (социокультурный аспект)

Адекватная характеристика демографических, социальных, национальных и культур­ных изменений в составе восточнославянского населения в сложный межвоенный период невозможна без анализа социокультурного облика молодежи, которая занимала значитель­ную долю в составе населения. Для корректности сравнения рассматриваются данные пере­писей 1926 и 1939 годов о лицах в возрасте 15-29 лет, хотя есть и другие варианты возраст­ных групп молодежи. При этом обращается внимание (с учетом объёма публикации) на городскую и сельскую молодежь, на гендерный фактор, а не на общие среднестатистические показатели (таблицы составлены и % подсчитаны автором).

В рассматриваемом регионе советские социокультурные преобразования начались в сложнейших экономических и политических условиях. Крестьянство, которое составляло абсолютное большинство населения, как всей страны, так и данного региона, представляло собой малограмотную, малокультурную массу, которую большевики повели к новой жизни. В 1922 г. М. Горький написал: «…революция стальным плугом взбороздила всю массу народа так глубоко, что крестьянство уже едва ли может возвратиться к старым, в прах и навсегда разбитым формам жизни; …вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень, и место их займет новое племя — грамотных, разумных, бодрых людей» [6, с. 43-44].

За короткий промежуток времени крестьянская молодежь в условиях советской мо­билизационной модернизации (особенно мобилизационной эта модернизация была в сфере образования и культуры — М. С.) меняла свой социокультурный облик и социо­культурный облик всей страны. Прежде всего это касается восточнославянского населе­ния, которое было абсолютным по численности и в абсолютном большинстве аграрным этносом, который во второй половине 1930-х годов только включался в урбанизационный переход. Это касалось и белорусов, которые захотели «людьми зваться» и которые стано­вились людьми. Из состояния «этнографического материала» (М. Горецкий) к концу 1930-х годов их вывели в люди. Большинство из них, прежде всего молодежь, кардиналь­но изменили свой социокультурный облик.

Молодежь среди титульных этносов Западного района (Брянская и Смоленская губер­нии) и БССР в 1926 г. в составе городского и сельского населения занимала примерно одина­ковую долю. В Западном районе мужчин этого возраста среди горожан было 35-36 %, женщин — примерно 32,0 %. На селе это соотношение было 26,0 и 27-28,0 %. Небольшое различие было по БССР, где молодежь в городах среди мужчин составляла около 38,0 %, среди женщин — 32,0-33,0, а в сельской местности соответственно — 27,0 и более 29,0 % [1, с. 70-77; 2, с. 26-37]. Как видим, в составе населения была представлена значительная доля молодежи.

Мобилизационные мероприятия по ликвидации неграмотности дали положительные ре­зультаты. Из таблицы (в материалах переписи представлены данные о грамотности только по этим восточнославянским этносам; составлена по: [1, с. 70-77]; [2, с. 26-29, 32-37]) видно, что в возрастной группе населения до 29 лет значительно ниже уровень грамотности был у сель­ских девушек и женщин. Еще прочно существовали патриархальные семейные традиции и религиозный фактор, которые сдерживали социокультурный рост девушек и женщин.

Таблица 1. Уровень грамотности восточнославянской молодежи в 1926 г.

Примечание: * — доля грамотных в возрастной группе 15-29 лет.

Доля лиц в возрасте 15-29 лет в составе населения к концу 1930-х годов уменьшилась по сравнению с 1926 г. Часть из них родилась в период Первой мировой войны, в революци­онное время, период гражданской войны и интервенции, когда рождаемость снизилась, а смертность возросла. Индустриализация и коллективизация внесли существенные корректи­вы в половозрастную структуру городов и сельской местности. В 1939 г. в Витебской обла­сти 36,3% мужчин и 35,8 женщин в городах составляла молодежь. В сельской местности молодежь составляла 26,5 и 23,3%. В Гомельской области эти показатели равнялись соответ­ственно: 35,5% и 32,5; 25,8 и 24,0; в Могилевской — 35,7 и 34,5; 25,1 и 23,1; в Орловской — 31,9 и 30,9; 22,1 и 22,9; в Смоленской — 32,8 и 33,5; 32,5 и 31,9 [3, л. 1; 4, л.1; 7, л. 1; 8, л. 1; 9, л. 1]. Как видим, в возрастной пирамиде в белорусских областях и Орловской области замет­на разница в доле молодежи в составе городского и сельского населения, чего не наблюда­лось в Смоленской.

