Государственное политическое управление БССР (ГПУБ) было образовано 1.03.1922 г. на базе Чрезвычайной комиссии (ЧК) и просуществовало вплоть до реорганизации всех силовых структур 1934 г. В своей деятельности ГПУБ или ГПУБел руководствовалось распоряжениями Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) СССР. Оперативное же руководство органами госбезопасности в Беларуси осуществлялось через Полномочное Представительство (ПП) ОГПУ по Западному Краю. С 1924 г. председатель ГПУБ и полномочный представитель ОГПУ это фактически одно лицо, а в течение 1924 – 1925 гг. произошло полное слияние аппаратов ПП и ГПУБ [1, С. 109, 182; 2, С. 238; 3, С. 17, 18].
В системе органов ГПУ среди структурных подразделений существовал секретный отдел (СО), в задачи которого входила борьба с антисоветскими партиями, недовольными существующей властью, националистами, церковниками, сектантами и т.д. Что касается духовенства, то работа в этом направлении началась задолго до образования ГПУ. Так, еще в 1919 г. в структуре ВЧК был создан секретный отдел, на который и возлагались эти задачи. В следующем 1920 г. председатель ВЧК Ф. Дзержинский распорядился взять духовенство на учет. В 1921 г. помощник уполномоченного секретного отдела ВЧК поставил задачу «расшевелить и сдвинуть с места» осведомительную и агентурную работу среди духовенства [4, С. 185; 1, С. 103, 285, 291, 295, 300; 2, С. 239]. В последствии эти распоряжения неуклонно исполнялись, об этом свидетельствует сообщение начальника Мозырского окружного отдела ГПУ, в котором говорится, что духовенство «взято на учет и освещается согласно требованиям» [5, Л. 498].
В течение короткого срока была налажена работа по наблюдению и сбору данных. Информация поступала в распоряжение ГПУ через осведомителей, агентов, информаторов и обрабатывалась штатными сотрудниками, которые в свою очередь составляли всевозможные справки, доклады, сводки, содержащие сведения о настроениях населения, политических событиях в городе и деревне, в системе управления, кооперации, церкви и пр. Как правило, интересующие нас материалы, снабжены грифом «секретно» или «совершенно секретно», и адресованы узкому кругу людей из высшего руководства страны. Они не подлежали публикации в открытой печати и, по мнению исследователей, представляют собой «уникальный источник, отличающийся высокой достоверностью сообщаемых сведений» [1, С. 104, 106; 4, С. 185; 6, С. 151, 154; 7, С. 7, 9, 54]. Именно эти документы содержат массу ценных сведений по истории католического костела в БССР 20-х гг.
В среде руководства органов госбезопасности значительный интерес к вопросам костела проявлял И. Опанский (1897-1927 гг.), с 1924 г. совмещавший одновременно две должности: заместителя ПП ОГПУ по Белорусскому военному округу (БВО) и заместителя председателя ГПУБ. Именно его фамилия достаточно часто фигурирует в документах, посвященных костелу [8, С. 137, 138; 2, С. 239; 9, С. 34; 10, ЛЛ. 10, 11-16; 11, Л. 194].
В своей работе органы ГПУБ опирались не только на собственную информационную сеть, но и тесно сотрудничали с партийными структурами [1, С. 119], в частности с Польским Бюро, регулярно обмениваясь информацией. Например, в письме от 23.01.1925 г. секретарь Польбюро ЦК РКП(б) С. Дзержинская требовала от окружных Польбюро: «о всех известных … фактах контрреволюционной работы ксендзов (их антисоветской агитации) следует сообщать в местные органы ГПУ» [12, Л. 7]. В течении последующего времени это распоряжение безоговорочно исполнялось. Так, инструктор Польбюро ЦК КП(б)Б Пяско 4.12.1926 г. сообщал в контрреволюционный отдел (КРО) ГПУБ что, ксендз А. Мачук «ведет скрытую антисоветскую и контрреволюционной деятельность … совместно с членами костельного совета распространяет слухи, что скоро будет война с Польшей … что советская власть будет существовать не долго и т.д.» [11, Л. 183].
