Еврейское образование имеет многовековую историю. Известно, что образованность в еврейском народе всегда была очень высокой. В связи с тем, что в течение последних почти восьми десятков лет еврейская религия, как и религия других народов Белоруссии, фактически была под запретом, евреи, проживавшие на территории нашей республики, не имели возможности сохранять свои культурные и религиозные традиции. С получением государственной независимости Республикой Беларусь наряду с возрождением белорусской национальной культуры возникла потребность в изучении и восстановлении культур национальных меньшинств. В этой ситуации весьма ценным является исторический опыт, накопленный в рамках еврейских образовательных институтов во всей системе национального образования. Такой опыт послужил основой возрождения культуры евреев Белоруссии.
Проходившая через Белоруссию “черта еврейской оседлости” обусловила значительный процент евреев в национальном составе жителей Минской губернии. Не стал исключением в этом отношении и уездный город Мозырь. По переписи 1897 г. в нем проживало 10772 человека. Из них 5274 евреев (49 %) от общего количества населения [6, с. 91].
В XIX в. в результате государственных реформ правительство открыло доступ евреям к светскому образованию. Однако евреи неохотно посылали своих детей в общие школы, мотивируя незнанием их детьми русского языка. Кагалы также противились созданию общих еврейских школ, потому что они в них видели средство русификации еврейского населения. Правительство стремилось вести воспитание и обучение евреев по пути общего образования в противовес существовавшему веками религиозному образованию. Следует отметить, что русификация, проникшая в быт верхнего слоя еврейства, не затронула широкие еврейские массы. Отношение к образованию среди евреев было неоднозначным. Если дети из богатых семей стремились к получению среднего и высшего образования в государственных школах (это давало им различные льготы), бедные семьи оставались приверженцами традиционной формы образования.
Со второй половины 1870-х годов наблюдается рост националистических тенденций среди реакционных русских кругов и, как результат, изменение отношения правительства к просвещению еврейского населения. Несмотря на просьбы некоторых евреев, получивших образование в государственных учебных заведениях, правительство с 1883 г. прекращает открытие казенных еврейских училищ, ограничивает прием евреев в средние и высшие учебные заведения. Министру просвещения было дано право по личному усмотрению решать вопрос о приеме еврейских детей в средние учебные заведения. Кроме этого, Совет Министров повышает плату за слушание лекций в университетах и ограничивает прием туда еврейской молодежи [1, с. 52].
19 февраля 1887 г. мозырский общественный раввин Рафаил Кугель обратился к инспектору минских народных училищ разрешить открыть в г. Мозыре Талмуд-Тору”, желая по возможности содействовать видам правительства в отношении воспитания еврейских детей согласно потребности времени” [2, с. 16].
Средства на содержание Талмуд-Торы предполагалось выручить от более состоятельных родителей в виде платы за обучение. Обосновывая желание на открытии Талмуд-Торы, Кугель обращал внимание инспектора, что он более шести лет на собственные средства содержал в городе Мозыре училище русской грамотности для евреев, за что неоднократно удостаивался личной благодарности от высокопоставленных лиц, посещавших г. Мозырь: попечителей Виленского учебного округа, помощников генерал-губернатора Потапова, Багратиона, начальника губернии Нестерова. В 1866 году Р. Кугель был представлен к медали.
В марте 1887 г. инспектор Мозырского и Пинского уездов в отчете директору народных училищ сообщал о том, что он ознакомил Мозырское еврейское общество с противозаконностью существующего порядка в обучении еврейских детей при помощи бесправных учителей, разъяснил им условия открытия учебного заведения и объем требуемых знаний от учащихся Талмуд-Торы. При этом он не встретил со стороны еврейского общества какого- либо открытого протеста или каких-либо условий. Для получения разрешения на открытие Талмуд-Торы мозырскому общественному раввину было предложено представить в Дирекцию народных училищ (ДНУ) необходимые документы, при этом указывалось, что Талмуд-Тора” должна иметь учителей и помещение на 25 учеников, учителя должны иметь удостоверение на звание учителей частного или начального училища, или в крайнем случае на звание Меламеда. Обязательным условием было обучение на русском языке” [2, с. 17]. Однако разрешение на открытие Толмуд-Торы так и не было дано.
Желание Р. Кугеля открыть Талмуд-Тору не совпадали с желанием мозырских евреев. С одной стороны, их не устраивало то, что “обязательным условием было, чтобы ученики обучались и говорили на русском языке”. С другой стороны, они прекрасно понимали, что содержание Талмуд-Торы будет за их личные средства.
