Идентификация и идентичнось на пограничных территориях Брянской, Гомельской и Черниговской областей

В рамках совместного российско-белорусско-украинского Про­екта РГНФ сотрудниками Института этнологии и антропологии РАН проводились исследования в пограничных районах Брянской области Российской Федерации, Гомельской области Республики Беларусь, Черниговской области Украины.

Это пограничное пространство интересовало нас, прежде всего, как территория, где в течение многих веков пересекались, взаимо­действовали культуры трех восточнославянских народов, где шли сложные этнокультурные процессы с участием культур поляков, евреев, татар. Исторические события то соединяли эти территории, то разъединяли их, включая в сферу влияния разных государств, что не могло не сказаться на плотности этих контактов и на современ­ном этнокультурном рельефе изучаемого пространства. Следует от­метить, что на пограничных территориях формировались регио­нальные субкультуры, выделяющие эти регионы из общего этно­культурного контекста стран. Они имеют множественные проявле­ния. При этом нередко, на пограничных территориях соседних госу­дарств этнокультурные параметры имеют больше сходства, чем раз­личий.

Важным фактором при формировании общих черт культуры на рассматриваемой территории были сходные природные условия. Большая часть исследуемого пограничного пространства находится в пределах Полесской низменности, которая представляет собой своеобразную природную провинцию в зоне смешанных лесов Вос­точно-Европейской равнины.

Из этого следует, что интересующие нас пограничные террито­рии можно рассматривать не только как исторические регионы, появившиеся в результате контактов, взаимодействий различных этнических общностей, трансформации их культур, миграций насе­ления, изменения административных и государственных границ, но и как территории, развивавшиеся в сходных природных и социаль­ных условиях.

В данном исследовании мы рассматривали пограничье как осо­бое этнокультурное пространство, на котором часто формируется определенный тип человека, носителя смешанных форм культуры, с высоким уровнем толерантности по отношению к соседям, часто с осознанием отличительности своей локальной группы от основной части населения страны, нередко с региональной идентичностью “человек пограничья” [1].

Появившиеся в 1990-е годы государственные границы, выпол­няя важные барьерные функции между государствами, в значитель­ной степени не совпадают с этнокультурными рубежами, рассекая переходное этнокультурное пространство. Государственная грани­ца, в данном случае, это линия, определяющая пределы территории государств и соответственно сфер влияния государственных инсти­тутов, законов, информационных каналов и фиксирующая про­странственные пределы гражданской идентичности. Граница слу­жит фактором, разъединяющим соседние пространства, так как включает жителей с очень сходными этнокультурными параметра­ми в сферы влияния разных государств, и, тем самым, создает раз­ные условия для дальнейшего развития этнокультурной и языковой ситуации, этнической идентичности по разные стороны границы. В тоже время пограничные территории, опираясь на глубокие истори­ческие, родственные, экономические связи играют важную роль при формировании различного рода сотрудничества между соседними странами. Очень часто именно трансграничные связи снижают барьерную функцию границ и становятся мостом межгосударствен­ных отношений и интеграционных процессов.

Вместе с этим приграничное сотрудничество является важным условием (фактором) регионального развития периферийных погра­ничных районов.

При некоторой общности проблем на пограничье, сложившиеся ситуации имеют региональные особенности, обусловленные исто­рическими и этнокультурными факторами, национальной и языко­вой политикой в государствах.

В этой связи, на наш взгляд, исследования пограничного про­странства, как особого этнокультурного феномена, представляет интерес не только для решения практических задач, в том числе и вопросов, связанных с развитием отдельных регионов, и развитием экономического и социокультурного сотрудничества соседних стран, но и для осмысления теоретических вопросов, в частности, для исследования процессов идентификации, выявлении наиболее значимых идентификационных критериев для этнической само­идентификации.

Этнологическое изучение пограничного пространства, вклю­ченного в разные страны, имеет много аспектов. В данной статье я попытаюсь проанализировать лишь некоторые из них и, в частно­сти, особенности идентичности и значимость различных факторов в формировании этнической идентичности.

Изучались различные проявления идентичности на погранич­ном пространстве, но все они были подчинены основной проблеме — соответствие определенных форм этнической и гражданской иден­тичности реально существующим государственным границам.

Исследование проходило среди местного населения в семи рай­онах Брянской области (Злынковском, Климовском, Красногорском, Мглинском Новозыбковском, Стародубском, Суражском), двух районах Гомельской области (Ветковском и Добрушском) и четырех районах Черниговской области (Городнянском, Новгород-Северском, Семеновском и Щорском).