Если в двадцатые годы речь шла об элементарной грамотности, то к концу 1930-х годов главным показателем становилось образование. Его росту, особенно среди молодежи, спо­собствовало интенсивное развитие сети средних школ, техникумов и вузов. Об уровне обра­зования восточнославянской молодежи в составе населения своей национальности со сред­ним (от 7 классов до незаконченного высшего — М.С.) и высшим образованием свидетель­ствуют данные таблицы 2 [3, л. 9-10; 4, л. 9-10; 7, л. 9-10; 8, л. 8-9; 9, л. 10-11]. Из нее видно, что социокультурная мобильность у молодежи (особенно у женщин) была высокой, как у проживавших в своих этнических территориях, так и за их пределами.

Рост образовательного уровня, обучение в вузах и техникумах открывало значительные перспективы для профессионального и служебного роста. Особенно это касалось женщин. Так, в промышленности Смоленской области мужчин в возрасте до 29 лет было занято 42,3%, а женщин — 61,7 %, сельском хозяйстве соответственно — 32,7 и 50,6%. В городах среди служащих государственных и общественных учреждений мужчины составляли 38,4%, женщины — 57,0, а в сельской местности соответственно — 45,5 и 78,1% [10, лл. 20-26]. В Гомельской области мужчин в промышленности трудилось 44,5%, а женщин — 64,5, в сельском хозяйстве соответственно — 34,9 и 40,1%. Мужчин среди служащих в городах было 43,3%, а женщин — 68,4, в сельской местности соответственно — 46,2 и 81,7% [5, лл. 21, 24, 25]. Как видим, гендерная составляющая социальной структуры молодежи показывает зна­чительный рост участия женщин не только в производственной, но и в непроизводственной сферах деятельности.

Анализ рассекреченных данных переписи 1939 г. дает основание отказаться от мнения, что белорусы испытывали затруднения в профессиональном росте и социальной мобильно­сти за пределами своей республики. Белорусам трудно было выполнять разнарядку для поступления в ведущие вузы СССР из-за недостаточного знания русского языка, о чем автор уже писал. Высокообразованные и профессионально подготовленные этнические белорусы были всегда востребованы не только в своей республике, но и за ее пределами. Вот примеры по ряду популярных специальностей. По нашим подсчетам, за пределами БССР конструкто­рами работали 69,3% белорусов, а 30,7 — в республике, инженерами соответственно — 66,5 и 33,5, адвокатами и юрисконсультами — 51,5 и 48,5, научными работниками, профессорами и преподавателями вузов — 46,4 и 53,6, врачами — 40,1 и 59,9, писателями, журналистами, редакторами — 30,1 и 66,9, работниками искусства — 25,4 и 74,6% [11, лл. 264-278].

Таблица 2. Уровень образования восточнославянского населения в 1939 г.

Примечание: от общего числа лиц с образованием данные о молодежи до 29 лет даны в %.

Даже такой краткий анализ оригинальных архивных данных свидетельствует о том, что рост грамотности и образования, общей культуры, профессиональной подготовки в условиях мобилизационной советской модернизации коренным образом изменил социокультурный облик молодежи пограничных территорий. Это существенным образом отразилось на общем социокультурном облике всего восточнославянского населения региона и, прежде всего, белорусов.

Список литературы

1. Всесоюзная перепись населения 1926 года Т. II. — М.: ЦСУ СССР, 1928. — 452 с.
2. Всесоюзная перепись населения 1926 года. — Т. X. — М.: ЦСУСССР, 1928. — 289 с.
3. Витебская область / Российский государственный архив экономики (РГАЭ). — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 375.
4. Гомельская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 376.
5. Гомельская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 548.
6. Горький Максим. О русском крестьянстве / М. Горький. — Берлин: Изд-во И. П. Ладыжникова, 1922. — 45 с.
7. Могилевская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 379.
8. Орловская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 317.
9. Смоленская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 325.
10. Смоленская область / РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 497.
11. Социальный состав населения РГАЭ. — Фонд. 1562. Оп. 336. Д. 1002.

Автор: М.И. Старовойтов
Источник: Славянские народы и их культуры: традиция и современность: сб. науч. статей / редкол.: В. И. Коваль (отв. ред.) [и др.]; М-во образования РБ, Гомельский гос. ун-т им. Ф. Скорины. — Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2013. С. 86-89.