Однако, в большей степени, обмен информацией осуществлялся в обратном порядке [1, С. 117]. Типичным примером может служить обширная аналитическая справка от 8.01.1927 г., посвященная религиозным обществам, кружкам, братствам и прочим организациям в среде католического населения, адресованная секретарю ЦК КПБ(б) А. Криницкому и секретарю Польбюро ЦК КПБ(б) В. Вноровскому [10, Л. 11-16]. Точно так же, на местах, окружные отделы ГПУ постоянно информировали окружные комитеты партии и Польбюро о состоянии дел в католическом костеле [13, ЛЛ. 46, 47, 84].
В некоторых случаях осуществлялся не просто механический обмен информацией – работники ГПУ и Польбюро давали друг другу рекомендации и советы. Уже упомянутый выше инструктор Польбюро ЦК КП(б)Б Пяско 4.12.1926 г., оценивая деятельность ксендзов А. Мачука и Бородзюли, писал о необходимости «усилить наблюдение за деятельностью указанных ксендзов и их помощников из костельных советов» [11, Л. 183]. Начальник Мозырского окружного отдела ГПУ 30.11.1927 г. информировал местное Польбюро о сборе денежных средств для костельного совета на заводе «Звезда», объясняя этот факт «слабасьцю правядзеньня палітвыхаваўчай працы», настоятельно рекомендуя при этом принять соответствующие меры [13, Л. 84].
Анализ имеющихся документов позволяет говорить, что основное внимание ГПУ отводилось следующим аспектам: административно территориальное устройство католического костела, ксендзы и их деятельность, религиозность населения, религиозные кружки и костельные советы, влияние костела в школе.
Чаще всего характеристики административно-территориального устройства содержатся в развернутых аналитических записках. Например, в 1927 г. органам ГПУ было известно, что «на территории ЗАПАДНОГО КРАЯ имеются две римско-католические епархии: МИНСКАЯ, управляемая ВОЙЦЕХОВИЧЕМ, охватывает всю бывш. Минскую губернию до ее восточных границ, обслуживает 42 костела, с количеством ксендзов в 21 чел. и МОГИЛЕВСКАЯ (Ленинградская), управляется МАЛЕЦКИМ, обслуживает 48 костелов, сюда входят костелы территории БРЯНСКОЙ, СМОЛЕНСКОЙ и ГОМЕЛЬСКОЙ губерний, с количеством ксендзов в 29 чел.» [11, Л.3].
Следующий важнейший аспект – это наблюдение за духовенством. В основном здесь уделялось внимание его численности, деятельности и влиянию на местное население. На момент 28.12.1924 г. в БССР насчитывалось 36 ксендзов, в 1927 г. с учетом укрупнения БССР и Смоленской губернии их было 50 [4, С. 184; 9, С. 34; 11, Л. 3]. В том же 1927 г. по мнению работников ГПУ в среде католического духовенства выделяются три течения: «первая группировка, возглавляемая ксендзом ВОЙЦЕХОВИЧЕМ и ХМЕЛЕВСКИМ, выражается в тенденции создания автономной Белорусской епархии, с непосредственным подчинением Ватикану <…> Второе течение, возглавляется ксендзом САКОМ; оно по своему замыслу аналогично с первым, с той только разницей, что эта группировка, в случае необходимости, готова отказаться от подчинения даже Ватикану. Третье течение, возглавляемое БЕЛОГОЛОВЫМ, в настоящее время носит характер прямого проведения инструкций и директив Ватикана» [11, Д.38. Л.6]. Подобное внимание к различным течениям в среде духовенства объясняется наличием планов у ГПУ по расколу католического костела по аналогии с православной церковью [6, С. 81]. Так, уже в 1924 г. И. Опанский отмечал, что в среде ксендзов четверо стоят на позициях автокефальной церкви в БССР. В 1926 г. Бюро ЦК КПБ(б) одобрило деятельность ГПУ, направленную на внесение раскола в ряды католического духовенства [9, С. 33, 58]. Однако, не смотря на все предпринятые усилия, подобная политика не принесла желаемых результатов [4, С. 187].
