Гомельский погром 1903 года в русско-еврейской прессе России (По материалам еженедельников “Восход” и “Будущность”)

Рассматривая сегодня, через сто лет, события гомельского погрома с целью определения его места, значения и влияния на дальнейшее развитие истории российского еврейства, становится очевидно, что эти проблемы до сих пор исследователями до конца не изучены и не определены. Это связано, на мой взгляд, в первую очередь с тем, что для российского и мирового еврейства тех лет эти события, произошедшие по времени так близко от кишиневских, не требовали отдельного специального рассмотрения. Подтверждением такого вывода служит характеристика событий 1903 г. в Гомеле известного современного зарубежного исследователя Э. Джаджа, которое он дал в книге “Пасха в Кишиневе. Анатомия погрома”.

“1 сентября 1903 г., как бы в подтверждение скептических мнений случился новый погром. Он произошел в Гомеле. И вновь обвиняющий перст указывал на российские власти, тем более, что там пытались заранее предотвратить создание еврейской самообороны. Но теперь ситуация была другой. Во-первых, в сообщениях из Гомеля не было обвинений в том, что центральное правительство спровоцировало погром. Во-вторых, евреи сумели себя защитить: из 20 погибших 8 были христиане. В результате этого беспорядки в Гомеле скорее представляли собой битву между христианами и евреями, чем не встречавшую сопротивление резню, как это было в Кишиневе. И, наконец, они имели гораздо меньшее воздействие на мировое общественное мнение, чем то, которое ока­зала кишиневская трагедия” (1). Действительно, материалы периодической печати тех лет, даже русско-еврейской, по которым сегодня можно представить и, соответственно, изучить и дать оценку событиям, весьма скупо отразили гомельский погром, и поэтому важно познакомиться с ними, чтобы лучше попытаться разобраться в тех событиях. Но прежде чем обратиться к газетам того времени, интересно узнать, а сегодня мы в отличие от тех лет имеем такую возможность, отношение к интересующим нас событиям их свидетелей, современников.

В жизни евреев России 1903 год был знаковым. Произошедший в апреле погром в Кишиневе, о котором С. Дубнов написал: “Кишиневская резня — поворотный момент в еврейской истории” (2), привел к изменениям в общественно-политической еврейской жизни в России. Он имел огромный резонанс не только в российской империи, но и во всем мире, рассеяв у евреев последние иллюзорные надежды на решение “еврейского вопроса” правительством страны. Стало очевидно, что евреи должны подумать о собственной безопасности, не надеясь, как все остальные граждане, на государственную поддержку. И в первые же дни после получения страшных известий из Кишинева группа известных еврейских общественных деятелей и писателей из Одессы — Дубнов, Ахад-Гаам, Бен-Ами, Равницкий и Бялик, большинство из которых разделяли сионистские взгляды, призвали к созданию самообороны, написав Обращение к евреям России. В нем, в частности, говорилось: “Братья! Кровь наших братьев в Кишиневе вопиет к нам: под­нимитесь из праха, перестаньте плакать и молить, перестаньте простирать руки к нашим врагам, чтобы они вам помогли! Пусть поможет вам ваша рука!” По словам С. Дубнова, обращение призывало “…к созданию постоянной организации самообороны во всякой общине” и рассылалось прямо в общины по адресам раввинов и общественных деятелей (3). Обращение это нашло отклик и в Минске.

По воспоминаниям, относящихся к тому периоду, уже с первых дней после получения известий из Кишинева в городе под руководством сионистов был создан комитет помощи пострадавшим и организации самообороны. В его составе были представители всех партий и даже Бунда, который находился в непримиримой оппозиции к сионистам. Один из известнейших сионистов России Шимон Розенбаум при открытии заседания, сказал: “Евреям Кишинева — повезло, т. к. им ещё предоставят помощь. А будут города, которым никто не поможет. Придут времена и мы не будем волноваться при виде крови — привыкнем, т. к. мы сидим и бездействуем” (4). По решению комитета молодые сионисты начали организацию обороны не только в Минске, но и в других городах, что пригодилось значительно быстрее, чем можно было предположить. Уже менее чем через полгода в Гомеле произошел погром, во время которого евреи организовали отряд самообороны и смогли защититься. Это был первый в России случай отпора евреев погромщикам. Вот как об этом писал историограф русского еврейства С. Дубнов: “Жизнь снова поставила перед нами страшный акт нашей национальной трагедии. Пришли вести о кровавом погроме в том самом Гомеле, откуда я только недавно вернулся. То был второй Кишинев, хотя и меньший по размерам и без его позора пассивности. Еще летом я заметил в Гомеле, что бундовская и си­онистская молодежь готовиться к самообороне, которая в это время стала популярной в различных слоях общества. Эта самоотверженная молодежь отбила гомельских погромщиков при их первой попытке, но вынуждена была отступить при втором приступе перед соединенными силами громил, полиции и войска. Правительство Плеве больше заботилось об аресте оборонявшихся, чем нападавших, и сулило дальнейшие расправы с евреями за участие молодежи в революции… и была растравлена ещё незажившая рана Кишинева” (5).