В своем исследовании особое внимание мы уделили изучению формирования идентичности у подростков, считая, как и многие исследователи [2], что завершение формирования этнической иден­тичности происходит в старшем подростковом возрасте и сохраня­ется, за редким исключением, на протяжении всей жизни.

Мы полагаем, что в ближайшем будущем именно современные молодые люди могут определять этническую ситуацию в изучаемом регионе. Были опрошены 600 учащихся в возрасте 16-18 лет в Брян­ской области и 350 — в Гомельской области. На территории Черни­говской области таких исследований не проводилось, и мы опирались на интервью с экспертами (учителя школ, работники библиотек, музеев и районных администраций), а также на сведения, полученные во время бесед с местным населением. Свободный опрос экспертов и местных жителей проводился во всех исследуемых районах.

Учащимся старших классов было предложено ответить на во­просы о знании своей культуры и культуры соседних народов, о способности их воспринимать границу между “своими” и “други­ми”, вопросы о включенности их в культуру “своего” народа, о зна­нии и употреблении в обыденной жизни языка своего народа, зна­чимости для них различных идентификационных критериев.

Идентичность

Один из основных вопросов, которому уделялось особое вни­мание в проведенном исследовании — это идентификация жителей на пограничных территориях, разделенных государственной грани­цей. Нас интересовала, прежде всего, соотношение границ и этниче­ской идентичности, роль различных этнокультурных критериев при формировании этнической идентичности и соотношение граждан­ской и этнической идентичностей в условиях очень слабой этно­культурной отличительности.

Рассматривая особенности идентификации жителей на изучае­мой территории, мы понимали под этнической идентичностью ото­ждествление отдельного человека или группы людей с определен­ной этнической общностью. При этом выделяли два уровня этого явления:

1. внутренний — самоидентичность или осознание человеком своей принадлежности к конкретной этнической общности, отлич­ной от других, что, по сути, соответствует понятию “этническое са­мосознание”. Понятно, что уровень самоидентичности в разных си­туациях может быть различным: от четкого и определенного до размытого, ситуативного или маргинального.
2. внешний, когда человеку или группе людей этническая иден­тичность приписывается другими — официальными органами, уче­ными, соседними народами и, который, использовался чаще всего в тех случаях, когда невозможна была опора на самоидентичность. Эти две стороны находятся во взаимосвязи и могут оказывать влия­ние друг на друга.

Важным для данного исследования является и понятие “регио­нальная или территориальная идентичность”. Эта идентичность ба­зируется на территориальных связях, возникающих на основе совместного проживания членов социальных групп и осознания себя частью территориального сообщества.

Сложная историческая судьба пограничных территорий, смеше­ние разных групп населения, сложная языковая ситуация сдерживали этнообразующие процессы на этом пространстве. Для жителей этни­ческая составляющая длительное время не была значимой. В резуль­тате контактов и взаимодействий разных культур и языков, формиро­валась специфическая региональная культура, но она не была гомо­генной, а представляла множество локальных вариантов, которые не были четко связаны с конкретной этнической общностью, как и не было четких границ между жившими там общностями. Были распро­странены названия “руськие”, “русины”, а также локально­территориальные и земляческие определения (“берестяне”, “туровцы”, “гомельчане”, “киевляне”, “черкасы” и другие) [3]. Существова­ли различные названия жителей со стороны соседей: белорусов назы­вали “литвинами”, русских переселенцев из центральной Руси — “мос­калями”, украинцев — “хохлами”, русских — “кацапами”, было распро­странено и самоназвание — “тутейшыя”, и эти этнонимы в какой-то степени разделяли людей на “своих” и “других”.

Однако это были внешние названия определенных групп насе­ления. Этническая идентичность и самоназвание еще в начале XX века на пограничных территориях Черниговской губернии и го­мельском пограничье не была четко обозначена.

Принадлежность жителей к той или иной этнической общности чаще всего определяли сами исследователи, и основным идентифи­кационным критерием был разговорный язык человека [4]. Такой подход в значительной степени осложнял дифференциацию населе­ния по этнической принадлежности, так как языковая ситуация на этой территории была очень сложной, и языковая идентичность час­то не определяла этническую.

Как показывают данные исследования, языковая ситуация на всем пограничном пространстве имела свою специфику, которая проявлялась, прежде всего, в распространении множественных форм переходных говоров, совмещающих черты русского, белорус­ского, украинского, а в некоторых районах и польского языков. Следует отметить, что распространение этих говоров стало резуль­татом перемещения разных групп населения во время войн, сменой населения по экономическим и политическим причинам, наслоения элементов разных языков, их взаимовлияния, этнотрансфомационных процессов и интерференции близкородственных языков. При этом эти процессы не были однородны, как и не были однородны участники этих процессов. На этом пространстве имеет место мно­жество локальных форм языковой ситуации и языкового поведения жителей.