Что касается деятельности католического духовенства, то, как правило, ГПУ обращало внимание на те действия, которые могли интерпретироваться как антисоветские или контрреволюционные. Например, в докладной записке заместителя ПП ОГПУ по Западному краю И. Опанского секретарю ЦК КПБ(б) А. Криницкому «Об опасностях в условиях нэпа мелкобуржуазного влияния и необходимости поворота в национальной политике к большей жесткости» от 28.12.1924 г. отмечено, что в Могилевском и Слуцком округах «местными ксендзами со¬бираются подписи от шляхтичей о том, что Белоруссия не желает быть Советской, а желает быть польской» [4, С. 184; 9, С. 34].
На бюро ЦК КП(б)Б в мае 1926 г. обсуждался доклад ГПУ БССР «О политическом поло¬жении в Белоруссии», в ходе чего было отмечено «усиление контрреволюционной деятельности духовенства», в частности: «антисоветские публичные выступления католического духо¬венства на белорусском языке с предсказыванием освобождения от гнета и близости жестокой расправы с коммунистами» [9, С. 60].
В 1927 г. ГПУ в своей очередной докладной записке отмечало: «Из характерных моментов контр-революционного деяния ксендзов можно указать на случай, имевший место в Борисовском Округе, деревне Пушаны, где, под руководством местного ксендза МОЧУКА, собирались нелегальные собрания верующих, состоящих в своем большинстве из местной шляхты, на которых ксендз МОЧУК проводил явно контр-революционную деятельность, выразившуюся в агитации против срыва польского Сельсовета и кампании против Комсомола и других культурно-просветительных организаций и учреждений» [11, Л. 183].
Наконец в 1927 г. всему католическому духовенству была дана общая характеристика: «Всякий ксендз, будь он белорус, поляк или литовец, он прежде всего прилагает все усилия к тому, чтобы сохранить свою религию. Имея в виду, что Советская власть разными открытыми и скрытыми путями подтачивает религию, как таковую, они естественно, в силу этого, относятся к Соввласти враждебно, обращаясь в данном случае к Польше, которая, в силу услуг, оказываемых ей католическим духовенством Белоруссии, в деле шпионажа и других контр-революционных деяний, очень благосклонно к ним относится, – из этого также и вытекает отношение и ксендзов Белоруссии к Польше» [11, ЛЛ. 3-6].
Следующий аспект – это влияние и авторитетность ксендзов. 7 мая 1926 г. в постановлении бюро ЦК КПБ(б) по докладу ГПУ БССР «О политическом положении в Белоруссии» отмечено, «что влияние католического духовенства на верующих гораздо сильнее влияния православного, вследствие более высокой квалификации ксендзов, боль¬шей дисциплины в католической церкви» [9, С. 57]. 8.01.1927 г. заместитель председателя ГПУБ И. Опанский отмечал, что «ксендзы в общественной жизни католиков-белорусов, а поляков в особенности – играют не малую роль, зачастую беря на себя инициативу на идеологическом фронте, как белорусской, так и польской культуры [10, Л. 16]. На местах картина была во многом схожая. 16.12.1924 г. Мозырский окротдел ГПУ отмечал, что «польское население слишком сочувствует польскому духовенству и всецело на стороне его» [5, ЛЛ. 3, 3 об.]. Впрочем встречаются и обратные характеристики, свидетельствующие о падении влияния духовенства. В 1927 г. по данным КРО Мозырского окротдела ГПУ «авторитетность ксендзов по сравнению с 1925 г. значительно уменьшилась. Об’ясняется это тем, что ксендзы выступая в своих речах, призывали население не воровать леса, ремонтировать костелы, признавать действие власти, за что некоторые из верующих особенно в Петриковском приходе меж собою говорили: «что теперь мол ксендзы все равно, что коммунисты» [13, ЛЛ. 46, 47].
Кроме духовенства наблюдение осуществлялось и за прихожанами [4, С. 188, 189]. При этом не последнее внимание уделялось степени их религиозности (посещение костела, хождение на исповедь и т.д.).
