Депортация и высылки немецкого населения белорусского Восточного Полесья советской властью в 1940-е годы

Для тоталитарных режимов характерны такие политические методы как массовые репрессии и депортации населения. Период 20-30-х гг. XX в. в истории СССР — время нарастания политических репрессий, достигших свое­го апогея в 1937 г. В 30-е — начале 50-х гг. в Советском Союзе депортации подверглись более 40 социальных групп и тотальной депортации от 10 до 15 народов¹. В числе «наказанных народов» были и советские немцы. Изуче­ние трагедии белорусского анклава немцев СССР в период политических репрессий и депортации в связи с началом Великой Отечественной войны только начинается².

Община этнических немцев в белорусском Восточном Полесье явилась следствием экономической колонизации немцев-мигрантов, выходцев пре­имущественно из соседней украинской Волыни, в начале XX в. купившими землю у местных землевладельцев А. Шоманского и А. Ансельма.

По официальным данным на январь 1905 г. в имении Шоманского «Клесин» (Дерновичская волость Речицкого уезда (в настоящее время — Наровлянский район) проживало в «качестве арендаторов около 200 семейств немцев-колонистов». В январе 1911 г. в районе имения уже насчитывалось около 700 семейств колонистов — покупателей земли, в основном, немцев. Превращение их статуса из арендаторов в собственников земли было обусловлено «усмо­трением» местного начальства³.

Немецкая колония, сформированная в регионе имения Ансельма, получила название Анзельмовка (в настоящее время — д. Роза Люксембург Ельского района). Рядом находилась колония Наймановка. По соседству — в тепереш­нем Наровлянском районе были немецкие колонии Березовка, Антоновка, Майдан, Осиповка, Красиловка. За счет немецких колонистов с Волыни увеличивалось население смешанной украинско-немецкой деревни Xатки. В теперешнем Лельчицком районе немцы жили на хуторах Средние Печи, Дубницкое, Дубравки, Ветвица, Млынок Немецкий. В Речицком районе — на хуторах Заходы. В соседнем Калинковичском районе — в д. Xатыни.

Такие топонимы, как Березовка, Майдан, Наймановка (Неймановка), Млынок и особенно Антоновка, были распространены на Волыни в конце XIX — начале XX в.⁴ и, скорее всего, были принесены немцами-мигрантами.

Поступательное развитие местной немецкой общины было прервано Пер­вой мировой войной.

Немцы белорусского Полесья, как и немцы соседней Волыни, подпали под реализацию антинемецкого законодательства, в особенности законов от 2 февраля и 13 декабря 1915 г. Немецкие крестьяне, первоначально нероссий­ского подданства, а затем и «русские подданные из германских, австрийских выходцев», должны были в конкретный срок «отчудить» (продать и т.п.) свое недвижимое имущество в сельской местности. В первую очередь подразуме­валась, конечно, земля⁵.

При несоблюдении условий законодательства отмеченное имущество про­давалось «с молотка». Известные нам документы свидетельствуют, что списки подлежащих отчуждению и продаже имуществ местных немцев возобновля­лись в Минской губернии до конца февраля 1917 г.⁶

Практически одновременно с ограничением немецкого землевладения властями проводилась кампания по массовой насильственной депортации немцев из прифронтовой зоны, в которую входила и Минская губерния. «Особое совещание о мерах при очищении войсками некоторых местностей Северо-Западного и Юго-Западного фронтов» при штабе Верховного главнокомандующего 23 июня 1915 г. постановило, что все немцы-колонисты, за редким исключением, «подлежат обязательному выселению за собственный счет в местности вне театра войны». Их недвижимое имущество секвестри­ровалось. На «добровольный» выезд предоставлялось 5 дней, в противном случае следовала отправка по этапу⁷.

На основании информации, данной немцами Речицкого района, аресто­ванными в 1930-е гг., имеется возможность выстроить достаточно пред­ставительную географическую картину их выселения. Рихард Мительштейн (в 1915-1917 гг. семья находилась в Сибири), Фридрих Ионас (в 1914 г. семью выслали в Вятскую губернию), Густав Найман (в 1914 г. семья эва­куирована в Омскую губернию), Густав Мительштейн (в 1916 г. всех немцев эвакуировали в Сибирь), Густав Гертус (с начала войны семья находилась в Астраханской губернии, в связи с массовым переселением немцев вглубь России), Иоганн Метнер (в 1915 г. вся семья была выселена в Нижегород­скую губернию)⁸.

Насильственная депортация немцев охватила весь регион Полесья. Семья Гамарник из Ансельмовки была выслана в Астраханскую губернию, семья Циприк из хутора Средние Печи — в Сибирь⁹.

В конечном итоге, чиновники, проводившие обследование «факта землев­ладения подданными воюющих с Россией держав, а также австрийскими, вен­герскими и германскими выходцами», в 1915-1916 гг. констатировали, что все немцы-колонисты из Минской губернии высланы¹⁰.

После Первой мировой войны, политических коллизий 1918-1920 гг. (рево­люционные потрясения, кайзеровская оккупация Беларуси в 1918 г., советско­польская война 1919-1920 гг.) ситуация в регионе нормализуется в мирном русле, немецкая община постепенно восстанавливается.

По данным Всесоюзной переписи населения 1926 г. из 7075 немцев, про­живавших в БССР, 3356 человек приходилось на Мозырщину (белорусское Восточное Полесье). При этом здесь насчитывалось 69,2% всех сельских нем­цев Республики. Основной анклав местных немцев составляла территория Наровлянского района: колонии (деревни) Березовка, Антоновка, Красиловка, Майдан, Осиповка, Xатки, Дубровская; Каролинского (Ельского) района: Анзельмовка (в 1929 г. переименована в Роза Люксембург), Алеское, Найманов­ка; Лельчицкого района: Дубницкая, Средние Печи, Дубровка; Житковичского района, Калинковичского — д. Xатыни. Кроме Мозырщины немцы компактно проживали и в Речицком районе — хутора Заходы (некоторое время Заходы находились в составе Василевичского района)¹¹.

