ПАСТАНОВА
ПРЭЗІДЫУМА ГОМЕЛЬСКАГА ГАРАДСКОГА СОВЕТА АД 3/VIII-34 года
“ПА РАБОЦЕ З НАЦМЕНШАСЦЮ – АСЫРЫЙЦАМІ”.
Праведзеная праверка работы сярод асырыйцаў паказала, што Горсовет, у прыватнасці Нацкамісія Горсовета, зусім не займалася з гэтай, найбольш адсталай нацменшасцю, як асырыйцы. Маючаяся арцель асырыйцаў налічваець усяго 13 чалавек, якая лічба зусім мізерная.
Зыходзячы з гэтага Прэзыдыум Горсовета п а с т а н а ў л я е:
1) Даручыць кіраўніцтву Скурабутковага Союза пад адказнасць тав. ПАРТОНА, пашырыць арцель асырыйцаў, ахапіўшы большаю колькасць іх.
2) Прапанаваць Горана, пад адказнасць тав. ДАНІЛЬЧЫКА, прымацаваць настаўніка для правядзення заняткаў з дзяцмі асырыйцаў, забяспечыўшы іх прыладамі на іх роднай мове.
3) Прапанаваць Горкамунгасу, пад адказнасць тав. ХАЙКІНА, аказаць дапамогу у рамонце баракаў у якіх жыхарствуюць асырыйцы (набыццё фанеры, асвятленне і г.д.).
4) Даручыць кіраўніцтву Скурсаюза, пад адказнасць т. ХАСТА, разгарнуць сярод асырыйцаў культурна-выхаваўчую работу, абсталяваць Чырвоны куток, маючыйся пры бараках (рамонт, мастацкае афармленне, асвятленне, забяспечыць літэратурай і г.д.).
5) Аргмасаваму аддзелу правесці у жніўні м-цы інтэрнацыянальны вечар асырыйцаў з удзелам рабочых прадпрыемстваў усіх нацыянальнасцяй.
6) Прыцягнуць працоўных асырыйцаў у масавыя арганізацыі Горсовета – секцыі, камісіі і г.д.
7) Прапанаваць Горжылсоюзу звярнуць арцель у раней займаемае імі памяшканне пад майстэрню.
Утверждено 3/VIII-34 г. 135
Отмеченный “всплеск” в национальной политике был уже жестко и полностью детерминирован установкой превосходства классового над национальным. В прагматизме “классовой борьбы” не оставалось места для прежней работы с многонациональным населением. Характер национальной работы в БССР с середины 30-х гг. достаточно полно определяется названиями передовых статей в центральной и местной прессе: “Решительный отпор буржуазным националистам”, “Неослабно продолжать борьбу с шовинизмом”, “Усилить интернациональную работу среди трудящихся”, “Полностью искоренить остатки шовинизма” и т.п. Для властей национальный вопрос был решен. В 1935 г. секретарь Совета национальностей ЦИК СССР А.Хацкевич констатировал, что “на основе осуществления ленинско-сталинской национальной политики в СССР <…> созданы все условия для общественного, хозяйственного и культурного развития “больших и “малых” народов всех национальностей, всех национальных меньшинств” 136.
Прекращение национально-культурной работы в отношении населения нацменьшинств с середины 30-х гг. проходило в условиях нагнетания властями атмосферы “усиления классовой борьбы” при строительстве социализма, активизации “антисоветских элементов”. Многонациональное население уже усматривалось как возможная и реальная “5-я колонна”. В постановлении ЦК КП(б)Б от 26 февраля 1934 г. “О работе национальных литовских и латышских сельсоветов, школ и колхозов” указывалось, что значительная их часть “засорена кулацкими, классово-враждебными и антисоветскими элементами” 137. Началась ликвидация (реорганизация) национальных административно-территориальных автономий в виде нацсоветов.
В 1932 г. в СССР было 7 союзных республик, 16 автономных республик, 17 автономных областей, 242 национальных района, 5266 национальных советов. В 1933 г. – 7 союзных республик, 19 автономных республик, 17 автономных областей, 10 национальных округов, 250 национальных районов, 5300 национальных советов 138.