Через шесть лет, в 1893 г., инспектор народных училищ Бунаков, решая вопрос об открытии в городе Мозыре казенного училища, писал: “Я три года хлопотал перед Мозырским еврейским обществом об устройстве в Мозыре Талмуд-Торы или еврейского народного училища, но евреи здешние по невежеству своему и скудости неохотно дают средства на устройство подобных организованных училищ, они привычны к Меламедам и хедерам” [2, с. 234]. Необходимо отметить, что Талмуд-Тора в городе Мозыре была открыта, но только после революционных событий 1905-1907 гг.
5 сентября 1893 г. Министерство народного просвещения утвердило Правила о порядке закона 1 марта 1893 г. о частных учителях еврейского закона, веры — меламедах [7, с. 16].
В 1894 г. в г. Мозыре насчитывалось 15 меламедов, которые имели право заниматься обучением детей, а в уезде эта цифра составляла 44 человека. Для получения свидетельства на право преподавания необходимо было иметь “политическую благонадежность” и не иметь конфликтов с законом. Обучение производилось на дому у меломеда или в наемном помещении.
Если в 1894 г. в г. Мозыре и уезде насчитывалось 59 хедеров, то к 1900 г. их остается 50. Наряду с законными, легальными хедерами, существовало большое количество так называемых нелегальных хедеров, точное количество которых установить очень трудно, потому что меломеды из-за преследования властями (Закон от 3 апреля 1892 г. “Временные правила о наказании за тайное обучение в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Витебской, Могилевской, Подольской и Волынской”). В соответствии с этими правилами за “тайное” обучение предусматривался штраф 300 руб. или арест на три месяца для основателей школ и всех тех, кто содействовал их созданию), скрывали свою деятельность [8, с. 108].
Весной 1892 г. с просьбой открыть в г. Мозыре частное еврейское начальное училище в ДНУ обратился И.Г. Майзус. Излагая свои намерения насчет открытия училища для мальчиков, он также просил разрешение на обучение еврейских девочек: “Имею честь просить принимать в училище еврейских девочек, отчасти мною, отчасти мозырским учителем Геренротом, который дает специи- альные уроки не в хедерах, а в домах богатых жителей” [2, с. 180].
В июле этого же года из Дирекции народных училищ И.Г. Майзусом был получен ответ: “Дирекция не находит основание дать Майзусу разрешение на открытие просимого училища”. При этом в полученном ответе не указывались причины, по которым не разрешалось его открыть. В июле 1892 г. с подобной просьбой об открытии частного еврейского начального училища обратился Мозырский общественный раввин Р. Кугель. Он писал: “В бытность свою в конце мая в Мозыре вы обещали снабдить меня программой для открытия еврейского училища. Я хочу открыть училище для мальчиков среднего и младшего возраста до начала учебного года совместно с Майзусом и Геренротом” [2, с. 181]. В августе 1892 г. с аналогичной просьбой в ДНУ обратился Б.А. Геренрот. В своем обращении он указывал, что “желает открыть начальное еврейское училище для обучения в нем 20 мальчиков началам русской и еврейской грамоты и арифметики”.
Получив очередное прошение, Дирекция народных училищ была вынуждена послать в г. Мозырь инспектора народных училищ Бунакова для выяснения обстоятельств дела. В частности, ему предстояло узнать, “ощущается ли надобность в открытии в Мозыре подобного училища, не будет ли оно влиять на благосостояние других еврейских заведений”, а также дать подробную характеристику о “способностях” учителя Б. А. Геренрота. Последнему было поручено дать несколько открытых уроков. Инспектором был представлен отчет, в котором он дал анализ двух проведенных Б.А. Геренротом уроков и его личностную характеристику: “Геренрот по физическим свойствам, нравственным качествам, знаниям, способностям и умственному развитию вполне подходит под условия, которые нужно предъявить учителю и руководителю учебного заведения”. Далее в своем отчете инспектор отмечал, что в Мозыре “вообще нет законных училищ для мальчиков, а в приходском училище учится лишь 4 еврейчика с целью поступить потом в прогимназию. Остальные учатся по законным и незаконным хедерам. Причем дети более состоятельных евреев учатся у разных учителей-евреев в ближайших и незаконных, а иные мальчики ходят сами к учителям” [2, с. 234].