По официальной статистике на 17 января 1939 г. в БССР насчитывалось 8448 чел. немецкого населения. Всего же немцев в СССР в это время было 1427232 чел.¹²

Отношения между властью и местными немцами в межвоенный период развивались в обстановке усиления силовых методов руководства форми­ровавшейся тоталитарной системы при все большем отсутствии диалога. Крестьяне-немцы пытались отстоять свою хозяйственную самостоятельность, противостояли брутальному атеизму.

1930-е гг. были временем нараставших политических репрессий в отноше­нии немецкого населения¹³. Они проводились в связи с коллективизацией, попыткой немцев массово эмигрировать, усилением гонений на религию и церковь, преследованием активистов кампании обращения за гуманитарной помощью в Германию во время голода начала 30-х гг.¹⁴ и т.д.

Для власти немцы все больше становились «криминальным этносом» в политическом отношении. Не случайно так называемые «национальные опе­рации» НКВД, аресты по «национальной линии» в 1937-1938 гг. не обошли стороной и местных немцев. Показательна в этом плане историческая па­мять, сохраненная в устной традиции. По информации Н.М. Скоростецкой¹⁵ в 1937 г. в д. Роза Люксембург был арестован 141 человек (немцы, поляки, чехи, белорусы). Из немцев вернулись только два: Карл Гоппе и Эмиль Элерт. На вопрос, «Почему в 30-е годы спецорганы арестовывали местных немцев?», А.Ф. Рихтер¹⁶ отвечает, что считали их «врагами народа», «ведь это ж немцы» (выделено мной. — В.П).

С середины 30-х гг. над местными немцами нависла угроза насильствен­ного переселения — депортации. Имелся прецедент: в течение 20 февра­ля — 10 марта 1935 г. из приграничных Киевской и Винницкой областей было выселено (на восток Украины или в Сибирь?) около 2 тыс. немецких семей — зачистка территории от неблагонадежного для властей этноса. И уже 18 марта 1935 г. в специальной записке Наровлянского райотдела НКВД «О массовых выездах немецкого населения из Березовского на­ционального немецкого сельсовета» наряду с констатацией массового стремления немцев выехать на Кавказ («масса хозяйств распродали уже свое имущество и собираются выехать») отмечаются «слухи о массовом вы­селении немцев из Украины». Житель колонии Майдан Самуил Брандт по­сле прочтения письма от братьев с Украины обратился к односельчанам: «Немцы в СССР являются пасынками, их высылают уже второй раз, первый раз их выслали в 1915 году, … русских почему-то не выселяют, а нас вы­селяют». В «Записке» указывается, что в ожидании высылки из БССР всех немцев «многие из немцев на сегодняшний день режут коров, свиней, сушат сухари и ждут выселения»¹⁷.

По постановлению СНК СССР от 28 апреля 1936 г. из УССР необходимо было выселить в Казахстан 15 тыс. польских и немецких хозяйств как «политически неблагонадежных». Начиная с 1937 г. депортировалось группами немецкое население из отдельных областей Восточной Украины¹⁸.

С началом войны подозрительность советской власти в отношении немец­кого населения СССР, сомнения в его политической благонадежности резко возрастают. Усиливаются меры «профилактического» характера.

В самом начале Великой Отечественной войны, 23 июня 1941 г., в Роза Люксембургском сельсовете были арестованы 7 немцев-мужчин: Грасс Ав­густ, Грасс Райнгольд, Фаль Густав, Турек Райнгольд, Кукук Рудольф, Гоппе Эвальд, Найман Герберт и одна немка — Найман Герта. В вину им вменялось то, что «будучи враждебно настроенными по отношению к Советской власти и сойдясь между собой на почве антисоветских взглядов, систематически проводили антисоветскую агитацию, используя в этих целях религиозные предрассудки наиболее отсталой части населения, устраивали контрре­волюционные сборища». В действительности же означенные «сборища» представляли собой чтение религиозных книг, пение религиозных текстов, в том числе и у постели больных. Но — религиозных! Да еще — на немецком языке! А здесь — начало войны с Германией. К тому же, Грасс Август и Най­ман Герберт арестовывались в 1938 г. по обвинению в принадлежности к «шпионско-повстанческой деятельности», но были освобождены из-под ареста в 1939 г. (в период некоторого смягчения репрессивной системы) «за отсутствием достаточных материалов для привлечения к судебной ответственности».

Арестованные были вывезены в Новосибирск. По приговору от 28 мая 1942 г. немцы-мужчины были приговорены к расстрелу, а Найман Герта — к 10 годам ИТЛ¹⁹.

Были проведены аресты и в среде городских немцев. Так, 27 июня 1941 г. в г. Гомеле были арестованы Адольф Барбас, Павел Грининг²⁰.

В 1941-1942 гг. в СССР проводились тотальные превентивные депортации советских немцев, т.к. их национальность совпадала с титульной нацией вра­га. Они были отнесены к потенциальным коллаборантам²¹.

Принудительное выселение полесских немцев было осуществлено в 1941 г. — буквально перед немецко-фашистской оккупацией территории Восточного Полесья. Их выселили вглубь России, затем, в связи с продвиже­нием немецких войск, в основном в Казахстан. Власти боялись возможного сотрудничества местных немцев с германским оккупационным режимом. Ю.В. Саковец отмечает, что их выслали отсюда, «так як яны немцы»²². Я.Я. Бу­рим: «их выслали, вернее, эвакуировали, як немецкую семью»²³ (выделено мной. — В.П). «Наше правительство, наше начальство думало, что мы пойдем за Гитлером»²⁴.

Факт высылки вспоминают и другие очевидцы — местные жители²⁵. Де­портации избежали лишь некоторые, как правило, отсутствовавшие немцы. «Местных немцев советская власть с началом войны вывезла в Ельск, затем в Россию (Тамбов). Кто хитрее, вернулся, сбежал. Бомбили эшелоны и немцы тоже возвращались». «Местная власть относилась настороженно к немцам. Перед войной и во время войны многие были сосланы в Сибирь, но по до­роге туда из-за бомбежек возвращались назад». «С началом войны немцев выслали (например, на Тамбовщину, в район г. Русеева, д. Крандевка?)». «Или перед войной, или с ее началом выслали почти всех немцев (на Тамбовщи­ну, в Казахстан)»²⁶.