В этой связи довольно долго здесь преобладала внешняя иден­тичность, и субъективный фактор был определяющим. Статистиче­ские данные свидетельствуют о попытках исследователей иденти­фицировать этническую принадлежность местных жителей на осно­ве субъективных оценок. Так по сведениям, представленным мест­ными священниками Черниговской губернии в 1858 году [5], значи­тельная часть жителей отнесена к малороссам. Из всех уездов выде­лялся Суражский преобладанием белорусского населения (в 27 при­ходах из 41). Кроме того, только в этом уезде часть населения отне­сена священнослужителями к литовско-русскому племени (в 14 де­ревнях 3-х приходов). Поляками и литвинами обозначена часть ка­толического населения в городах: Стародубье, Мглин, Сураж, Новозыбков, а также Новгород-Северский и Городня. Эти данные свиде­тельствуют также о присутствии значительного числа старообряд­цев, часть из которых к этому времени присоединилась к единовер­ческой церкви. В некоторых приходах жители отнесены к славян­скому племени, что, надо полагать, было вызвано сложностями в отождествлении их с определенной языковой или этнической общ­ностью. Отнесение большинства населения к малороссам на этой территории вряд ли отражает реальную ситуацию. Скорее всего, это было связано с территорией проживания — жители бывшей Мало­россии были записаны священнослужителями малороссами.

По оценке М Домонтовича [6], во второй половине 19 века “чистый тип белоруса” представлен был в Мглинском, Суражском, Новозыбковском и Стародубском уездах Черниговской губернии. Согласно данным исследования С.Максимова в конце XIX века бе­лорусы были расселены в Мглинском и Суражском уездах, однако они назывались “литвинами”, но сами себя так не называли.

Незрелость этнической идентичности на этой территории в на­чале прошлого века подтверждается статистическими данными 1917 года [8], из которых следует, что в Новозыбковском уезде жило 11% белорусов и 55% лиц “неизвестной национальности”. Не могли оп­ределить свою национальность, по этим данным, часть жителей Стародубского и Клинцовского уездов.

В XIX веке, согласно данным Первой Всероссийской переписи населения 1897 года, (определение национальной принадлежности проводилось в ней по языку), проявилась территориальная диффе­ренциация населения пограничного пространства по этническому или языковому признаку. По этим данным в тех уездах Чернигов­ской губернии, территории которых впоследствии вошли в Брян­скую область, преобладали великорусы: в Мглинском-78%, Новозыбковском-94%, Стародубском-93%. Исключение составлял Суражский уезд, где, как и раньше, большинство составили белорусы — 69% [8]. В Гомельском уезде, который входил тогда в Могилевскую губернию, белорусы составляли 74%.

На украинском пограничье большинство жителей были мало­россы, составляя в Городнянском уезде 87%, и в Новгород-Северском 94%. При этом большинство жителей этих уездов были православные, небольшая доля принадлежала к старообрядчеству (13% или 20,6 тысяч в Новозыбковском уезде, 5% или 7,6 тысяч, в Стародубском и 4% или 7,8 тысяч в Суражском). Что касается ма­лороссов, то данные переписи не подтвердили их многочисленность на исследуемом российском пограничье.

В 1920-е годы, в связи с изменившейся политической ситуацией, появлением административных границ РСФСР с Белоруссией и Ук­раиной, в рамках национальных республик СССР созревала этниче­ская самоидентичность населения. Появление административных границ между республиками СССР, которые были образованы по на­циональному признаку, способствовало интеграции жителей внутри республик и усилению роли этнической составляющей. Это подтвер­ждается данными переписи 1926 года, в которой национальность фиксировалась по самоопределению. Например, в пограничных уез­дах Брянской губернии, (они к этому времени входили в состав РСФСР), русские составляли более 80%. За счет увеличения числен­ности русских резко сократилось число белорусов, особенно в районе Суража, сократилось также число украинцев. Однако они составляли значительную долю в населении Стародубского и Новозыбковского уездов, соответственно 31% и 14% [9]. На Черниговском пограничье, относившемуся к Полесскому подрайону, украинцы, составляли 93% [10]. На белорусском пограничье идентичность с белорусским наро­дом была менее выраженной. В Гомельском округе, который вошел в состав БССР относительно недавно из Российской Федерации, значительная часть населения идентифицировала себя с русскими (37%) и немногим больше (48%) с белорусами [11].