Основными изданиями, отразившими события с первых дней погрома в Гомеле, были еженедельники “Восход” и “Будущность”, имевшие авторитет среди русскоязычных евреев России.

“Восход”, выходящий с 1881 г. под редакцией известного публициста и издателя А. Ландау, был изданием, предназначенным в первую очередь для еврейской интеллигенции, интересующейся русской культурой. И хотя в начале XX в. интерес к русскому языку и участию в общерусской жизни начал падать, еженедельник продолжал противостоять все более развивающемуся палестинофильству, а позднее и сионизму. Именно в эти годы, конец XIX — начало XX вв., появляются различные издания сионистского направления и среди них еженедельник “Будущность”, основанный в 1899 г. известным врачом и ученым С. Грузенбергом. И хотя это издание декларировало себя как независимый орган русских евреев, оно широко представляло свои страницы русским сионистам, не имевшим тогда своего органа. Это издание постепенно становилось одним из ведущих органов еврейской периодической печати “стремящейся к культурному возрождению и подъему самосознания еврейской массы”. И вот эти два журнала более, чем другие еврейские издания, осветили сентябрьские события 1903 г. в Гомеле.

“Будущность” сообщила о погроме впервые на своих страницах 5 сентября. Это было перепечатанное сообщение из “Правитель­ственного вестника”, в котором давалась краткая информация о происшедшем. Но уже здесь подчеркивалось сопротивление евреев. “При восстановлении порядка из толпы евреев были брошены в полицейский наряд камни и произведен выстрел из револьвера, на который полицейские чины отвечали выстрелами в воздух” (6). И далее: “Для восстановления порядка на место были вызваны войс­ка, встреченные со стороны евреев выстрелами, что и вынудило прибегнуть к действию огнестрельным оружием.” (Выделено И. Г.). Здесь же сообщается о количестве жертв — “…раненых: христиан 5 и евреев 9; убито христиан — 4, евреев — 2”.

В следующем выпуске, от 12 сентября, помещены сообщения из Гомеля за подписью А. Митлина в виде небольших, в хроно­логическом порядке размещенных, корреспонденциях. В них основное внимание уделялось показу конкретных результатов погрома, но чем дальше отдалялись события, тем автор делал более обобщающие выводы. Так, например, сообщения от 31 августа, 2     и 5 сентября полны описания страха евреев перед погромщиками и убытков, понесенных еврейской общиной. “Гомель, 2 сентября. …Громилы опустошили огромное число еврейских домов и прев­ратили в прах имущество многих сотен евреев …Убытки громадны. Необходима скорая материальная помощь. Паника страшная. Евреи оставили свои дома на произвол судьбы и в ужасе мечутся по улицам, ища убежища. Спасаются кто как может” (7). В корреспо­нденции от 5 сентября наряду с описанием похорон жертв погрома появляется информация о бегстве евреев из города. “…Второго сентября, на заре, улицы представили потрясающую картину. Мужчины, женщины и дети с узлами и грудными детьми на руках, измученные, голодные и прозябшие, беспорядочными толпами бежали к пароходам. Но последние не могли забрать всех пассажиров, и оставшиеся несчастные люди со смертельным страхом возвращались обратно в город.” В последних сообщениях уже отмечается, что многие эмигрируют за границу.

Необходимо отметить, что вопрос эмиграции, которая значительно усилилась после кишиневского погрома, постоянно обсуждался на страницах “Будущности”. Многие известные сионисты выступали против хаотичной, не подготовленной эмиграции, вызванной страхом погромов. Один из лидеров россий­ского сионизма д-р Е. Членов в своей статье “Следует ли сионистам поддерживать эмиграцию в Палестину?”, опубликованную в № 29 за 1903 г., писал: “…Мы верим в светлое будущее и всеми силами стремимся к тому, чтобы настала, наконец, возможность широкой, планомерной и свободной работы в Палестине. …Наша задача теперь ясна — работать и ждать. Как бы ни было тяжело положение народа, мы должны помнить, что начатый новый путь таков, что его скоро нельзя пройти” (9).