Устная память дает возможность представить общую картину депортации местных немцев в 1941 г. «Когда началась война, нас с Белоруссии сразу вы­слали. И где только мы не были. Какое-то время мы задержались в Курске. Там было много народу. Нас везли обозом, на телегах. Сколько мы там пробыли, не знаю. Молодежь, которые были уже подростки, забирали в лес на заготов­ку леса. Потом нас так быстро собрали и повезли дальше. Вот тогда многие и потеряли своих детей»²⁷.

«Когда началась война, вышел Указ о переселении немцев в районы, уда­ленные от военных действий, и семью нашего отца вместе с другими не­мецкими семьями обязали в срочном порядке в течение 24 часов собраться для переселения. И мать с девятью детьми, будучи беременной десятым ре­бенком, стала собираться. Мать всю ночь топила сало и солила мясо, чтобы взять с собой. Вола запрягли в телегу и взяли с собой корову. Всё остальное хозяйство осталось. Куда их повезут, им не говорили. Их посадили сначала на телеги, запряженные волами, и везли несколько недель. Затем их пересадили в товарные поезда и повезли дальше, видимо хотели повезти в Казахстан, но они попали в зону военных действий в районе г. Курска и их эшелон раз­бомбили. Оставшиеся в живых бросились бежать — кто куда, некоторые попы­тались вернуться назад, другие спрятались в лесу. Так, старшие сестры Альма и Вера хотели вернуться назад и убежали. Затем часть семей захватили немцы и повезли дальше в Польшу, а затем в Германию. Среди них оказалась и семья моего отца»²⁸.

Адольф Мертин отметил два этапа высылки немцев из Наровлянского района. Первый — на третий день войны. Свозили немцев на Xойники, по­том — в Казахстан. Второй — 10 июля 1941 г. Свозили в Ельск, потом в Курск, впоследствии в Тамбовскую область. «10 июля 1941 г. нас выслали. Нас сразу вывезли в Ельск. Из Ельска — железной дорогой. Я хорошо помню, эшелон длинный был. Налетели немецкие самолеты и бомбили. Нас везли с Ельска до Курска целый месяц, от станции до станции»²⁹.

Пока нам не удалось установить точную дату депортации немцев Беларуси в 1941 г., как и соответствующий руководящий документ, по которому она проводилась. В изученных нами около сотни личных дел немцев, находившихся на спецпоселении, данная информация отсутствует. Сами дела состоят из анкет, заводившихся на спецпоселенца по достижении им 16-ти летнего возраста спецкомендатурами МВД СССР по категории учета «Немцы. 1941 г.», автобиографий, протоколов допросов и других документов.

В общем плане время и причина выселения немцев определены следую­щей официальной формулировкой: «1941 г. — высланы в административном порядке по национальным мотивам (немцы)»³⁰. В одном случае в качестве основания для депортации немцев из д. Осиповка Наровлянского района «как лиц немецкой национальности» ошибочно отмечено постановление Государственного Комитета Обороны СССР от 21 сентября 1941 г., в другом случае — постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 12 сентября 1941 г.³¹

Более конкретны во временном смысле и достоверны следующие записи показаний немцев-спецпоселенцев: «После начала войны, в июле, я со своей семьей и другими немцами была эвакуирована, не доезжая Днепра, были за­хвачены немецкими войсками и отправлены назад», «Выслан в 1941 г., прибыл на с/поселение 5.01.1942 г.», «В 1941 г., когда фашисты напали на нашу Родину, нас выслали в Казахстан», «с августа 1941 г. — на с/поселении», «с началом Ве­ликой Отечественной войны переселили в Курскую область, с приближением фронта — в Казахстан», «в июле 1941 г. эвакуировали в Тамбовскую область», «с августа 1941 г. по 1 мая 1942 г. проживал в г. Курске на спецпоселении»³². Один документ фиксирует точную дату депортации: «1.VIII.1941 г. по эвакуации в Воронежскую область»³³.

Адольф Мертин делится воспоминаниями своего детства, совпавшего с выселением. «В Курске поселили в колхоз, работали в колхозе. Были пустые дома, ну и заселяли — по две семьи в одном доме, смотря сколько детей. У нас было 11 детей, поселили отдельно. В Курске мы были 9 месяцев. Затем нас привезли в Тамбовскую область, где Котовск. Там степь, топили печь кизя­ком, бурьяном. Когда нас привезли, мать пошла в райком, сказала: “Я не умею таким палить, у нас дома дрова были”. Так нам выделяли на каждую зиму не­много дров.

В Тамбовскую область нас привезли в марте месяце. 8 км от Тамбова, д. Бойкино [?]. Сосед был, фамилия Xренов, старик. У него сын был, с 1927 г. Он нас водил по деревне. Старик сказал: “Это не стыд”. Кушать было нечего, семья большая. “Идите, просите, кто даст картошки, кто — кусочек хлеба”. Он водил нас, деревня большая, чтобы не заблудились. Там люди очень хорошие. Никто ни один раз не назвал ни “немцем”, ни “фрицем”. Нас только называли “эвакуированные”. Дед Xренов дал лодку, а у него внук был, мой ровесник, мы на лодке собирали рыбу, которую глушили солдаты из учебного лагеря в Котовске. Дед Xренов подсачки нам сделал. Xороший старик был. Когда река открылась, уже было легче жить»³⁴.

Анастасия Фендач: «Наши немцы (из д. Березовка. — В.П.) войну прожили в Тамбове. Много умирало. Зима, хоронили покойников. Местные (русские) вкладывали штабелями гробы со своими покойниками в немецкие могилы. Весной перезахоранивали»³⁵.

