К вопросу об учреждении Туровской епархии

В конце X в. в общественной жизни Восточной Европы происходят очень серьезные изменения. Образуется единое государственное объедине­ние летописных восточнославянских племен — Великое Киевское княжество, включающее в себя земли соседних иноязычных племен. Происходит центра­лизация государственного управления и административная реформа, заме­нившая местных племенных князей назначенными сыновьями великого князя Киевского Владимира Святославича [1, стб. 105]. Происходит создание еди­ного для всего государства пантеона языческих святых [1, стб. 67] и замена его в 988 г. единой государственной христианской религией православного исповедания по восточному византийскому обряду [1, стб. 102].

Одним из первых актов, способствовавших распространению христи­анства в отдельных регионах, было учреждение епископий в крупнейших княжеских центрах древней Руси. Летописи конкретно называют такие древ­нейшие центры — Новгород (989 г.), Ростов (992 г.), Чернигов (992 г.), Владимир Волынский (992 г.), Белгород (992 г.) [2, с. 64; 3, с. 334-335, 952; 4, с. 56, прим. 144]. Никоновская летопись называет 15 епископий, существо­вавших в древней Руси в домонгольское время [2, с. XIII]. Список епархий дважды повторяется в начальной части Никоновской летописи и оба раза упоминает Полоцкую и Туровскую епархии. Крупнейший исследователь истории русской церкви Е.Е. Голубинский писал: «Из всех домонгольских епархий неизвестно время основания только трех (Полоцкая, Туровская, Тмутараканская), остальные основаны определенно после Владимира, все три названные епархии были открыты при Владимире» [3, с. 334].

Киево-Печерский патерик издания под редакцией Иосифа Тризны датой основания Туровской епископии называет 1005 г. [5, с. 18]. Эту дату часто называют в качестве времени основания Туровской епархии. Однако правомерность использования Киево-Печерского патерика XVII в. редакции Иосифа Тризны для определения даты основания Туровской епархии вызы­вает серьезные сомнения. Во всех предшествующих изданиях Киево-Печер­ского патерика документ о поставлении Туровской епархии в 1005 г. отсутст­вует. В патерике под редакцией Иосифа Тризны также не приводятся сведе­ния о его выявлении, историческом анализе, графологическом описании и экспертизе. В то же время само содержание ставит под сомнение древность документа о поставлении Туровской епархии. В описании ее территории пе­речисляются населенные пункты, не известные по древним летописным источникам и не выявленные при археологическом обследовании в местах их расположения в более позднее время. Это заставляет сомневаться в самом существовании этого древнего документа о поставлении Туровской епархии в 1005 г. и дает основание предполагать более раннее основание Туровской епархии.

Отсутствие летописных упоминаний об основании Туровской епископии используется отдельными авторами для различных предположений о времени основания и конфессиональной принадлежности древнейшей Туров­ской епархии. В. Ластовский писал: «Святополк… Замест грэцкага духавенства ен выпісуе з Няметчыны, ці з Польшчы лацінскага біскупа Рэйнберга і хрысціць тураўцаў» [5, с. 22]. В «Истории Белоруссии» этот вопрос не разра­ботан, и авторы раздела ограничились лишь констатацией факта, что Рейнберн, епископ Колобрежский, проповедовал в Турове христианскую религию католического вероисповедания [6, с. 282]. В научно-популярном издании «150 пытанняў і адказаў з гісторыі Беларусі» С.В. Тарасов пишет, что в Туро­ве была основана католическая епархия [7, с. 13]. Основание для подобных утверждений названные авторы усматривают в сообщениях Титмара Мерзербургского о событиях начала XI в. в древней Руси. Титмар, епископ Мерзербургский, современник события, в своей хронике сообщает о женитьбе в на­чале XI в. туровского князя Святополка Владимировича на дочери польского князя Болеслава Храброго. Как полагает В.Д. Королюк, свадьба состоялась в 1009 г. [8, с. 217]. Вместе с польской королевной на Русь приехал ее духов­ник Рейнберн, епископ колобрежский [8, с. 219]. В его прибытии в Туров от­дельные исследователи пытаются видеть учреждение в Турове епископской кафедры [7, с. 13; 5, с. 22; 9, с. 368]. Но оснований для такой трактовки при­бытия Рейнберна в Туров явно недостаточно. Рейнберн ни в каком древнем документе и никем из древних авторов не назван епископом Туровским. Нигде не говорится о возглавлении им Туровской епископской кафедры или о поставлении его туровским епископом. Наоборот, Титмар Мерзебурский называет его епископом Колобрежским. В Колобреге его епископия, возглав­ляемая им епископская кафедра, по названию и местоположению которой он назван епископом Колобрежским.