Все последующие переписи населения подтверждают возраста­ние числа лиц, отождествлявших себя на брянском пограничье с русским народом, на украинском — с украинцами, на белорусском пограничье — с белорусами. При этом наиболее значимый фактор, влияющий на этническую идентичность, это территория, в рамках которой жители были включены во множество разнообразных свя­зей и отношений, и где они погружаются в реалии этнокультурной ситуации. Эта ситуация формируется как окружающей средой, так и определенными структурами государства.

Как свидетельствуют данные послевоенных переписей населе­ния, между пограничными областями происходил миграционный обмен, в результате которого в Брянской области увеличивалась численность и доля белорусов и украинцев, а в Гомельской области русских и украинцев. С 1970 по 1989 год доля белорусов в Брянской области возросла с 0,5% до 0,8%, а украинцев с 1,3% до 1,8%. За этот же период доля русских в Гомельской области увеличилась с 9% до 12,6%, а украинцев — с 3% до 4,1%.

С появлением новых независимых государств и политических границ между ними идентификация жителей с этническим боль­шинством страны, в которой они живут, значительно усилилась. Это связано с процессами мобилизации этнического фактора почти во всех странах, и трансформации этнической идентичности. Данные Всероссийской переписи населения 2002 года подтверждают преоб­ладание числа и доли русских во всех пограничных районах Брян­ской области (они составляют от 98,8% в Мглинском районе до 94,2% в Новозыбковском и Злынковском). Кроме русских живут здесь украинцы, белорусы и представители других народов, но их численность невелика (около 4 тысяч украинцев и 2,8 тысяч белору­сов) Наиболее плотно они расселены в гг. Новозыбкове, Клинцах, а также в Климовском, Стародубском, Суражском, и Злынковском районах [12].

На белорусском пограничье белорусы составили в 2009 году 89% в Ветковском районе и 90% в Добрушском. В населении Городнянского, Семеновского, Новгород-Северского, Щорского рай­онов Черниговской области преобладали украинцы (95-96%) [13].

Высокий уровень этнической идентичности молодых людей подтверждают данные проведенного исследования. В 2008 году 97% школьников старших классов на пограничной территории Брянской области считали себя русскими и 88% в Гомельской области иден­тифицировали себя с белорусами. По оценке экспертов около 95% молодых людей (до 20 лет) в пограничных районах Черниговской области считают себя украинцами.

Анализ ответов старшеклассников, мнения экспертов и наши на­блюдения позволяют сделать вывод о том, у молодых людей преобла­дает положительная идентичность, и чувство принадлежности к сво­ему народу на всех пограничных территориях подкреплено чувством патриотизма и высоким уровнем удовлетворенности. “Это мой народ и он самый лучший”, “Я часть русского народа и горжусь этим”; “Я гор­жусь, что я белорус, наш народ мужественный и добрый”.

Одним из важных факторов в формировании этнической иден­тичности является осознание образа “мы” и отличия своей культуры от других, соседних народов, В качестве этнодифференцирующих могут выступать самые разные характеристики: язык, одежда, на­циональная кухня, нормы поведения, обряды, представления о “родной земле”, религия, историческая память и другие. При этом в каждой конкретной ситуации отличительные характеристики могут быть разными и осознаваться жителями в большей или меньшей степени как “свои”.

В этой связи следует отметить, что для 30% опрошенных моло­дых людей на белорусском и брянском пограничьях этнокультур­ные границы между русскими и белорусами неопределенны или их вообще нет.

Только 14% ответили, что различия между русскими и белору­сами довольно заметны, а большинство (58% в Брянской области и 63% в Гомельской области) считают, что различия между народами незначительные. Подобная ситуация отмечается и на пограничье Черниговской области. Мы не располагаем статистическими дан­ными по черниговскому пограничью, но по моим наблюдениям и по мнению экспертов для большинства жителей этих районов этно­культурные различия украинцев с русскими и белорусами довольно незначительные. “Я не чувствую никакой разницы между украин­цами, русскими и белорусами. Дядя живет в Белоруссии, родная се­стра в Новозыбкове, нет разницы. (Семеновский район)”. “Русские, белорусы и украинцы отличаются только по языку, а во всем они похожи”.

В данном случае можно утверждать, что близкая этнокультур­ная дистанция и длительные контакты и взаимодействия этих наро­дов, нередко смешение их культур и языков на пограничье, снижают актуальность соотнесения их по принципу “мы” — “они”. Это стано­вится совершенно понятным, если обратиться к реальной ситуации на пограничных территориях. Этническая идентичность формирует­ся у молодых людей на основе реально существующих региональ­ных компонентов культуры, которые представляют собой чаще все­го симбиоз белорусской, русской и украинской культур, и имеют по разные стороны границы больше сходства, чем отличий.