Этот же вопрос, наряду с другими, интересовал и еженедельник “Восход”. На его страницах постоянно помещалась информация из различных городов и местечек об отъезде евреев. “…Эмиграция еврейского населения началась. Многие ремесленники, не находя работы на месте, выезжают на юг России” (Гомель), “В небольших посадах и местечках нашей губернии даже для малознакомого с данной местностью человека ясно заметно уменьшение населения: несметное число пустующих домов говорит само за себя… В Мин­ском уезде еврейская эмиграция все разрастается” (10).

“Восход” поместил более обширные корреспонденции, чем “Будущность”. Даже с первого взгляда очевидно, что “Восход” уделил погрому в Гомеле значительно больше внимания — помещались материалы нескольких авторов, в которых наряду с общей картиной погрома дается детальное описание результатов его.

Привлекает внимание в корреспонденции от 26 сентября за подписью “К” подробное описание сопротивления евреев, которого не было в других еврейско-русских газетах. Именно по этому описанию можно представить в чем, впоследствии на судебном процессе, обвинялись евреи как “зачинщики и убийцы”. Автор отмечает несколько важных моментов, которые показали сопротивление евреев.

Первый раз это произошло ещё в пятницу, когда на базаре возник конфликт между еврейкой-продавщицей и христианином-покупателем. Услышав крики с базара, евреи с близлежащих улиц стремительно побежали туда и, как пишет автор: “Через 15-20 минут на базаре уже была толпа из 400—500 евреев и около сотни крестьян. Все это слилось в одно шумное море людей, ожесточенно дравшихся с криками и проклятьями. Несомненно, что евреи в этой драке, благодаря своему численному перевесу, одержали победу (11). В субботу и воскресенье событий никаких не было, но, как отмечает корреспондент, по городу носились самые чудовищные слухи о предстоящем погроме. И в понедельник, в 12 часов дня большая группа (около 200 человек) железнодорожных рабочих Либаво-Роменской дороги, вооруженные железными ломами и дубинами, пошли к еврейским домам. На улице Замковой уже начали громить дома, когда сюда прибежала из центра города толпа евреев. Они начали теснить погромщиков, которые вскоре бросились бежать. Но в это время, подошедшие войска “…обратились лицом к еврейской толпе и заставили её отступить назад… Между тем за спиной войска громилы продолжали свою работу. Все дома, за исключением христианских, здесь подверглись разгрому” (12).

В другой части города, на углу Троицкой и Конной площади, собралась большая толпа евреев. Громил удержал здесь от втор­жения в Троицкую улицу один еврей, вооруженный револьвером, и погромщики были прогнаны назад. Однако и здесь полиция и солдаты стали против евреев и, когда последние стали прорываться через цепи солдат, чтобы не давать возможности громилам за спинами полиции продолжать грабить дома, они стали получать удары прикладами и штыками.

Из многих показаний людей, касающихся этого самого драматичного из моментов погрома, приводится рассказ 14-летнего ученика сапожника Хаима Кокина, который был ранен в ногу.

“Я работаю у сапожника на “Рву” (овраг, заселенный еврейской голытьбой). Когда до нас дошло известие о начавшемся погроме, хозяин велел нам прекратить работу и идти домой. Вместо того, что­бы пойти домой, я решил лучше побежать “туда”, посмотреть, что там делается. От нас до Ветряной улицы два шага. Прошел я через проходной двор и попал на Ветреную. Стал я там вместе с другими евреями. Вижу по Конной площади бегают “шкоцим” (13) с дубинами, бросают камни и в Новой Америке, слышно, еврейские домики ломают. А наши “бохурим” (14) тоже в них камни бросают и разгоняют в разные стороны. Как вдруг, скажите мне, что это такое: между “ними” и нашими становятся солдаты и не подпускают евреев к ним. А наши все лезут, напирают. Тут вдруг все бросились назад, и я с ними. И чувствую, что у меня нога вдруг онемела, я зашатался и упал, и тогда только заметил, что с сапога красная лужа потекла. Что со мной дальше было, не знаю. Очнулся я только в больнице” (15).

В материале под рубрикой: “Гомель. (От нашего корреспондента)” от 26 сентября газета подводит итог происшедшего: “В общем размер материального вреда гомельского погрома определяется следующими цифрами: убытков приблизительно на 150000 руб., домов разграблено свыше 270, пострадало непосредственно от погрома около 400 еврейских семейств; разгромлена одна синагога (Крупицкая) и разорваны свитки Торы” (16). Автор объясняет незначительный материальный ущерб тем, что погром происходил в части города, где жили в основном бедняки, не имеющие ценностей.