Таким образом, вполне достоверно можно считать, что депортация мест­ных немцев была осуществлена до конца августа 1941 г., когда немецко­фашистскими войсками были захвачены Мозырь (22.VIII.1941 г.), Ельск (23. VIII.1941 г.), Наровля (27.VIII.1941 г.) ³⁶. В частности, уже 22 июня 1941 г. первый секретарь Лельчицкого РК КП(б)Б поставил задачу выселить немецкое насе­ление из д. Дубницкое в течение 24-х часов³⁷. В связи с этим в уточнении нуждается точка зрения известного специалиста в области изучения прину­дительных миграций в СССР П. Поляна. Первыми депортированными в 1941 г. советскими немцами были не крымские, выселенные в конце августа, как отмечает он³⁸, а немцы белорусского Восточного Полесья. Другое дело, что здесь имеется безусловная разница в масштабах депортации, в количестве выселенного немецкого населения.

В целом же в связи с началом войны и в ее ходе перемещению было под­вергнуто около 1,2 млн. из приблизительно 1,5 млн. советских немцев — из России (862,5 тыс. чел.), Украины (392,7 тыс.), Крыма (51,3 тыс.), Азербайджана, Грузии, Краснодарского края и других местностей СССР. Только с территории АССР Немцев Поволжья по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» было выслано 366,7 тыс. чел. К 25 октября 1941 г. из 873578 немцев СССР, подлежащих выселению по «государственному заданию», было депортирова­но 856168 или 98%. К началу 1942 г. на спецпоселении числилось 1031,3 тыс. немцев, из них 800 тыс. составляли те, кого депортировали из Европейской части СССР³⁹.

Изученные нами архивные дела представляют местную географию принуди­тельного выселения немцев в 1941 г. — из Ельского района (д. Роза Люксембург, д. Наймановка, д. Добрынь), из Наровлянского района (д. Березовка, д. Осипов­ка, д. Xатки), из Василевичского района (д. Заходы), из Паричского района.

В конечном счете большинство полесских немцев оказались в Казахстане (Акмолинская, Актюбинская, Алма-Атинская, Восточно-Казахстанская, Талды-Курганская области). В основном это были женщины, дети, старики. Военноо­бязанные мужчины с началом войны были призваны в армию. Однако специ­альным приказом от 8 сентября 1941 г. военнослужащие немецкой националь­ности были «изъяты из Красной Армии» и «мобилизованы» в так называемую «трудовую армию» с казарменным положением и лагерным режимом⁴⁰. Про­живая в концлагерных условиях, они работали на стройках, в шахтах и т.п.

Эта участь постигла и полесских немцев. Так, Герберт Дребант служил в Красной Армии с 24 июля по октябрь 1941 г., затем был «мобилизован в про­мышленность» (шахта №3 треста «Молотовуголь», Узловский район Москов­ской области). Его отец, Эмиль Дребанд, 24 июня 1941 г. был «взят в трудармию и там умер в 1943 г.» Эрих Решке служил в РККА с 11 июля по 5 октября 1941 г., затем был «мобилизован в промышленность. В 1944 г. переведен на поло­жение выселенца», Райнгольд Рангнау находился в армии до ноября 1941 г., затем был отправлен в Талды-Курганскую область Казахстана. Рейнгольд Гердт в 1941 г. «призван в трудармию. Умер в 1945 г.». В 1941 г. Густава Панкраца «призвали в трудармию», в 50-е годы у его родственников не было никакой информации о его дальнейшей судьбе. Лидия Гайн была «мобилизована в про­мышленность в 1943 г., в 1944 г. переведена на положение спецпоселенца». Александра Маца забрали в трудармию в 1943 г., работал в шахтах Караганды, стал инвалидом, «меня освободили и я вернулся в Казахстан»⁴¹. «Когда нача­лась война, отца — Ябса Александра Эдуардовича мобилизовали в Красную Армию, а потом по Указу Сталина, по национальным признакам, — вместе с его братьями отправили в трудармию»⁴².

По окончании войны выселялись советские немцы с территорий, освобож­денных Красной Армией, и немцы-репатрианты, прибывавшие из-за рубежа. По приказу МВД СССР №1-2120 от 7 февраля 1945 г. немцы выселялись из пограничных районов Прибалтики, Беларуси, Украины и Молдавии. 1 августа 1945 г. НКВД СССР было дано указание о переселении немцев (граждан СССР), репатриированных из-за границы. 22 августа 1945 г. была издана директива НКВД СССР №140 «О направлении прибывших с фронта представителей пере­селенных народов на места проживания основной группы». Директивой этого же ведомства за №181 от 11 октября 1945 г. все немцы, возвращающиеся по репатриации в прежние места проживания, переселялись в восточные райо­ны СССР. Принудительные переселения активизировались в 1947 г. и заметно усилились в 1948 г.⁴³

Архивные документы свидетельствуют, что белорусские немцы также испы­тали на себе воздействие очередного, послевоенного, витка насильственной депортации.

Так, в 1945 г. многие немцы-репатрианты, уроженцы и бывшие жители Поле­сья, направлялись сразу же на спецпоселение из-за границы. Генрих Редман из Германии в Алма-Атинскую область, Альвина Брандт, Эльза Энш из Герма­нии в КомиАССР, Мейта Шмидт из Германии в Алтайский край, Елена Рихтер из Германии в Актюбинскую область, Фридрих Крон из Австрии в Актюбинскую область, Сусана Крон из Польши в Карагандинскую область, Артур Дазе из Польши в Акмолинскую область, Гульда Янке из Польши в Свердловскую область, Александр Ланге из Чехословакии в Талды-Курганскую область⁴⁴.

Документальные материалы дают возможность восстановить картину меха­низма депортации немцев, вернувшихся на родину из-за границы.

Эрих Везнер, 1925 г.р., уроженец д. Анзельмовка, в 1942 г. был вывезен в Гер­манию. В 1945 г. после прохождения проверки в проверочно-фильтрационном лагере НКВД вернулся на родину. Ельская районная фильтрационная комис­сия при райотделе МВД, рассмотрев 9 августа 1946 г. учетно-фильтрационное дело на репатрианта, советского гражданина Везнера Э.А., с учетом мнения райотдела МГБ и 1 Спецотдела НКВД БССР, постановила — считать его прове­ренным, взять на учет, а дело сдать в архив Управления МВД БССР по Полес­ской области. А 13 ноября 1948 г. Э.Везнер постановлением УМВД Полесской области, согласно директивы МВД БССР №1/2-1113 от 24 июля 1948 г., под­лежал «выселению в отдаленные места СССР»⁴⁵.