Показательно, что среди названных молодыми людьми диффе­ренцирующих признаков белорусов и русских выступают чаще все­го особенности речи, акцент и общечеловеческие черты, такие как манера поведения, внешний облик, и очень немногие отмечают от­личия в обрядах или в блюдах национальной кухни.

Как известно, и как следует из ответов жителей пограничья, среди идентификационных критериев наиболее значимым и наибо­лее очевидным, считается язык. Именно язык народа чаще всего становится основным интегрирующим фактором этнической общ­ности, формирующим этическую идентичность. Однако на рассмат­риваемой территории существовали всегда и существуют в настоя­щее время особенности языковой ситуации, распространение спе­цифических местных говоров.

Население Гомельского пограничья называет специфический местный говор “смешанный язык”, а на российском и черниговском пограничьях языковая идентичность в большей мере связана с ме­стом жительства. Например, по субъективным оценкам жителей Брянского пограничья, они в своих населенных пунктах разговари­вают по “по-коржаковски”, “по суражски”, ” по-голубовски”. Регио­нальный компонент присутствует и на черниговском пограничье. Местные жители определяли свой разговорный язык как “семенов­ский”, “городнянский”, “шептаковский” и др.

В отдельных районах эти говоры еще очень сильны и отлича­ются от разговорного языка остального населения области. Это ста­новится очевидным, когда жители пограничных районов оказыва­ются в другом окружении. Так, например, жители села Заборье Красногорского района Брянской области, пострадавшие от аварии на Чернобыльской АЭС и в связи с этим переселенные в Жуковский район (30-40 км от Брянска), оказались в иной языковой среде. По их рассказам и рассказам местных жителей, первое время возникали трудности при общении между ними, практически языковой барьер. И сейчас, после 20 лет совместного проживания, старшее поколение переселенцев в речи пользуется лексикой, бытовавшей в с. Заборье. Вместе с этим, следует отметить, что за эти годы произошло сгла­живание языковых различий у приезжих и местных, преобладание в речи, особенно у молодых людей, русского языка, близкого к лите­ратурным нормам. Диалектные слова знают лишь те молодые люди, у которых в семье живут бабушки или дедушки.

Постепенно диалектные формы пограничных районов, находясь под влиянием русского, белорусского или украинского литератур­ных языков, (на них шло обучение в школах, издавались газеты и журналы, шли радио и телепередачи), размываются. Сокращается и пространство, где используются местные говоры. Однако белорус­ский компонент остается довольно заметным и сохраняется в куль­туре и говоре современных жителей брянского и черниговского пограничий, особенно в сельской местности. Во многих деревнях Брянской области, пограничных с Республикой Беларусь, употреб­ляются такие слова как: “услон”, “бульба”, “цыбуля”, “павярнуць”, “снеданне”, “утварыць”, “мост” (пол), “цебер”), “утирка” и другие.

Население Гомельского пограничья называет специфический местный говор “смешанный язык”, а на российском и черниговском пограничьях языковая идентичность в большей мере связана с ме­стом жительства. Например, по субъективным оценкам жителей Брянского пограничья, они в своих населенных пунктах разговари­вают “по-коржаковски”, “по суражски”, ” по-голубовски” и др.. Ре­гиональный компонент присутствует и на черниговском пограничье. Местные жители определяли свой разговорный язык как “семенов­ский”, “городнянский”, “шептаковский” и др.

По данным исследования уровень понимания белорусского и украинского языков жителями пограничных районов Брянской об­ласти высок. Например, жители Красногорского района считают, что их разговорный язык такой же, как и у соседей и передачи на белорусском языке, хотя они идут на литературном языке, понятны, за исключением отдельных слов. Они часто ездили раньше в Бело­руссию, и проблем с языком не возникало.

Русский язык является действительно значимым критерием русской идентичности на российском пограничье. Он выполняет как коммуникативную роль, так и символическую функцию. Практически все опрошенные назвали его родным и считают, что в быту раз­говаривают на нем. Понятно, что специфический местный язык жи­телями идентифицируется чаще всего с русским.

Значительно большее участие специфического говора в жизни жителей пограничных районов Гомельской области. В отличие от жителей рассматриваемой территории Брянской области, на бело­русском пограничье граница между местными говорами, белорус­ским и русским языками хорошо понимается местными жителями, в том числе и подростками. Они не могут выделить основные отличи­тельные черты, но они очень определенно дифференцируют бы­тующие на этом пространстве говоры.