7 мая 1926 г. в Постановлении бюро ЦК КПБ(б) по докладу ГПУ БССР «О политическом положении в Белоруссии» отмечено, что католики являются более фана¬тично верующими, чем православные [9, С. 57]. В информационном докладе Мозырского окротдела ГПУ за период с 1.01.1925 по 1.08.1925 г. отмечается общее падение влияния религии, за исключением католицизма и иудаизма: «религия как таковая отжила свое время и удовлетворить лишь может дряхлых старых людей, молодежь вне влияния ея. Но религия еще крепка среди католичества и еврейства и не то, что бы среди дряхлых людей, нет, она сильна еще там и для людей среднего возраста» [5, Л. 498].
Однако, встречаются и противоположные оценки. В 1927 г. в этом же округе отмечено, что «религиозность польского населения и белорусов-католиков за последнее время ослабла», или «наблюдается резкое отшатывание от религии польского населения». В качестве аргументов приводятся: уменьшение посещения исповеди, уменьшение посещения костела, повышенный интерес к мероприятиям советской власти и т.д. Например, 23.02.1927 г. в околице д. Кустовница, Мозырского района, Мозырского округа состоялось собрание посвященное дню Красной Армии и «после собрания некоторые крестьяне, особенно молодежь, говорили, что лучше ходить на такие собрания, чем посещать костел» [10, Л. 44; 13, ЛЛ. 46, 47].
Важную роль в жизни католического населения играли всевозможные религиозные общества, кружки, костельные комитеты и т.д. [6, C, 153, 154; 14, С. 131]. Как правило в отношении этих организаций так же осуществлялся непрерывный сбор сведений.
8.01.1927 г. от замепреда ГПУБ И. Опанского на имя секретаря ЦК КПБ(б) А. Криницкого и секретаря Польбюро ЦК КПБ(б) В. Вноровского было направлено письмо № 37\сс объемом шесть страниц, целиком посвященное религиозным католическим организациям (кружки, братства, общества и т.д.). По видимому «органы» придавали особое значение этому документу, поскольку не ограничились традиционным грифом «совершенно секретно», а сделали дополнительную пометку «лично – в собственные руки». В преамбуле указано, что религиозные организации существуют, как в городе, так и в деревне, они соблюдают тщательную конспирацию и стремятся «подчинить своему влиянию все классы польского и белорусского населения в Белорусском Крае и воспитать их в духе религиозного фанатизма», при чем «по содержанию и по деятельности они далеко не ограничиваются одним религиозным фанатизмом, играющим, кстати, большую роль в проведении противодействия нашей политике со стороны католической церкви» [10, Л. 11].
Среди наиболее распространенных обществ указаны «ТЕРЦИАРИИ» и «РУЖАНЦЫ». Первые общества существовали почти при каждом костеле, в них принимаются мужчины и женщины с 14 лет, с хорошим прошлым и рекомендацией 2-х членов, они и должны извещать ксендза о нарушении религиозной нравственности, навещать больных католиков, укреплять веру и т.д. Что касается последнего аспекта, веры, то очень характерным является следующее свидетельство: «там, где наиболее развит фанатизм католиков, слепая преданность костелу и ксендзу, – там несомненно наличие общества “терциариев”». По данным ГПУ эти общества в 1927 г. существовали в Минске, Бобруйске, Орше, Могилеве [14, С. 131; 10, ЛЛ. 12, 13].
Следующее общество «РУЖАНЦЫ» или «Kolka Rożańcowe». Эти организации так же существуют при каждом костеле и «организуются сообразно возрастам: среди мужчин, женщин, девиц и мальчиков. Каждый член “Ружанцев” “должен быть нравственным, следить за нравственностью других”. Добровольные сборы денег с членов на нужды костела производятся во время Октября месяца». Подобные кружки зафиксированы в Минске, а также в Полоцком, Слуцком и других округах [14, С. 131; 10, ЛЛ. 13, 14].
Кроме двух вышеназванных обществ, органам ГПУ были известны общества: “Св. Викентия из Пауля”, “Св. Сердца Иисуса и Марии” (“СЕРДЦАНКИ”), “Непорочного Зачатия св. Девы Марии” (“НЕПОКАЛЯНКИ”) и т.д. [14, С. 131, 132; 10, ЛЛ. 14; 15].