С 1934 г. в СССР в целом и в БССР происходит сокращение национальных советов (Табл. 10). Как отмечает В.Новицкий, это было проявлением тенденции к “упрощению” этносоциальной структуры государства. Добавим, что решающую роль в этом сыграла смена государственной политики в национальном вопросе и развернувшаяся кампания борьбы с “вредителями и шпионами”. Процесс ликвидации национальных советов усилился в 1936-37 гг., когда в качестве причин уже стали называться “вредительские цели при создании национальных советов”. Например, в феврале 1937 г. Наровлянское районное партсобрание вынесло решение об усилении внимания населению нацсоветов, а уже в августе этого же года ликвидируются Акоповский и Хатковский украинские нацсоветы и Березовский – немецкий 139.
1 декабря 1937 г. было принято постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) “О ликвидации национальных районов и сельских Советов”. В нем отмечалось, что“в ряде областей и краев искусственно созданы различные национальные районы и сельсоветы <…> существование которых не оправдывается национальным составом их населения”. Подчеркивалось, что многие из них “были созданы врагами народа с вредительскими целями. Буржуазные националисты и шпионы, пробравшиеся на руководящие посты <…> проводили антисоветскую работу среди населения, запрещали в школах преподавание русского языка, задерживали выпуск газет на русском языке и т.п.”. Региональные высшие партийные органы, в том числе ЦК КП(б)Б, обязывались “к 1 января 1938 года представить в ЦК ВКП(б) предложения о ликвидации этих районов путем реорганизации в обычные районы и сельсоветы”. В конечном итоге, в СССР было ликвидировано 250 национальных районов и 5800 национальных сельских советов 140.
Характерна в этом смысле официальная мотивация причин ликвидации Березовского немецкого, Александровского и Кустовницкого польских национальных сельсоветов.
П А С Т А Н О В А
ПРЭЗИДЫУМА НАРАУЛЯНСКАГА РВК и РАЙКОМА КПбБ.
Ад 14/VIII-1937 года.
“АБ РЭАРГАНИЗАЦЫИ НАЦЫЯНАЛЬНЫХ СЕЛЬСОВЕТАУ У РАЕНЕ ЯК ШКОДНИЦКИ АРГАНИЗОВАННЫХ”.*
Прэзидыум РВК и РК КПбБ личаць, што у Нараулянским раене иснуючыя нацыянальныя сельсоветы – Бярозауски нямецки, з 355 гаспадарками, з 1670 чал. насялення, Александрауски польски 174 гаспадарки, 721 чал. насельництва и Кустауницки польски – 136 гасп. 496 чал. насельництва были арганизованы ворагами народа польска-нямецкими шпиенами, з мэтай стварэння рассадникау шпионажа, прыкрываючыся нацыянальным сцягам. <…> Акрамя таго гэтыя сельсоветы и школы гэтых сельсоветау были створаны супроць жадання насельництва.
Выходзячы з вышэйадзначанага, РВК и РК КПбБ-
П А С Т А Н А У Л Я Ю Ц Ь:
- Рэарганизаваць Бярозауски нямецки сельсовет, прылучыушы калгасы гэтага сельсовета: “Розы Люксембург”, “Карла Либкнехта”, “Новы Майдан” и веска Красилаука – к Дернавицкаму сельсовету, калгас “Новая Антонаука” – к Углоускаму сельсовету, калгас имя “Тэльмана” – к Даулядоускаму сельсовету.
Кустауницки нацыянальна-польски сельсовет рэарганизаваць <…>
Александроуски польски нацыянальны сельсовет рэарганизаваць <…>
- Прасиць ЦК КП(б)Б и ЦВК БССР зацвердзиць рэарганизацыю нацыянальных сельсоветау, як шкодницки арганизованных.
СТАРШЫНЯ РВК (АКСЮЧЕНКО)
САКРАТАР РК КПбБ (ЯСЬКОВ) 141
*Орфография документа сохранена.
Обозначенные процессы обостряются с 1937 г. – периода пика массовых политических репрессий, когда часто достаточным основанием для ареста служила сама национальность – поляк, латыш, немец, ассириец и т.д. Массовые необоснованные репрессии проводились по так называемым“национальным операциям” НКВД: польской, немецкой, латышской.