По данным опросов и по нашим наблюдениям, на гомельском пограничье коммуникативные функции разделены между русским и белорусским языками. Некоторую часть коммуникативной функции выполняют также и различные формы местного языка, который на­селение называет “смешанным” языком и который представлен на изучаемом пространстве в большем объеме, чем на других погра­ничных территориях и во множественных вариантах с большим или меньшим участием белорусского языка.

Согласно ответам старшеклассников и оценкам экспертов, в ос­новном учителей школ, на местном говоре (смешанном языке) в Ветковском и Добрушском районах разговаривают в 30% семей. Интере­сен тот факт, что даже после окончания белорусской школы жители продолжают говорить на местном говоре. Как сказала учительница белорусского языка одной из школ Ветковского района ” Дети хоро­шо знают белорусский язык на уровне школьной программы, но го­ворить предпочитают на русском, либо на “смешанном”.

Республика Беларусь одна из немногих стран, где государст­венными являются два языка — русский и белорусский. Русский язык не является на этой территории символом только русской идентичности, так как большинство белорусов не только владеют им, но и активно пользуются русским языком в жизни и при этом считают себя белорусами.

Несмотря на значительные изменения в статусе белорусского языка в 1990-е и 2000-е годы, большом внимании к нему в общест­венной жизни, появления интереса к нему со стороны молодежи, ориентация на русский язык сильна.

Данные переписи населения 2009 года демонстрируют очень сложные и противоречивые языковые процессы в Беларуси. При довольно определенной белорусской идентичности, возрастающей доли белорусов в стране, высоким уровнем удовлетворенности сво­ей национальностью и чувством патриотизма, которое постоянно усиливается, обнаруживается слабая корреляция белорусской иден­тичности и белорусского языка. По данным переписи населения 2009 году за 10 лет (с 1999 года) в Беларуси произошли довольно сильные сдвиги в лингвистической ситуации в сторону усиления функций русского языка.

Если в 1999 году разговаривали в семье на русском языке 63% жителей Беларуси, то в 2009 году 70%.

Известно, что знание языка и участие его в речевом поведении не всегда жестко связано с психологическим восприятием его как символа определенной этнической общности. Что касается Белару­си, то для значительной части населения белорусский язык не вы­полняет символическую функцию, его назвали родным лишь 53% жителей Беларуси. Обращает на себя внимание тот факт, что роль белорусского языка как символа белорусского народа за 10 лет так­же сократилась. В 1999 году его назвали родным 86% белорусов, а в 2009 году лишь 61% . Причины этого явления требуют всесторон­них исследований. Наиболее очевидными факторами являются рост городского населения, где преобладает русскоязычная среда, рост уровня образования, которое происходит преимущественно на рус­ском языке, и другие. Эта общая республиканская тенденция выра­жена также на Гомельском пограничье. Родным считают белорус­ский язык 54,5% всех жителей (в 1999 году 75,2%) и 61,2% белору­сов (в 1999 году 87,2).

Большое участие русского языка в жизни жителей гомельского пограничья подтверждается данными проведенного исследования в Ветковском и Добрушском районах. По субъективной оценке школьников старших классов, более 80% считают, что русский язык они знают лучше, чем белорусский, а еще около 9%, что знают рус­ский и белорусский язык в одинаковой мере.

“На уроках белорусского языка дети свободно отвечают на бело­русском языке, а как только выходят из класса переходят на русский язык, часто с употреблением в речи отдельных белорусских слов”.

Определенная специфика языковой ситуации отмечается в по­граничных районах Черниговской области. Исследования, которые проводились нами в 2009-2010 годах, говорят о том, что белорус­ские черты заметны также в говоре местных жителей, например, в д. Шептуны Новгород-Северского района, д. Сеньковка и д. Лемешовка Городнянского, д. Тимоновичи, Хотеевка, Костобоброво Семе­новского районов. По разговору жителей этих деревень также часто принимают за белорусов.

По воспоминаниям молодого человека (25 лет) из д. Тимановичи во время службы в армии под г. Полтава, сослуживцы звали его “белорус”, так как он очень выделялся по разговору среди других солдат. Жителя д. Шептаки Новгород-Северского района (52 года) в больнице г. Киева, где он лечился, считали, что он белорус из Бело­руссии. В тоже время следует отметить, что на большей части по­граничных территорий Черниговской области в речи местных жите­лей преобладают черты украинского языка, но в сочетании с рус­скими и белорусскими. Однако местные жители не всегда могут дифференцировать языковые особенности. Например, жители д. Орликовка Семеновского района считают, что их язык близок к бе­лорусскому, однако по нашей оценке в местном языке преобладают украинские черты с небольшой примесью русского и белорусского языков, тогда как в д. Костобоброво компоненты белорусского и русского языков представлены в большей степени.