Являясь проводником государственной политики в вопросе еврейского образования, инспектор предложил: “Что касается до хедер и особенно секретных, и вообще талмудического обучения, желательно устроить в городе Мозыре хорошее законное учебное заведение для конкуренции с ними”. Однако, несмотря на предложение инспектора, Совет Дирекции не счел нужным дать разрешение Геренроту на открытие в Мозыре еврейского народного училища. Причина отказа, как и в вышеуказанном случае, не называлась.
Можно предположить, во-первых, что казенные еврейские училища не пользовались у еврейского населения авторитетом и правительство перестало “заботиться” об их открытии; во-вторых, еще в 1887 г. появилось “Положение об ограждении школы от лиц иудейского происхождения”. Введена процентная норма приема евреев в учебные заведения.
Это были причины общего характера. Но существовали причины “местного” характера. В частности, Б. Геренроту было отказано в открытии училища потому, что он не смог предоставить Дирекции необходимую документацию.
3 августа 1892 г. в г. Мозыре во время сильного пожара была уничтожена большая часть города, вследствие чего были разорены не только евреи-бедняки, но и многие состоятельные еврейские семьи. Большинство из них переехало жить в окрестные местечки — Петриков, Скрыгалов, Житковичи и пр. По причине пожара Б. Геренрот не смог найти подходящего помещения для училища, которое удовлетворяло бы всем необходимым санитарно-гигиеническим требованиям.
В сентябре 1898 г. директор Минских народных училищ обратился к Мозырскому городскому общественному управлению с предложением открыть в городе Мозыре еврейское народное училище, указав при этом, что на 5274 человека еврейского населения города нет ни одного легального учебного заведения. Было отмечено, что “такая картина выделяет еврейское общество г. Мозыря из ряда других городов губернии и что обществу следует найти средства на открытие еврейского народного училища” [3, с. 2].
Средства на содержание училища еврейскому обществу было предложено ассигновать из коробочного сбора. В январе 1899 г. был составлен Приговор Мозырского мещанского еврейского общества, в котором отмечалось, что “открытие еврейского народного училища является необходимым ввиду значительного контингента бедных еврейских детей обоего пола, которые вследствие отсутствия образовательных заведений вырастают людьми, чуждыми всякой нравственности”. Общество решило ходатайствовать перед Дирекцией народных училищ Минской губернии об открытии в Мозыре двухклассного народного училища с женской при нем сменою. Средства решено было изыскать из свечного и коробочного сбора. На совместном заседании Мозырского мещанского еврейского общества в присутствии представителей Городского общественного управления было принято решение о ходатайстве открыть еврейское народное училища в городе Мозыре. Однако во втором Приговоре речь шла об одноклассном училище с женскою сменою. При этом средства решено отчислять из суммы винного сбора.
В апреле ходатайство было возвращено, так как указанные в прошении средства на содержание училища от свечного сбора находились в ведении Министерства народного просвещения, а не Губернского правления. При этом Обществу было предложено сделать перерасчет сметы, исходя из коробочного сбора, после чего выйти с ходатайством об открытии училища.
В июне 1899 г. в Минскую дирекцию народных училищ поступило прошение от Муси Захариной с просьбой разрешить ей открыть в г. Мозыре двухклассное начальное частное еврейское училище для обучения девочек иудейского исповедания. На запрос в МВД директора Минских народных училищ о благонадежности М. Захариной от губернатора города Могилева был получен ответ: “Дочь гомельского кустаря Муся Лейвиковна Захарина поведения и нравственности хороших и в политической неблагонадежности замечена не была” [3, с. 7]. Прошение М.Л. Захариной было отправлено Попечителю ВУО, так как вопросы открытия новых учебных заведениях находились в его ведении. Получив указанное прошение, Попечитель потребовал от Дирекции сведений о причинах отсутствия в Мозыре казенных еврейских училищ, содержащихся за счет местных средств. В ответе Директора разъяснялись причины, препятствующие открытию еврейских народных училищ. Во-первых, средства, которые предполагалось использовать для финансирования училища из свечного сбора, не зависели от губернского Правления. Таким образом, Мозырское городское еврейское общество должно было переделать смету, исходя только из размера коробочного сбора, а оно таковую не представило; и, во-вторых, в одном Приговоре вопрос стоял об открытии двухклассного училища, а втором — одноклассного. В силу этого вопрос об открытии еврейского народного училища не был решен, так как Мозырское городское общественное управление ответа на данное замечание не дало. Таким образом, вопрос об открытии в г. Мозыре казенного училища долгое время оставался не решенным, ровно как и вопрос об открытии частного еврейского училища.