Приведем частный пример, характеризующий данное универсальное явление. В июле 1938 г. на оперативном совещании работников Управления государственной безопасности (УГБ) и милиции в Речице начальник Гомельского областного отдела УГБ НКВД БССР Шлифенсон “сообщил что предстоит большая рабта по выявлению граждан, проживающих в Речицком районе, – поляков, латышей, немцев и других национальностей, так как они являются шпионами капиталистических государств”. Начальник Речицкого райотделения УГБ Воловик конкретизировал “задачу”: “Речицкому району дано задание выявить и арестовать 300 человек вышеуказанных национальностей”. “Таким образом, – докладывал прокурор БССР Новик секретарю ЦК КП(б)Б Пономаренко 7 января 1939 г. – граждане арестовывались не по конкретным фактам совершенных ими преступлений, а в зависимости от их национальности” 142.
1930-е г. были временем нараставших политических репрессий в отношении немецкого населения, в связи с сопротивлением немцев насильственной коллективизации, противостоянию насилия над религией и церковью. С 1937 г. репрессии приняли тотальный характер в связи с проведением “немецкой операции” НКВД. Подорванная количественно и морально местная немецкая община была фактически уничтожена в начале Великой Отечественной войны в результате насильственной депортации немцев советской властью вглубь России, а затем – в Казахстан. Власть опасалась возможного сотрудничества местных немцев с фашистским оккупационным режимом 143.
В циркуляре НКВД СССР от 22 августа 1937 г. “Об иностранцах” подданные Ирана указывались в числе иностранцев, проживавших на территории СССР, в отношении которых было предписано “при наличии компрометирующих данных также отказывать в продлении видов на жительство после истечения срока и выдавать выездные визы”. В начале февраля 1938 г. начала реализовываться “иранская операция”. Официальный документ 1939 г. содержит следующую информацию: “В начале 1938 года была спущена директива на периферийные органы (НКВД. – Авт.) об аресте всех ассирийцев, вне зависимости от наличия на них компрометирующих материалов <…> 5/II-1938 года с санкции 3-го Отдела Гомельским УНКВД было арестовано 32 ассирийца (из Гомеля и Жлобина. – Авт.), из коих 23 человека освобождено из-под стражи за недоказанностью виновности. 5 человек умерло в тюрьме и только на 4 человека дела направлены на Особое Совещание НКВД СССР” 144.
Цыганское население на начало советского периода по-прежнему вело кочевой или полукочевой (полуоседлый) образ жизни. Данное явление не могло остаться без внимания со стороны властей. Был утвержден Всероссийский совет (союз) цыган, по одним данным, 24 июля 1924 г. 145, по другим – 25 июля 1925 г. (№96). Одной из основных задач его работы являлся “перевод цыган на оседло-трудовой образ жизни, учитывая важность работы среди отсталых цыган, в которой заинтересована Советская власть”. Начался процесс социостатистического изучения цыганского населения в Гомельской губернии (№97-98).
Аналогичный процесс проходил и в БССР. В циркуляре Нацкомиссии ЦИК БССР от 11 августа всем окрисполкомам предписывалось собрать сведения о количестве цыган, отметив количество оседлых с местом их работы и неоседлых. При этом отмечалось, что данную информацию необходимо собрать таким образом, “які не напалохаў бы цыганскага насельніцтва і не стварыў сярод цыган уражаньня прымусу”. По собранной инфорации, в 1926 г. (до обобщения результатов Всесоюзной переписи населения) в 6 округах (Минский, Слуцкий, Полоцкий, Могилевский, Бобруйский, Витебский) насчитывалось 144 цыганские семьи (108 оседлых и 36 кочующих) с общим количеством населения 723 чел. 146.
Статистическое изучение цыган было сопряжено с программой по наделению их землей. Была сформирована необходимая нормативно-законодательная база. 1 апреля 1926 г. ВЦИК и СНК СССР приняли постановление “О первоочередном наделении землей цыган, желающих перейти к оседлому образу жизни”. 30 августа 1926 г. вышло постановление Президиума ЦИК РСФСР “О создании комиссии по земельному устройству трудящихся цыган”, 1 октября 1926 г. – постановление ЦИК и СНК СССР “О мерах содействия переходу кочующих цыган к трудовому оседлому образу жизни” 147 (№ 99).
На практике цыганская оседлость и землеобеспечение осуществлялись со значительными затруднениями. Весьма показательны в этом отношении официальные сообщения из Слуцкого округа в 1926 г.: “аседласьць цыганам даецца досыць цяжка, пры чым мейсцовае насельніцтва адносіцца да гэтага мерапрыемства неспрыяюча, баючыся разьвіцьця злачынстваў”, цыгане “атрымалі зямлю, але качуючага вобразу не пакінулі” 148.