Вместе с этим следует отметить, что, в связи с изменением ста­туса украинского языка — он стал государственным — в жизни жите­лей Черниговского пограничья за последние 20 лет произошло зна­чительное усиление роли украинского языка.

Если старшее поколение часто разговаривает на местном гово­ре, особенно в сельской местности, и некоторые из них украинским языком владеют пассивно, то молодежь, все активнее переходит на украинский язык. С первых дней школьной жизни дети переходят на украинский язык. “Мой внук учится во втором классе и говорит только по-украински. Я не знаю украинского и плохо понимаю его. Мне очень сложно говорить со своим внуком. Хоть переводчика нанимай”.

Украинский язык все больше становится символом украинского народа и государства. Однако существуют и региональные разли­чия. Несмотря на преобладание украинцев во всех изучаемых нами приграничных районах Черниговской области (95-96%) обнаружи­ваются различия при определении родного языка. По данным пере­писи населения 2001 года [14] украинский язык считали родным: в Городнянском районе 92% всех жителей, в Щорском — 89%, в Семе­новском — 80% и Новгород — Северском — 64%.

Таким образом, языковая ситуация на изучаемом пространстве получила разное развитие в странах. Государственные границы включают пограничные территории в языковые процессы, которые имеют свои особенности в каждой из стран, однако к настоящему времени сохраняется полоса смешанных и переходных говоров.

Располагая полученной в результате опроса, можно утверждать, что на пограничном пространстве Гомельской, Брянской и Чернигов­ской областей материальные элементы культуры не являются марке­рами определенного одного народа и не могут быть опорой для фор­мирования этнической идентичности. Реальная ситуация такова, что например, дифференцирующие свойства русских, белорусских и ук­раинских блюд жителями исследуемого пространства очень трудно поддаются фиксации. На российском пограничье более половины молодых людей не смогли назвать ни одного блюда белорусской кухни, хотя большинство из них живут в семьях, в которых готовят блюда из картофеля, известные как белорусские — “драники”, “бабка”, “тушонка” и другие. В тоже время доминирует представление о ре­гиональной кухне как своей национальной — каждый третий из отве­тивших, включил эти блюда в число своих национальных. На бело­русском пограничье среди названных белорусских блюд встречались такие как пельмени, расстегаи, вареники, галушки, что больше соот­ветствует русским или украинским блюдам. Украинские блюда лишь в редких случаях выделяются как этнические. В число украинских блюд большинство опрошенных включали “драники”, “пельмени”, жареный картофель, салаты, но все же “борщ” и “вареники” в пред­ставлениях некоторой части молодежи являются маркерами украин­ской кухни. Это подтверждают и жители черниговского пограничья. По оценке экспертов около 40% жителей считают эти блюда частью национальной украинской кухни.

В качестве основных аргументов своей тождественности с ти­тульным народом своей страны жители разных возрастов всех ис­следуемых пограничных районов трех стран чаще всего выдвигают на первый план факт их рождения и места жительства в пределах России, Беларуси или Украины (соответственно 66% ,76%, 87%). Фактор, который был очень важным в советское время — этническая принадлежность родителей — оказался для жителей в современных условиях менее значимым, и отступил на дальний план. Вместе с этим, все чаще становится важным гражданство. “Я русский, так как у меня паспорт гражданина России”. В данном случае Россия рассматривается как страна, в которой основная часть населения рус­ские. “Я белорус, так как являюсь гражданином Беларуси и подчи­няюсь законам этой страны”. Я украинец, житель и гражданин Ук­раины, у меня украинский паспорт”.

Важность обозначенных аргументов для этнической идентифи­кации подтверждается и ответами на вопросы: “Что означает быть русским, белорусом, украинцем?”. Как следует из ответов большин­ства подростков и вообще жителей пограничных районов это: “ро­диться и жить в России или Беларуси или Украине”, “любить свою страну и народ”, “быть патриотом своей страны”, “говорить на язы­ке этого народа”, “иметь гражданство этой страны”. По нашим на­блюдениям и по данным исследования факт проживания в конкрет­ной стране и принадлежность к определенному гражданскому со­обществу становится наиболее важным (среди прочих) для жителей при обозначении своей этнической идентичности. В некоторых слу­чаях эти два понятия (гражданство и этническая идентичность) вы­ступают в едином блоке. Это подтверждают и высказывания жите­лей белорусского и украинского пограничья. “Я не могу разделить эти понятия — “гражданин Беларуси” и “белорус”, мне кажется что они вместе”. “Раз я гражданин Украины, значит я украинец и друго­го не может быть”.