Рейнберн был епископом в Колобреге, но не в Турове. Никто нигде не упоминает о его титуловании «епископ Туровский», «Рейнберн Туровский», ни об учреждении им епископской кафедры в Турове, или о поставлении его епископом Туровским. Предположение о пребывании его на туровской епис­копской кафедре основано лишь на возможности его предположительного пребывания в Турове. Но даже это предположительное пребывание в Турове вовсе не обязательно связано с возглавлением им туровской епископии. Как и пребывание в Киеве в 1008 г. католического епископа Бруно Кверфуртского (Бонифация) не означает возглавление им киевской митрополии [8, с. 213; 9, с. 385]. Епископ колобрежский Рейнберн был в Турове в другой роли, в другом качестве. Он, вероятнее всего, был духовником, духовным отцом до­чери Болеслава Храброго, жены туровского князя Святополка Владимирови­ча, сына великого князя киевского Владимира Святославовича, посаженного на Туровское княжество в 988 г. [1, стб. 105]. Женитьба Святополка Туровского на дочери Болеслава Храброго была политическим актом Киевского великого князя, желавшего династическими узами укрепить свои позиции на западных рубежах великого княжества Киевского. В политических интересах, в межгосударственных отношениях конфессиональная принадлежность при заключении династических союзов всегда отступала на второй план. Таких примеров множество имеется в русских летописях и зарубежных хрониках. Поэтому более убедительным выглядит предположение, что прибытие Рейнберна вместе с женой туровского князя Святополка вызвано и связано с выполне­нием им миссии духовника королевской дочери, а не функций епископа, учредителя новой католической туровской епархии [8, с. 224, 225].

Рейнберн не мог быть епископом — основателем туровской епархии и по той причине, что ко времени его прибытия в Туров (1008 г.) туровская епархия уже существовала. В исторической литературе иногда используются сведения о поставлении туровской епархии в 1005 г., содержащиеся в Киево-Печерском патерике под редакцией Иосифа Тризны. Если допустить, что составители Киево-Печерского патерика под редакцией Иосифа Тризны действительно располагали каким-то неизвестным древним документом о поставлении Туровской епархии в 1005 г. (впоследствии утерянном), то это уже будет свидетельствовать об учреждении Туровской епархии ранее прибытия на Русь Рейнберна.

Однако все же следует допускать, что учреждение Туровской епархии происходит раньше, чем в 1005 г. Оснований для такого предположения несколько. Одно из них — географическая близость Турова к Киеву, центру христианизации Восточной Европы. Конечно, основание епархий производи­лось и в отдаленных от Киева регионах (Новгород — 989 г., Ростов — 992 г.). Но прежде всего епархии учреждались в ближайших окрестностях Киева, важнейших городах Великого княжества Киевского (Чернигов, Белгород, Владимир-Волынский). Туров также принадлежит к числу центров крупных княжеств, расположенных невдалеке от Киева.

Второе предположение, которое следует учитывать при определении времени учреждения Туровской епархии — важное значение Туровского кня­жества при Владимире Святославиче. При административной реформе 988 г. и назначении своих сыновей по их старшинству в отдельные княжеские центры, бывшие ранее центрами племенных княжений, Туров был назначен в княжение третьему по старшинству сыну Владимира — Святополку. Только старший по возрасту Вышеслав получил более важный город — Новгород Великий, а второй сын Владимира — Изяслав — древний и значительный По­лоцк. Такое распределение княжеств сыновьям Владимира Святославича убе­дительно свидетельствует о важном значении Туровского княжества и дает веское основание предполагать, что оно не было забыто при учреждении первых епископий.