Здесь же автор высказывает мнение, что многие погромщики присваивали имущество евреев, грабили и людей, забирая часы, деньги и другие личные ценности. Также он определяет и социальный статус этих громил, среди которых кроме простого люда находились и “…так называемые интеллигенты” — учитель гимназии, кричащий: “идите, режьте евреев на мелкие куски”, студенты, подсказывающие, какие дома являются еврейскими; купец, разжигающий в толпе антиеврейские настроениями пр.

Однако в газете отмечаются и случаи помощи евреям со стороны христиан, тех, кто не мог “равнодушно смотреть на безобразные сцены грабежа и насилия. Многие простые необразованные русские люди, тронутые отчаянием евреев, давали им убежище в своих домах и охраняли их иконами; ереминский священник истинно по-христиански обошелся с еврейскими беглецами, спасавшимися от погрома” (17).

Хотя отдельных больших публикаций по гомельскому погрому в обоих еженедельниках больше не встречается, но связанная с этим информация ещё публикуется. Так, 25 октября “Восход” опубликовал сообщение о похоронах поврежденных во время погрома свитках Торы, которые были погребены рядом с убитыми на еврейском кладбище. Важным для пострадавших сообщением являлось информация о средствах, собранных комитетом помощи пострадавшим от погрома — 60000 рублей. Появляются также сообщения о гомельских событиях, не имеющих отношения к погро­му. Например, открытие ремесленных классов в здании Общества пособия бедным евреям, где будут учиться на двух отделениях: слесарно-кузнечном и столярно-токарном дети беднейших родителей.

Благодаря публикациям в “Будущности” есть возможность узнать о реакции на события гомельского погрома русских газет. В № 37 под рубрикой “Среди газет” помещены выдержки из газет “Новое время” и “Новости”.

Для “Нового времени”, известной своими антисемитскими выступлениями, события в Гомеле явились поводом порассуждать вообще о природе погромов. И причины антиеврейских погромов газета видит в вине самих евреев. “… Еврейское население обладает исключительной способностью выводить из терпения окружающее нееврейское население своей заносчивой назойливостью, своей раздражительной озлобленностью, своей беспощадной жестокостью и, что едва ли не самое главное, своей слишком подчеркнутой отчужденностью…” (18). Что же касается непосредственно гомельского погрома, то газета возмущается тем, что евреи бросали камни и стреляли в полицию, которая старалась прекратить беспорядки. И ни слова о погромщиках.

“Новости” довольно сдержанно характеризуют события, отмечая, что драка на базаре — еще не погром, а определяет погром как действие “с той минуты, когда могли собраться на улицах толпы не для отместки тем евреям, которые участвовали в первой драке, а для разгрома имущества и избиения всего, вообще, местного еврейского населения, которое даже не знает, из-за чего началось дело и за что на него нападают” (19).

Другие газеты России также откликнулись на гомельские события статьями и рассуждениями о пресловутом “еврейском вопросе”. В качестве примера можно назвать большую и пространную статью Куперника в “Киевской газете”. В целом в русской прессе того времени отмечалось, что ситуация в Гомеле, как во многих местах “черты”, после кишиневского погрома таит в себе ненависть к евреям и полиция по отношению к ним стала более грубой и жестокой, а различного рода провокаторы подготавливали повторение погрома.

Таким образом, проанализировав вопрос отражения гомельского погрома в русско-еврейской прессе 1903 г. на примере ведущих еженедельников “Будущность” и “Восход”, можно сделать вывод, что он не получил той реакции в еврейской прессе, российской и зарубежной, как недавно прошедший кишиневский. Это вызвано, в первую очередь тем, что гомельский погром, в отличии от кишиневского, по мнению прессы, не был спровоцирован властями и расценивался многими как бытовой конфликт. Причин, по которым еврейская пресса не могла на своих страницах широко отразить сопротивление в гомельском погроме и рассмотреть его как важный момент в истории российских евреев, на мой взгляд, несколько.

Во-первых, это наличие цензуры, которая закрывала часто “Восход” и предупреждала “Будущность” за выступления, критикующие власти. В этой ситуации позитивный показ евреев, не рассчитывающих на власть, полицию и армию и самим защищающих себя, мог быть расценен как призыв к неповиновению и саморазбирательству.

Во-вторых, не во всех еврейских кругах поддерживали идею активного сопротивления. Она в то время была слишком нова и, как считали некоторые, особенно сторонники религиозных направлений российского еврейства и влиятельные евреи, стремящиеся с властями поддерживать добрые отношения, небезопасна для евреев. Многие расценивали такие формы защиты с использованием оружия, как неподчинение властям и вызов окружающему нееврейскому насе­лению, и это в дальнейшем может спровоцировать еще более серьезные антиеврейские выступления. Мнения самих евреев разделились.