Основываясь на опросах населения можно утверждать, что с появлением института гражданства, отсутствием фиксации нацио­нальности в паспорте и в других документах наблюдается смещение акцента при идентификации с национальности на гражданство.

На наш взгляд, этническая идентичность на изучаемом про­странстве связывается в большей мере не с этническими характери­стиками, а с государственной принадлежностью, с гражданством.

Опираясь на материалы исследования, при формировании идентичности преобладает гражданский компонент, однако в Рос­сии он выражен более ярко и согласно полученным данным 80% молодых людей ощущают себя россиянами и русскими одновре­менно, при этом у 60% российская идентичность занимает первое место, заслоняя этническую идентичность. На белорусском погра­ничье около 40% относят себя одновременно к белорусам по нацио­нальности и гражданам Беларуси. Гражданский компонент является определяющим и на украинском пограничье — более 60% жителей относят себя к украинцам и к гражданам Украины.

Однако следует отметить, что среди молодых людей граница между этнической и гражданской идентичностью постепенно сгла­живается и в некоторых случаях они становятся равнозначными.

Итак, исследования пограничных территорий Брянской, Черни­говской и Гомельской областей, позволяют утверждать, что вектор формирования идентичности в значительной мере смещается в сто­рону гражданской идентичности.

Этническая идентичность на изучаемом пространстве в боль­шей мере соотносится с государством, в котором живет человек и гражданством. С появлением института гражданства развивается тенденция сближения понятий “этническая идентичность” и “граж­данская идентичность”, а в некоторых случаях происходит отожде­ствление этих понятий.

В этом случае страна проживания психологически осознается как “Родная земля”. “Здесь живут такие же, как я люди, говорят на понятном мне языке, у нас общие праздники, по радио поют близкие мне песни. Здесь живут мои родные. Все мне здесь дорого”.

Интегрирующую функцию выполняет государство с его много­мерными и разнообразными связями, с его определенной нацио­нальной и языковой политикой. В этой связи следует понимать, что жителей одного государства объединяет единое коммуникативно­информационное пространство, наполненное различного рода ин­формацией, в том числе, и об этнически маркированных элементах культуры. В рамках государства воспроизводятся различные этни­ческие составляющие народа, происходит погружение жителей в этническую культуру и таким образом, государство выполняет функцию конструирования системы идентичностей.

Литература

1. Sadowski Andrey. Pogranicze Polsko-bialoruskie. Bialostok. 1995. S 12
2. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М. 1996. Снеж­кова И.А. К проблеме изучения этнического самосознания у детей и юношества: по материалам г.Киева и Закарпатской области //Советская этнография 1982 №С.80-88.
3. Полесье. Материальная культура. Киев, 1988. С.61, 80, 81. Беларусы. С 87.
4. Кабузан В.М. Народы России в XVIII веке. М. 1990. С.215
5. Архив АН. Ф.30 оп.2 дело 65,66,67.
6. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба Черниговской губернии. Составил Ген. штаба подполковник М.Домонтович. Спб.1865. С.35.
7. К вопросу о районировании Западной области (По докл. за­писке Госплана БССР. СС,1926 №7.
8. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. T.XL VIII Черниговская губерния. С. XII, 112,113.
9. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Отдел 1. Народ­ность, родной язык, возраст, грамотность.Т1 Западный район. Табл.Х. С.40-41.
10. Там же T.XI. Украинская Советская Социалистическая Рес­публика. М.,1929. С.27.
11. Там же. Т.Х. Белорусская Советская Социалистическая Рес­публика. М.1929. С. 27
12. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. Т.4. Брянск, 2005.С.24-28,38.
13. Державний комітет статистики Украіни. Росподіл населення за національнстю та рідною мовою. За результатами Всеукраінського перепису населення 2001 року. Чернігів 2004
14. Державний комітет статистики Украіни. Росподіл населення за національнстю та рідною мовою. За результатами Всеукраінського перепису населення 2001 року. Чернігів 2004 С.

Автор: Р.А. Григорьева
Источник: Традиционная культура на территории Российско-Белорусского по­граничья: историко-этнографический и лингвокультурологический аспек­ты: Материалы XIV международной научно-практической конференции (г. Новозыбков, Брянская область, 14-15 ноября 2012 г.) / Под ред.: С.Н. Стародубец, В.В. Мищенко, В.Н. Пустовойтова, Ю.А. Шевцовой, О.В. Белугиной. — Брянск: РИО БГУ, 2012. — С. 7-24.