Не оставляет сомнений и вопрос конфессиональной принадлежности Туровской епархии. Это была несомненно православная епископия. Владимир Святославич, производивший сравнение и выбор веры (по легенде и ле­тописи), был осведомлен в преимуществах и достоинствах различных кон­фессий, и осознанно, с учетом многих обстоятельств (политических, эконо­мических, военных, географических, культурных, династических и др.) отдал j предпочтение христианской религии православного, восточного, византий­ского образца. Несомненно, в централизованном государстве, каким стремил­ся сделать Великое княжество Киевское Владимир Святославич, единой должна быть и идеология. Подтверждение подобному стремлению мы видим в установлении Владимиром единого пантеона языческих божеств уже в пер­вый год его правления (980 г.) в Киеве [1, стб. 67]. Это было продуманным, естественным и мощным средством объединения разноплеменного населения Киевского государства в единое общество. Естественно, что такое же средст­во использовано Владимиром Святославичем и несколько лет спустя. В еди­ном государстве должна была быть единая идеологическая основа, единая ре­лигия, не допускавшая различных конфессий в одном государстве. Строгий государственный контроль за этим не допускал различий в этом важном деле. Государственной идеологической политикой в этом вопросе было централизованное установление в Киеве православной религии по византийскому образцу, распространение ее во всех княжествах и регионах Великого кня­жества Киевского. Об этом убедительно свидетельствует целый ряд государ­ственных мероприятий, проводимых Великим князем Киевским. К таким ме­роприятиям относятся длительные переговоры с византийским императором и константинопольским патриархом, заключение государственного, династи­ческого и религиозных союзов Византии и Киева, ведение длительной осады Корсуня, перевоз из Корсуня в Киев духовенства, церковной утвари, креще­ние киевлян в Днепре и ниспровержение пантеона языческих идолов, провоз­глашение личным недругом великого князя всех, не пожелавших принять христианскую веру, строительство церквей, заимствование славянской пись­менности, организация переписки переводной духовной и светской литера­туры, учреждение епископий и поставление митрополита для организации и энергичного распространения государственной христианской религии право­славного вероисповедания, организация школ для подготовки грамотных кадров, используемых, в основном, в духовной области.

Огромный круг целенаправленных мероприятий государственного масштаба свидетельствует о большом внимании киевской великокняжеской власти к распространению новой государственной религии — христианства византийского православного обряда. В таких условиях невероятным и невозможным представляется индиферентное отношение киевского князя к произвольному установлению в отдельных регионах местных конфессий. Также невероятным представляется установление в Турове католического вероисповедания и основание в Турове католической епархии и возглавление Туровской епархии католическим епископом Рейнберном Колобрежским.

Гораздо больше оснований полагать, что в Турове, в условиях огром­ного внимания к этому вопросу великого князя Киевского была учреждена христианская епископия православного обряда, находившаяся под духовным началием и руководством Киевского митрополита, которую возглавлял православный епископ. Подтверждением этому служат древние кирилличе­ские манускрипты (Туровское евангелие XI в., многочисленные произведе­ния Кирилла Туровского середины XII в., «Сказание о Мартыне мнихе» сере­дины XII в., Пинская летопись, находка печати киевского митрополита Ки­рилла II (1225-1232 гг.) в Турове (1993 г.), строительство православных церк­вей в Турове, Пинске, Берестье, Дрогичине Надбужском, Гродно, Волковыске, основание православных монастырей (в Турове — Борисоглебский, Св. Николаевский, Св. Варваринский; в Пинске — Лещинский), погребения туровских князей в церквях Киева (Десятинная церковь, Софийский собор, церкви Михайлова монастыря), находки в материалах археологических исследований предметов с кириллическими (не латинскими) надписями (в Пинске — «Ярополче вино», «Настасино праслене», в Берестье — часть кириллического алфавита на деревянном гребешке).

Предположение о том, что Туровскую епархию мог основать и возгла­вить католический епископ по той причине, что в начале XI в. еще не прои­зошло полного разрыва византийской и римской церквей (1054 г.), не пред­ставляется достаточно убедительным. Расхождение восточной (православ­ной) и римской (католической) церквей обозначилось еще столетия назад, за­фиксировано на вселенских соборах, было широко известно и в светских сфе­рах, и учитывалось при принятии христианства в славянских странах (Чехия, Польша) [1, стб. 71-74,101]. Принятие христианства по византийскому право­славному обряду было осознанным выбором политического главы Киевского государства Великого князя Киевского и его приближенных бояр, осознав­ших раскол в христианской религии на два обряда — восточный (византий­ский) и западный (римский). Это понимание раскола в христианской религии отражено и в древнерусских летописях, зафиксировавших процесс выбора новой религии из четырех конфессий, в которых византийская и римская церковь рассматривались как отдельные, самостоятельные виды христианст­ва [1, стб. 93-94]. В таких условиях принятие христианского вероисповедания по византийскому образцу совершалось, как общегосударственный акт ог­ромного значения, не оставлявший для отдельных регионов альтернативного выбора. Поэтому допущение о занятии Туровской епископской кафедры представителем другой, католической конфессии представляется не только маловероятным, но и невозможным [9, с. 368].