Только в ноябре 1899 г. был получен Приговор мозырских еврейских депутатов об открытии в г. Мозыре казенного еврейского одноклассного народного училища. Что же касается вопроса об открытии двухклассного еврейского народного училища с женскою сменой, то городской староста, указывая на бедность Мозырского еврейского общества, отмечал: “без свечного из суммы коробочного сбора общество едва ли может дать 1000 рублей, сумму, на которую может быть открыто только одноклассное народное училище”.
26 июня 1900 г. Управляющий округом разрешил открыть в Мозыре с 1 августа 1900 г. одноклассное еврейское народное училище с женскою сменой, причем в приказе оговаривалось, что учитель будет назначен особым распоряжением, а право выбора учительницы оставалось за директором народных училищ.
2 сентября 1900 г. инспектор народных училищ Мозырского и Пинского уездов Любицкий в донесении Дирекции сообщал, что для училища найдено и отремонтировано специальное помещение, с 15 сентября можно приступить к занятиям. На должность учительницы он просил назначить Добу Клебанову. Эта просьба была удовлетворена. 15 сентября 1900 г. начались занятия в первом казенном еврейском учебном заведении г. Мозыря — одноклассном народном училище [3, с. 37].
В сентябре 1905 г. право на открытие частного одноклассного мужского еврейского училища в г. Мозыре получил Б. Гуревич. Попечителем ВУО Поповым 6 сентября 1905 г. был подписан план работы одноклассного еврейского училища учителя Б. Гуревича. Училище должно было “доставить еврейским мальчикам правильное образование” [4, с. 69].
Содержание училища полностью должно было осуществляться за счет средств родительской оплаты. Продолжительность обучения в училище составляла 3 года. Класс был разделен на 3 группы (по одному году в каждом отделении). Предметами преподавания были: русский язык, арифметика, русское и еврейское чистописание, Закон еврейской веры и пение. Все предметы в обязательном порядке преподавались на русском языке по учебникам, одобренным МНП. Преподавателем являлся сам содержатель училища, а также лица, нанимаемые им с разрешения Дирекции народных училищ. В обязанность содержателя входило наблюдение за поведением и нравственностью учащихся, которые должны были воспитываться в любви и преданности престолу и Отечеству.
В 1907 г. в г. Мозыре из 10 учебных, заведений только 3 были еврейскими: Еврейское частное училище, Еврейское женское народное училище и Еврейское мужское народное училище [5, с. 1]. Этого было явно недостаточно, чтобы удовлетворить растущие потребности в получении светского образования желающими.
Из всего вышеуказанного следует, что открытие еврейских учебных заведений было сопряжено с определенными трудностями. Вместе с ходатайством об открытии учебного заведения требовалось предъявить ряд документов. Но даже в случае, когда все требования были соблюдены, не всегда выдавалось разрешение на открытие учебного заведения.
Открытие национальных еврейских учебных заведений осуществлялось под жестоким контролем государства, характеризовалось строгой регламентацией учебного процесса, что являлось одним из направлений политики русификации, проводимой царским правительством.
Источники:
- Чериковер И. Просвещение // Еврейская энциклопедия. Т. 13. С. 43 — 62.
- Национальный исторический архив Беларуси (НИАБ). Ф. 458. On. 1. Д. 88. Ч. 1.Ч. 3. Л. 16.
- НИАБ. Ф. 458. Он. 1. Д. 224. Л. 2
- НИАБ. Ф. 457. Oп. 1. Д. 298. Л. 69.
- НИАБ. Ф. 324. Oп. 1. Д. 1570. Л. 1.
- Памятная книжка Минской губернии на 1899 г. / Составитель П. П. Иванов. — Минск: Губернская типография, 1899.
- НИАБ. Ф. 458. Oп. 1. Д. 336. Л. 16.
- Снапкоўская С. В. Канфесіянальная палітыка ў галіне адукацыі ў Беларусі (60-е гг. XIX ст. 1917 г.) // Адукацыя і выхаванне. 1999. № 5-6. С. 105-109.
Автор: З. Курьян
Источник: Евреи в Гомеле. История и культура (конец XIX — начало XX веков): Сборник материалов научно-теоретической конференции. Гомель, 21 сентября 2003 г. — Гомель, 2004. —152 с. Ст. 46-53.