В анкете учетно-фильтрационного дела репатриантки Иды Цыльке — уроженки д. Анзельмовка, переправлявшейся в 1945 г. через польскую границу в СССР, отмечено: «В 1941 г. в июле была советским командованием эвакуирована в Кур­скую область, где находилась до вступления немецких войск. Из Курской обла­сти была эвакуирована немецким командованием в июле 1942 г. в Польшу ввиду приближения фронта. В 1942-1944 гг. находилась в лагере г. Холм (Польша), ра­ботала уборщицей. В 1944 — мае 1945 г. — в лагере г. Берген (Германия), работала уборщицей. 6 мая была освобождена Советской армией и после фильтрации выехала в СССР». Вернувшись на родину, в д. Роза Люксембург, репатриантка работала в местном колхозе им. Тельмана, как и до войны. А 17 августа 1948 г. Управление МВД Полесской области составило «Заключение о выселении», гласившее: «Руководствуясь директивой МВД СССР №239 от 12 октября 1946 г.», Цыльке Иду «направить на спецпоселение в Новосибирскую область»⁴⁶.

Марта Шульженко в 1945 г. прибыла по репатриации из Германии в По­лесскую область, откуда в декабре 1948 г. была выселена в Кабанский район Бурят-Монгольской АССР и поставлена на учет спецпоселения⁴⁷. Ольга Грасс, находившаяся в 1943-1945 гг. в Польше, была выслана в 1945 г. из Ельского района в Алтайский край⁴⁸.

Это — характерные примеры массового явления. К началу 1949 г. в СССР на спецпоселении находились 120,2 тыс. немцев-репатриантов⁴⁹. В это число входили и полесские немцы.

Безусловно, что в послевоенное время различным политическим репрес­сиям, в том числе и высылкам, и уголовным наказаниям подлежали местные жители, сотрудничавшие в разных формах с фашистским оккупационным режимом. Например, в июне 1946 г. Рудольф Видман, 1925 г.р., уроженец и житель д. Роза Люксембург, в связи с тем, что в 1942-1943 гг. служил «поли­цейским в Мозырской полиции», был переведен на «положение спецпересе­ленца сроком на 6 лет» и выслан в Карело-Финскую республику. Основанием для выселения явились постановление Государственного Комитета Обороны СССР №9871-с от 18 августа 1945 г. и директива МВД СССР №97 от 20 апреля 1946 г. Последняя имела отношение к бывшим полицейским, власовцам⁵⁰.

Неоднократно выселялись местные немцы, избежавшие депортации в 1941 г. и добровольно или принудительно не переселенные в Польшу или Германию в период оккупации.

Так, в 1946 г. Даниил Зис был «взят на учет по месту жительства» и выслан в Талды-Курганскую область. Аналогично — Раиса Бобельц, Игнат Дайн. Зигмунд Клан был «взят на учет с/поселения по месту жительства в 1945 г.» и выслан в Актюбинскую область, так же, как в 1946 г. из этого же Наровлянского района туда же были высланы Адольф Найман, Ольга Каминская. Семья Байтлеров (4 человека) в 1946 г. была выслана из д. Березовка в Актюбинскую область на основании директивы НКВД СССР от 4 сентября 1945 г.⁵¹

3 декабря 1948 г. Управление МВД Полесской области составило документ — «Список семей и одиночек немцев (граждан СССР), направляемых на спец­поселение из Полесской области БССР, на основании директивы МВД СССР №239 от 12 октября 1946 года». В списке — 116 чел. Мужчины, женщины, дети. Самая старшая — Кароля Адамовна Шульц, 1875 г.р. Самые младшие — Люд­мила Андреевна Финке и Валентина Ивановна Тишковская, обе 1948 г.р. Эти люди были из разных мест Полесской области. Из Наровлянского района — 18 чел. (д. Антоновка — 7, д. Осиповка — 2, д. Александровка — 2, д. Березовка — 4, г.п. Наровля — 3). Из Ельского района — 53 чел. (д. Роза Люксембург — 50, д. Млинок — 3). Из Туровского района — 10 (д. Хлупин (Лупин) — 4, д. Переров — 5, г.п. Туров — 1). Из Житковичского района — 35 чел. (д. Логвище — 10, д. Постолы — 4, д. Буда — 12, д. Селько (Солько) — 4, д. Березовка — 3, д. Сукочи — 1, д. Дедовка — 1). Высылаемые были этапированы в г. Оршу, где их принял конвой сопровождения до ст. Тюмлюнь Восточно-Сибирской ж/д⁵².

Выселялись немцы, прибывшие в родные места из других регионов СССР, и местные немцы, находившиеся в военное лихолетье на не оккупированной территории СССР. Так, Отилия Лопарт, проживавшая до войны в д. Майдан, в 1944 г. возвратилась домой из Тамбова. В 1947 г. была выслана в Казах­стан. Уроженки д. Майдан, Мелита Найман и Эмма Мальцева, были высланы в 1945 г. из Тамбовской области в Актюбинскую область. Уроженка д. Роза Люксембург, Альмида Вицке, 1937 г.р., с 1941 по 1950 г. воспитывавшаяся в детском доме (Тамбовская область), в 1951 г. была отправлена к отцу в Талды-Курганскую область, где по достижении 16-летнего возраста была взята на учет как спецпоселенка⁵³.

Как отмечают местные жители, «после войны немцы возвращались. В 1947-1949 гг. высылали уже вернувшихся», «В 1947-1949 гг. некоторых немцев снова высылали, например, к Байкалу»⁵⁴. По информации А. Фендач, «Которые немцы вернулись, их сразу после войны, там, через год или сколько, всех забрали и выслали. Всех чисто выслали, буквально всех»⁵⁵. В данном случае имеются в виду местные немцы, избежавшие депортации 1941 г. и пережив­шие войну, находясь в Украине.