Относительно конфессиональной принадлежности Туровской епархии в качестве одного из аргументов может быть использована историческая реминисценция. В XII в. известны имена туровских православных епископов. Со службой в туровских церквях и монастырях в XII в. связаны имена православных святых епископа Кирилла Туровского, Мартына Мниха, епис­копа Лаврентия. В Пинске, в одном из древнейших религиозных центров Ту­ровского княжества и Туровской епархии, до Люблинской унии (1569 г.) было подавляющее преобладание православных храмов и монастырей (16) и лишь один костел [11].

Таким образом, о конфессиональной принадлежности Туровской епар­хии может быть только один вывод — это была православная епархия, воз­главляемая православным епископом. Предположение о возможности возглавления Туровской православной епископии католическим епископом (О.М. Рапов) более чем маловероятно. Утверждение о принятии населением Туровского княжества католического вероисповедания (С.В. Тарасов) декла­рировано бездоказательно, не аргументировано и по этой причине не может быть принято к серьезному рассмотрению.

Что же касается времени учреждения Туровской епархии, то на сегод­няшний день ввиду отсутствия прямых указаний письменных источников придется ограничиться относительными сопоставлениями. Несомненно, в со­ответствиями с указаниями Никоновской летописи, Туровская епархия отно­сится к числу древнейших, учрежденных еще при Владимире Святославиче. Однако дата 1005 г., упоминаемая в Киеве-Печерском патерике редакции Ио­сифа Тризны может быть поставлена под сомнение ввиду отсутствия древне­го документа, послужившего основанием для Киево-Печерского патерика Иосифа Тризны (XVII в.). Очевидно, учитывая территориальную близость Турова к Киеву, высокое государственное значение Турова, выделяемого третьему по старшинству сыну Владимира Святославича, нужно признать учреждение Туровской епископии одновременным другим древнейшим епископиям Киевской Руси. По крайней мере одновременной с Полоцкой епархией, также не имеющей указаний на точную дату ее основания. Туров и ближе к Киеву, чем Полоцк, и его государственное значение в Х-ХІ вв. мало уступало Полоцку, выделенного Владимиром Святославичем второму сыну — Изяславу. И в Никоновской летописи при перечислении ранний епископий древней Руси их названия стоят рядом. Учитывая эти обстоятельства, Е.И. Голубинский говорит об одновременности учреждения Полоцкой и Туровской епископий [3, с. 952]. Такого же мнения придерживается очень автори­тетный исследователь древнерусской истории М.Ю. Брайчевский [10, с. 193]. Очевидно, это мнение наиболее близко к истиной дате учреждения Туров­ской епархии. Она скорее всего учреждена одновременно с Полоцкой в числе тех «иних многих градом», которые упоминаются летописью после перечис­ления утвержденных в 992 г. [2].

1. Полное собрание русских летописей. — Т. II. — M.-Л, 1962.
2. Полное собрание русских летописей. Никоновская летопись. — Т. IX. — СПб., 1862.
3. Голубинский Е.И. История русской церкви. — Т. 1. — М., 1901.
4. Соловьев С.М., 1960. История России с древнейших времен. — Т. II. — М., 1960.
5. Ластоўскі В. Гісторыя беларускай (крыўскай) кнігі. — Коўна, 1926.
6. Гісторыя Беларусі — Т. І. — Мн., 2002.
7. Тарасаў С.В. Калі прыйшло ў Беларусь хрысціянства? // 150 пытанняў і адказаў з гісторыі Беларусі. — Вільня, 2002
8. Королюк В.Д. Западные славяне и Киевская Русь. — М., 1964.
9. Рапов О.М. Русская церковь в IX — первой трети XII вв. Принятие христианства. — М., 1988.
10. Брайчевский И.Ю. Утверждение христианства на Руси. — Киев, 1989.
11. Миловидов А.И. Церковно-археологические памятники города Пинска. — Реферат, прочитанный на Рижском археологическом съезде 11 августа 1896. — Пинск, 1898.

Автор: П.Ф. Лысенко
Источник: Славянский мир Полесья в древности и средневековье: Материалы Международной историко-археологической конференции (19-20 октября 2004 г.) / Гомельский областной исполнительный комитет, Учреждение образования «Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины», кафедра истории славян и специальных исторических дисциплин, НИИ истории и культуры восточнославянских народов. — Гомель, 2004. Ред. кол. О.А. Макушников (гл. ред.) и др. — Гомель. — 205 с. Ст. 121-127.