Острая нехватка земли в аграрном регионе, реализация крупномасштабной программы земленаделения еврейского населения также не способствовали цыганской оседлости. Так, 27 сентября 1927 г. заведующий Гомельским окружным земельным отделом отмечал запутанность вопроса с выделением 1000 га земли для землеустройства цыган из общего земельного фонда в 2900 га, “переданных из лесного в земельный фонд в Заходской даче Горвальского лесничества Речицкого района, предназначенных для колонизации евреев” 149.
В это же время проводилась работа по созданию республиканской общественной организации цыган в БССР. В Минск был командирован уполномоченный Всероссийского союза цыган А.Ф.Граховский. На основе Устава Всероссийского союза цыган был подготовлен проект Устава Союза цыган, проживающих на территории БССР. Целью Союза являлось “объединение и организация цыганских масс, [подъем] их культурного уровня, организация взаимопомощи и защита их интересов”. Обозначались основные задачи деятельности Союза: “<…> б) открывает с соблюдением существующих правил школы; в) устраивает клубы, библиотеки и национальные театры; г) организует для своих членов кассы взаимопомощи, содействует организации сельскохозяйственных артелей и учебно-производственных мастерских; д) издает на цыганском и государственных языках журналы, газеты, брошюры и учебники; ведет моральную борьбу с общественным злом среди своих членов, как-то: с пьянством, гаданием, попрошайничеством, азартными играми и кочевничеством <…>” 150.
В центральной республиканской газете “Звезда” А.Граховский публикает программную статью.
Работа среди цыган Белоруссии
Нам известно, что цыгане культурно крайне отсталы. Среди них 95 проц. неграмотных. Среди них очень развито попрошайничество, гаданье, воровство и т.д.
Конечно, виноваты условия жизни: цыгане живут неоседло, никакой общественной работой не занимаются, никаких книг и газет не читают. У них все осталось по старому. Женщина у них – рабыня, она должна содержать всю семью, в том числе и мужа.
Теперь всесоюзный союз цыган развертывает работу среди цыган.
Для этой работы высланы уполномоченные по всему СССР.
Нужно взять цыган на учет. Выяснить среди них квалифицированных работников по каждой в отдельности специальности, организовать трудовые артели, коллективы. Остальных неквалифицированных работников приучить к оседлости. Договориться с Наркомземом об отпуске запасных фондов земли и т.д. Приучить цыган к общественно-полезному труду, втянуть молодежь в производство, дать молодежи культурное воспитание, организовать пионерские отряды, клубы.
Вот цель уполномоченных.
Все это мы можем сделать только при помощи наших партийных и советских организаций.
Уполномоченный Граховский 151.
Согласно “Плана работы по организации цыганского Союза в Белоруссии” организовывались инициативные группы, в 1926 г. в местах компактного проживания цыганского населения проводились организационные собрания, в частности: 2 августа в мест. Койданово, 19 августа в мест. Березино, 29 сентября в г. Минске. Общим для них был следующий тезис: “Мы такие же граждане советской республики как остальные нацменьшинства, мы должны идти в ногу с нацменьшинствами за советскую власть” 152.
Скорее всего, Союз цыган Беларуси законодательно утвержден не был. В любом случае, нам неизвестны соответствующие документы. Как отмечает В.Калинин, в 1928 г. был распущен Всероссийский союз цыган [так и не ставший Всесоюзным. – Авт.] по причине “организационных неувязок”. Вопрос о создании подобного Союза в БССР больше не возникал 153.
При наличии у цыган своей традиционной элиты (в первую очередь, управленческой) из их среды так и не сформировался сколько-нибудь значимый слой местной официальной советской элиты.