На 1 октября 1949 г. в СССР на спецпоселении находились 2 134 188 чел., из них немцев — 1 099 758 чел.⁵⁶. Депортированное немецкое население по­лучило административный статус «немцев-спецпоселенцев», наряду с такими категориями спецпоселенцев, как «кулаки», «поляки», «власовцы», депортиро­ванные «народы Северного Кавказа»⁵⁷.

Статус спецпоселенцев регламентировался рядом нормативных докумен­тов, в частности, постановлением СНК СССР от 8 января 1945 г. «О право­вом положении спецпереселенцев». 28 июля 1945 г. вышло постановление «О льготах спецпереселенцам», затрагивающее, в основном, сферу сельско­хозяйственного налогового обложения. Данное постановление имело непо­средственное отношение к немцам, выселенным из белорусского полесского региона, т.к. они в основном были заняты в сельском хозяйстве, работали в колхозах.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. «Об уголовной ответственности за побег с мест обязательного и постоянного по­селения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны» отмечалось, что они «переселены в предоставленные районы навечно и что выезд их с мест поселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет». До этого за «само­вольную отлучку» предусматривалось наказание в виде 8-ми лет тюрьмы. Распоряжением Министра Внутренних Дел и Генерального прокурора СССР от 22 декабря 1948 г. подчеркивалась необходимость неукоснительного со­блюдения вышеназванного Указа и постановлялось, что «выселенцы, уклоня­ющиеся в местах их поселений от общественно-полезного труда», подлежат наказанию в виде «замены высылки заключением в исправительно-трудовых лагерях сроком на 8 лет»⁵⁸.

Все нормативные документы объявлялись спецпоселенцам под распис­ку. Они должны были ежемесячно отмечаться в спецкомендатуре. Трудовые книжки на них стали заводиться только с 1947 г. До 1955 г. спецпоселенцы жили без паспортов⁵⁹. Селения, в которых проживали выселенцы, были раз­биты на «десятидворки» с назначением «старшего десятидворки»⁶⁰, несшего административную ответственность за его подопечных в рамках данной «территориально-административной» единицы.

Тоталитарная система не только жестко регламентировала образ жизни спецпоселенцев, но и контролировала умонастроения людей. Так, в 1950 г. осведомитель доносил в спецкомендатуру о недовольстве Гульды Янке, работавшей в одном химлесхозяйстве Свердловской области, плохими жи­лищными условиями. В агентурном донесении агента «Павлова» коменданту лагеря «Башлыково» (лесопункт в КомиАССР) в 1954 г. отмечалось: «Зашел разговор о недостатке селедки в магазине. Энш Эльза (спецпоселенка. — В.П.): “Их недостаточно потому, что их все поедают в Кремле”. Агенту “Павло­ву” было дано задание: “Выяснить политические и антисоветские настроения Энш”»⁶¹.

О жизни своей семьи, репатриированной в 1945 г. из немецкого города Литцманнштадта, вспоминают Зигмунд и Тереза Ябс.

«Когда война кончилась и русские войска вступили в город, нас стали об­ратно отправлять в Россию. Куда именно мы попадем, никто нам не говорил. Я (Тереза Ябс. — В.П.) помню, что нас пропускали через большие ворота, и русские военные забрали чемодан с немецкими документами. Так у нас не осталось ни одного документа. Обратно везли нас очень долго, то на повоз­ках, то на поезде, то пешком шли. Около месяца мы были в Нойбранденбурге, потом в Гродно некоторое время. Из Германии нас вывезли, было еще лето, а когда привезли в Вологду, была уже поздняя осень, примерно ноябрь ме­сяц, судя по тому, что уже снег лежал. На спецпоселении мы проживали в Вологодской области, Тотемский район, поселок Винница (или Воиница?), Никольский сельсовет. Ранее там была зона для заключенных. Там был такой голод. Кто в Вологде не живал, тот голода не видал! Во время проживания на спецпоселении в 1947 г. умерла сестра нашего папы Ябс Ольга в возрас­те 10 лет. В школу детей не пустили, а заставили работать в колхозе. Так, я (Зигмунд Ябс. — В.П.) с 9-ти до 19-ти лет работал в колхозе пастухом. Деньги не давали, расплачивались зерном, мукой. Нас куча детей у матери, с голоду пухли. Одежду, обувь не на что было купить. Помню, работал я пастухом, пас колхозное стадо, обуви не было, босиком ходил, а уже холодно было, так я вот как приспособился: корова сходит в туалет, я прыг в лепёшку! Ноги грею, потом в другую лепешку, теплую. Так и выживал»⁶².

Система спецпоселения, репрессивная по своей сущности, соответствую­щим образом законодательно оформленная, развивалась, поглощая все но­вые и новые «контингенты» людей. В силу буквы и духа законов, относящихся к немецкому населению, и сформировавшейся практики их применения, в категорию спецпоселенцев попадали люди, формально к ней не имевшие от­ношения. Можно констатировать, что власти «творчески» применяли законы, расширяя объект их воздействия.

Так, Устин Дайн, немец, уроженец д. Роза Люксембург, в 1934-1937 гг. слу­жил в РККА. В июне 1941 г. был мобилизован, воевал, в связи с ранением был демобилизован. Приехав в Казахстан, подпал под категорию спецпоселенца. В просьбе о снятии несправедливого ограничения гражданских прав ему в 1949 г. было отказано⁶³.

Аналогичная ситуация произошла с Эдуардом Германом, 1913 г.р., урожен­цем д. Сукачи Житковичского района. До Великой Отечественной войны от­служил в Красной Армии, с ее началом был мобилизован в армию, воевал, в звании лейтенанта командовал ротой, был ранен, награжден орденом Красной Звезды. Демобилизованный по состоянию здоровья (инвалид войны ІІ группы) из армии, в 1942 г. приехал в с. Ванновка Южно-Казахстанской области, где в сентябре 1949 г. был взят на спецучет. 1 октября и 1 ноября 1949 г. Герман пи­шет заявления (жалобы) Председателю Президиума Верховного Совета и Ми­нистру Внутренних Дел СССР. Он отмечает, что до сентября 1949 г. проживал в Ванновке «как гражданин СССР, не имея никаких ограничений. Взяли на учет, т.к. я по национальности немец». Просит разобраться и снять со спецучета. В связи с этим в справке Управления МВД по Южно-Казахстанской области разъяснялось, что Герман подпал под действие Указа МВД КазССР 1949 г. о взятии на учет спецпоселения всех офицеров запаса, «принадлежащих к не­мецкой национальности». В просьбе Герману было отказано⁶⁴.