Что касается костельных советов или руководства религиозных общин, то, по данным ГПУ, они «проводят свою работу в направлении сбора денег на костельные нужды, и некоторые, настроены более фанатично, уговаривают стариков женщин и мужчин не слушать молодежи, а посещать костелы и т.д.» [13, ЛЛ. 46, 47, 84].
Еще один аспект – это наблюдение за влиянием костела в школе. Так, в марте 1929 г. сотрудником 3-го отделения КРО ГПУ в Минской 6-й школе было собрано восемь объяснительных записок с учащихся по поводу посещения ими костела, хождения на исповедь и т.д. Вожатый польского пионерского отряда этой школы В. Романовский пояснил что «ксендзы у которых были … пионеры в исповеди, наговаривали их о том, чтобы были пионерами лишь на бумаге, ничуть идейно, некоторым говорили, что бы не выписывались, а были лишь для интереса» [15, Л. 260].
В качестве примера приведем текст объяснительной записки ученицы Е. Боровиковой: «Я, пионерка 2-го отряда при польской школе № 6. Я подтверждаю, что была на исповеди 13/3 с.г. по принуждению родителей, насильно затащенная родителями у ксендза МАЦИЕВСКОГО, который спросил пионерка ли я и когда была на исповеди. Когда я сказала – да, то ксендз сказал чтобы я была только ради выгоды или на бумаге, а если не выпишусь, то это будет смертный грех. Сама я не спросила разрешения, но он за меня сказал. Кроме того если на пионерских собраниях будут говорить против бога, то чтобы я выступала и говорила за бога. Я совершенно не верую … но под большим принуждением и не будучи в состоянии побороть своих родителей пошла на исповедь » [15, Л. 259].
В последствии, собранные в 20-х гг. сведения будут использоваться карательными органами в качестве компрометирующего материала во время репрессий 30-х гг. в отношении духовенства и наиболее активных прихожан [1, С. 300, 305; 6, С. 154].
Литература
- Протько Т.С. Становление советской тоталитарной системы в Беларуси (1917-1941 гг). Мн., 2002.
- Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 3. – Мн., 1996.
- Адамушка Ул. Палітычныя рэпрэсіі 20-50-х гадоў на Беларусі. Мн., 1994.
- Канфесіі на Беларусі (к. XVIII – XX ст.) / В.В. Григорьева, У.М. Завальнюк, УЛ. Навіцкі, A.M. Філатава. Мн., 1998.
- ГАООГО. – Ф.69, – Оп. 2, – Д. 27.
- Dzwonkowski R. Kościół katolicki w ZSSR. 1917 – 1939 rr. Zarys historii. Lublin, 1997.
- Советская деревня глазами ВЧК-ГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. 1918-1922 гг. / Под. ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 2000.
- Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 1. – Мн., 1993.
- Перед крутым поворотом: Тенденции в политической и духовной жизни Беларуси (1925 -1928 гг.): Отражение времени в архивных документах / Авт. – сост.: Р.П. Платонов и др. Под. ред. Р.П. Платонова. – Мн., 2001.
- Национальный Архив Республики Беларусь (НАРБ). – Ф.4-п, – Оп. 11, – Д. 81.
- НАРБ. – Ф.4-п, – Оп. 11, – Д. 38.
- Государственный архив общественных объединений Гомельской области (ГАООГО). – Ф.1, – Оп. 1, – Д. 2275.
- ГАООГО. – Ф.69, – Оп. 2, – Д. 193.
- Пушкін І.А. Рэлігійнае пытанне у жыцці нацыянальных меншасцей (20-я гг. ХХ ст.) // Старонкі гісторыі Магілева: зб. навук. прац. / Уклад. І. Пушкін. Магілёў, 1998.
- НАРБ. – Ф.4-п, – Оп. 11, – Д. 76.
Аўтар: А.Д. Лебедев
Крыніца: Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. Вып. 8. Брянск: Издательство БГУ, 2006. – С. 351-358.