Иллюстрацией к этой ситуации может служить отношение к погромным событиям известного в Гомеле и в России общественного еврейского деятеля Семена Львовича Выгодского (20), отца великого психолога Льва Семеновича Выгодского.

Как известно, в январе 1904 г. состоялся в Гомеле суд по поводу событий погрома, где наряду с убийцами и громилами обвинялись 36 евреев, защищавших себя и своих близких. Среди более 1000 свидетелей в материалах судебного процесса не встречается имя С.Л. Выгодского, но прямое упоминание о нем в документах судебного разбирательства. мы находим, и поэтому имеем возможность понять его позицию и отношение ко всему происшедшему. Это тем более важно, т. к. среди евреев Гомеля, особенно среди влиятельных и богатых, существовало мнение, что не следовало давать отпор бандитам, т. к. это вызвало ещё больший гнев властей. Во время суда эти люди воздерживались от собственной оценки событий. По-иному вел себя С.Л. Выгодский, и это красноречиво подтверждает протокол процесса.

Товарищ прокурора Киевской судебной палаты, участвующий в процессе, Л.И. Рыжов в своей речи 21 января обращаясь к нему, как “к одному из лучших представителей здешнего еврейства”, раздраженно сказал: “Выгодский больше всех, кажется, недоволен русской интеллигенцией в Гомеле, которая, по его, Выгодского словам, стала относиться к еврейской интеллигенции, враждебно” (21). Понятно, что требовалось немалое мужество для того, чтобы уважаемому человеку в городе, сотруднику коммерческого банка, в отличии от других представителей еврейской интеллигенции, высказать свое отношение (негативное) к поведению во время погрома русской части городского общества. По всей вероятности, Семену Львовичу события 1903 г., как и другим просвещенным евреям в России, помогли понять, что путь ассимиляции, предложенный правительством в первой половине XIX в., не решит всех социально-политических проблем российских евреев в начале XX века. И поэтому самим евреям, не надеясь на правительство, необходимо предпринять свои меры.

И в заключение отметим, что исторический опыт самообороны, приобретенный евреями во время гомельского погрома, имел большое значение для той молодежи, кто вскоре после погрома покинули Гомель и в Палестине создали первые военизированные отряды самообороны, явившиеся предшественниками Армии Обороны Израиля.

Источники:

1. Джадж Э. Пасха в Кишиневе. Анатомия погрома. — Кишинев, 1998. С. 116.
2. Дубнов С. Книга жизни. Материалы для истории моего времени. Воспоми­нания и размышления. — С.-Петербург, 1998. С. 243.
3. Там же. С. 241.
4. Паз (Гольдберг С.). Воспоминания о Минске // Минск. Город и мать. Тель-Авив, 1976. С. 388-390 (иврит).
5. Дубнов С. Книга жизни… С. 253.
6. “Будущность”. № 36. С. 705.
7. То же. № 37. С. 726.
8. Там же.
9. “Будущность”. № 29. С. 574.
10. “Восход”. № 43. С. 14.
11. То же. №38.
12. Там же.
13. “Шкоцим” — (идиш, презрительно), молодые неевреи, подростки.
14. “Бахурим” — (иврит) — парни, юноши.
15. “Восход”. № 38. С. 14.
16. Там же.
17. Там же.
18. “Будущность”. № 37.
19. Там же.
20. Выгодский Симха Лейбович (I860-?, Орша, Могилевской губ. — 1930, Москва), известный еврейский общественный деятель. Получил традиционное еврейское образование. В начале XX в. его семья, в которой уже было двое детей, переезжает в Гомель.
    С. Выгодский занимает важное место члена правления Гомельского отделения Орловского коммерческого банка. Кроме того активно занимается общественной ра­ботой. Организатор (октябрь 1909) и председатель Гомельского отделения ОПЕ (Общества просвещения евреев в России). Стоял у истоков создания женского ев­рейского училища, еврейских классов для мальчиков в Гомеле и Новобелице. Главную свою задачу С. Выгодский видел в организации еврейской библиотеки (1910 г.), которая благодаря его усилиям стала заметным явлением в жизни Гомеля и являлась одной из самых больших библиотек в провинциальной России.
21. Гомельский процесс. Подробный отчет. — С.-Пб., 1907.

Автор: И.П. Герасимова
Источник: Евреи в Гомеле. История и культура (конец XIX — начало XX веков): Сборник материалов научно-теоретической конференции. Гомель, 21 сентября 2003 г. — Гомель, 2004. —152 с. Ст. 128-137.