Любовь Польшевская, немка, уроженка Житковичского района в 1949 г. по вызову сына приехала вместе с дочерью к нему в Акмолинскую область, где была поставлена на спецучет⁶⁵.

После смерти Сталина в 1954-1955 гг. издается ряд нормативных докумен­тов, облегчающих положение спецпоселенцев. С учета спецпоселения были сняты дети граждан немецкой национальности, их стали призывать на воен­ную службу, регулярность явки для регистрации в органы МВД ограничилась 1 разом в год⁶⁶.

13 декабря 1955 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О сня­тии ограничений в правовом положении с немцев и членов их семей, находя­щихся на спецпоселении». С выселенных немцев снимался учет спецпоселе­ния, они освобождались от административного надзора органов МВД. Однако отмечалось, что «они не имеют права возвращаться в места, откуда они были выселены», конфискованное при выселении имущество не возвращалось.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964 г. конста­тировалось, что обвинения и выселение немцев Поволжья по Указу от 28 августа 1941 г. «были неосновательными и явились проявлением произвола в условиях культа личности Сталина». Фактически, это была политическая реабилитация всего необоснованно депортированного немецкого населения СССР в 1940-е гг. Тем не менее, лишь в 1972 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 ноября с немцев были сняты ограничения в выборе места жительства⁶⁷.

Обобщая вышесказанное, отметим, что Трагедия этнических немцев Вос­точного Полесья Беларуси в 30-40-е гг. ХХ в. была обусловлена реалиями ста­линского социализма. Депортация 1941 г. и последующие высылки местного немецкого населения значительно подорвали местную немецкую общину.

1. Так это было: Национальные репрессии в СССР. 1919-1952 годы. В 3-х томах. Том 1. М., 1993. С.13; Бугай Н.Ф. Л.Берия — И.Сталину: «Согласно Вашему указанию…». М., 1995. С.5; Полян П. Не по своей воле. История и география принудительных ми­граций в СССР. М., 2001. С. 46.
2. Пичуков В.П. Аресты и депортации немецкого населения Гомельщины советской властью в 40-е годы XX в. // Гомельшчына ў Вялікай Айчыннай вайне. Да 60-годдзя Вялікай Перамогі. Матэрыялы навукова-практычнай канф. Гомель, 2005. С. 199-211; Его же. Немецкое население белорусского Восточного Полесья в начале Великой Отечественной войны: устная история // Гомельщина в 1941 году. Материалы научно-практ. конф. Гомель, 2006. С. 173-177; Его же. Политические репрессии и насильственная депортация в отношении этнических немцев белорусского Вос­точного Полесья в 30-40-е гг. XX в. // Репрессивная политика советской власти в Беларуси. Сборник научных работ. Выпуск третий. Мн., 2007. С. 186-206.
3. Национальный исторический архив Беларуси (далее — НИАБ). Ф. 299. Оп. 2. Д. 14580. Л. 16-16об., 18-18об., 21, 33-34об.
4. Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский край, сна­ряженной Императорским Русским географическим обществом. Юго-Западный отдел. Материалы и исследования, собранные д. чл. П.П.Чубинским. Том седьмой. Спб., 1872. С. 299, 304-306, 308; Бармак М. Німецьке, чеське та єврейське населення Волинської губернії (1796-1914 рр.). Тернопіль, 1999. С. 188, 192; Костюк М. Німецькі колонії на Волині (XIX — початок XX ст.). Тернопіль, 2003. С. 312-328.
5. Немцы в истории России: Документы высших органов власти и военного командо­вания. 1652-1917 / Сост. В.Ф. Дизендорф. М., 2006. С. 562-572, 576-585.
6. НИАБ. Ф. 299. Оп. 2. Д. 16544. Л. 55-55об., 124, 242, 251.
7. Немцы в истории России. С. 573; Нелипович СГ. Генерал от инфантерии Н.Н. Януш­кевич: «Немецкую пакость уволить, и без нежностей.». Депортации в России 1914-1918 гг. // Военно-исторический журнал. 1997. №1. С. 49.
8. Архив Управления КГБ Республики Беларусь по Гомельской области (далее — АУК-ГБРБГО). Д. 10097-с, 17703-с, 16568-с, 18401-с, 7751-с.
9. АУКГБРБГО. Д. 18319-с, 7760-с.
10. НИАБ. Ф. 299. Оп. 2. Д. 16443. Л. 1.
11. Пичуков В.П. Статистика немецкого населения Восточного Полесья в 1920-е гг. // Традыцыі матэрыяльнай і духоўнай культуры Усходняга Палесся. Мат. Міжнар-й навук. канфер. У 2-х частках. Частка I. Гомель, 2004. С. 116-119.
12. «Мобилизовать немцев в рабочие колонны. И. Сталин». Сборник документов (1940-е годы). М., 1998. С. 16, 18.
13. Пичуков В. Политические репрессии и насильственная депортация.
14. Пичуков В.П. К вопросу о политических репрессиях в БССР в 1930-е гг. в связи с немецкой благотворительной помощью // Германский и славянский миры: взаи­мовлияние, конфликты, диалог культур. Матер. междунар. научно-теорет. конф. Витебск, 2001. С. 103-105; Его же. Миграции немецкого населения белорусского Восточного Полесья в 20-30-е годы XX в. // История и культура Европы в контексте становления и развития региональных цивилизаций и культур: Актуальные пробле­мы из исторического прошлого и современности. Мат. междунар. научно-теорет. конф. Витебск, 2003. С. 167-168; Его же. Немецкое население Мозырского Полесья в условиях голода 1932-34 гг.: экологический и социальный аспекты // Гомельщина: Экологические проблемы региона и пути их решения. Мат. Гомельской обл. научно-практ. конф. Гомель, 2004. С. 79-84; Его же. Лютеране и «сектанты»: сельские немцы белорусского Восточного Полесья в 1920-30-е гг. // Канфесіі на Беларусі: гісторыя, сучаснасць // Зборнік матэр. міжнар. навукова-практ. канф. Брэст, 2005. С. 207-211; Его же. Немецкое население БССР и коллективизация сельского хозяйства // Акту­альные проблемы германской истории, политики, экономики, культуры // Мат. III междунар. научной конф. Брест, 2007. С. 75-80.
15. Информант: Скоростецкая Нина Михайловна, 1924 г.р., уроженка д. Роза Люксем­бург Ельского р-на. 2000 г.
16. Информант: Рихтер Альберт Филиппович, 1928 г.р., уроженец д. Средние Печи Лельчицкого р-на. 2002 г. и 2004 г.
17. Полян П. Не по своей воле. С. 87; Государственный архив общественных объеди­нений Гомельской области. Ф. 4286. Оп. 2а. Д. 57. Л. 153-154.
18. Бугай Н.Ф. Л.Берия — И.Сталину . С. 9, 17.
19. АУКГБРБГО. Д. 6507-с, 11249-с.
20. Памяць: Гісторыка-дакументальная хроніка Гомеля. У 2 кн. Кн. 1-я. Мн., 1998. С. 487, 489.
21. Полян П. Не по своей воле. С. 103-104.
22. Информант: Саковец Юрий Викторович, житель д. Глушковичи Лельчицкого р-на. 2004 г.
23. Информант: Бурим Яким Яковлевич, 1923 г.р., уроженец д. Глушковичи Лельчицкого р-на. 2004 г.
24. Информант: Мертин Адольф Вильгельмович, 1934 г.р., уроженец д. Майдан Наровлянского р-на. 2006 г.
25. Информанты: Кротова Мария Леонтьевна, 1923 г.р., уроженка д. Замостье Речицкого р-на. 2001 г.; Зборовский Бронислав Владимирович, 1929 г.р., уроженец д. Xатыни Калинковичского р-на. 2005 г.
26. Информанты: Фендач Анастасия Станиславовна, 1931 г.р., уроженка д. Березовка Наровлянского р-на. 2003 г.; Рихтер Альберт Филиппович; Верман Берта Карловна, 1931 г.р., уроженка д. Роза Люксембург Ельского р-на. 2000 г.; Скоростецкая Нина Михайловна.
27. Информант: Лангес (Турик) Берта Рейнгольдовна, 1938 г.р., уроженка д. Алеское Ельского р-на. 2008 г.
28. Информанты: Ябс Зигмунд Александрович, 1936 г.р., Карпова (Ябс) Тереза Алексан­дровна, 1932 г.р., уроженцы д. Берёзовка, Наровлянского р-на. 2010 г.
29. Информант: Мертин Адольф Вильгельмович.
30. Архив Управления внутренних дел Гомельского облисполкома (далее — АУВДГО). Д. 180.
31. Там же. Д. 88, 165.
32. Там же. Д. 72, 95, 131, 156, 175, 184, 189.
33. Там же. Д. 140.
34. Информант: Мертин Адольф Вильгельмович.
35. Информант: Фендач Анастасия Станиславовн.
36. Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне 1941-1945. Энцыклапедыя. Мн., 1990. С. 206, 322, 378.
37. Памяць: Гісторыка-дакументальная хроніка Лельчыцкага раёна. Мн., 2002. С. 190.
38. Полян П. Не по своей воле. С. 111.
39. Там же. С. 104, 113; История российских немцев в документах (1763-1992 гг.). М., 1993. С. 159.
40. Полян П. Не по своей воле. С. 114, 255.
41. АУВДГО. Д. 129, 151, 162, 90, 191, 194, 197.
42. Информанты: Ябс Зигмунд Александрович, Карпова (Ябс) Тереза Александровна.
43. Бугай Н.Ф. Л. Берия — И. Сталину. С. 46-48; Полян П. Не по своей воле. С. 137, 261.
44. АУВДГО. Д. 72, 75, 79, 80, 122, 123, 130, 132, 137.
45. АУКГБРБГО. Д. 24336.
46. Там же. Д. 26697.
47. Там же. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1.
48. АУВДГО. Д. 147.
49. Полян П. Не по своей воле. С. 150.
50. АУКГБРБГО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1.
51. АУВДГО. Д. 138, 126, 125, 90, 91, 92, 121, 81, 82, 83, 84.
52. АУКГБРБГО. Ф. 12. Оп. 3. Д. 1.
53. АУВДГО. Д. 163, 92, 120, 144.
54. Информанты: Верман Берта Карловна, Скоростецкая Нина Михайловна.
55. Информант: Фендач Анастасия Станиславовн.
56. Так это было: Национальные репрессии в СССР. С. 146.
57. АУВДГО. Д. 128.
58. Так это было: Национальные репрессии в СССР. С. 244, 294-296; Полян П. Не по своей воле. С. 115, 144-145.
59. Кириллов В. Советские немцы в Тагиллаге // Наказанный народ. Репрессии против немцев. Материалы конференции «Репрессии против российских немцев в Совет­ском Союзе в контексте советской национальной политики». М., 1999. С. 148.
60. АУВДГО. Д. 145.
61. Там же. Д. 80, 79.
62. Информанты: Ябс Зигмунд Александрович, Карпова (Ябс) Тереза Александровна.
63. АУВДГО. Д. 125.
64. Там же. Д. 199.
65. Там же. Д. 77.
66. Полян П. Не по своей воле. С. 146; Бугай Н.Ф. Л. Берия — И. Сталину. С. 260.
67. Так это было: Национальные репрессии в СССР. С. 245, 246-248.

Автор: В.П. Пичуков
Источник: Начальный период Великой Отечественной войны и депортация российских немцев: взгляды и оценки через 70 лет: Материалы 3-й международной научно-практической конференции. Саратов, 26-28 августа 2011 г. М.: «Мснк-пресс», 2011. – С. 295-310.