Пусть и небольшие, но все же некоторые результаты работы по преобразованию традиционной социокультурной жизни цыган в БССР на советский лад имелись. В 1927 г. в центральной республиканской газете “Беларуская вёска” (номер от 8 сентября) была опубликована заметка “Цыганскі пасёлак (З падарожных нататак)”. Автор, подписавшийся криптонимом “Я.Ш.”, описывает жизнь поселка Беззубики Копыльского района, созданного бывшими батраками местного имения и цыганами, получившими землю. “Сёньня яны, і былы парабак, і цыган – самастойныя гаспадары”. По словам местной цыганки, раньше “прышлося ўсяго пабачыць: і холаду і голаду. Вандравалі з месца на месца. Жабравалі. Прасілі хлеба, саломы, сала. Прыходзілася абдурваць сялян. Гадаць на карты, на руку. <…> Савецкая ўлада вельмі добра робіць, што цыганам дае зямлю. Робіць іх земляробамі. І каб я была начальнікам, дык усіх-бы цыганоў да зямлі прышпіліла <…>”. Статья завершается авторским оптимистичным заключением: “Мы прывыклі цыганоў бачыць: цыгана з канём ды пугаю на кірмашы, а цыганку – з картамі, ды мяшком за плячыма. Вось яна стаіць – цыганка-сялянка! У вачох яе зьяе радасьць сялянская”.
В 1927 г. в Витебском районе был организован один из первых в СССР цыганский колхоз “Новая жизнь”. Здесь же открылась начальная цыганская школа. В.Калинин констатирует наличие ряда цыганских коллективных хозяйств в БССР в рассматриваемый период, в том числе – колхоз “Равенство” в Рогачевском районе, колхоз недалеко от Стрешина Жлобинского района. Всего же в СССР, по данным этого же автора, с 1925 г. по 1941 г. насчитывается 52 цыганских коллективных хозяйства с разным по продолжительности периодом существования. Также В.Калинин отмечает, что в БССР с 1927 г. по 1938 г. работало не менее 7 цыганских школ, в том числе, 1 – в Стрешине и 1 – около Рогачева 154.
Известный нам комплекс документального материала дает основание предположить, что с конца 20-х гг. политика в отношении цыганского населения не была представлена разработкой и реализацией новых конкретных программ. У нас есть возможность сформировать общую приблизительную картину “цыганской ниши” в жизни социума, представив мозаику официальных документов.
В аналитической сводке ЦК КП(б)Б по результатам выборов в местные советы (20-23 января 1929 г.) приводится факт, что “кулакі, адмоўна адносячыся да беднаты, крытыкуя працу с/c, камуністычнай партыі і савецкае ўлады <…> кажуць: “Зямля напрасна даецца яўрэям і цыганам, яны нічога там ня робяць, а здаюць у арэнду” (Слуцкі раён)” 155.
Постановления практически одновременно состоявшихся заседаний секретариата Гомельского окружкома (17 июня 1929 г.) и бюро Гомельского сельрайкома КП(б)Б (19 июня 1929 г.) свидетельствуют, что “приобщение цыган к созидательному труду” еще являлось актуальным. Речь шла о необходимости создания цыганского колхоза. При этом, в первом случае отмечалось, что “пры ўмовах арганізацыі цыган у калгас лічыць неабходным прадставіць ім, як колектыву, грашовы крэдыт і лес для будоўлі. У выпадку не арганізацыі калгасу крэдыту ў індывідуальным парадку не выдаваць”. Во втором случае представлена иная тенденция: “Лічыць магчымым, хоць цыганы і адмовяцца прайці у калгас, забяспечыць іх крэдытамі” 156.
В дальнейшем, исходя из содержания официальных документов, выделим сочетание риторических штампов в общем русле проведения национальной политики и конкретных замечаний по поводу ее цыганской составляющей. В частности, секретариат ЦК КП(б)Б резюмировал 30 апреля 1930 г. результаты проверки работы парторганизации Мозырского округа: “Прызнаючы зусім недапушчальным становішча абслугоўваньня нацменшасьцяй (палякаў, немцаў, украінцаў, яўрэяў, цыган і інш.) прапанаваць Мазырскаму АК зараз жа распрацаваць шэраг мерапрыемств па палепшаньню абслугоўваньня нацменшасьцяў на роднай мове і пастаноўцы клясава-выхаваўчай работы”. И в это же время (15 января 1931 г.) Нацкомиссия ЦИК БССР абсолютно конструктивно акцентировала: “Культурную работу сярод іх [цыган. – Авт.] трэба паставіць разам з уцягненьнем іх у вытворчую працу. Вопыт Масквы паказвае, што праз школьнікаў цыганскай школы удасца уцягваць дарослых цыган у карысную працу” 157.
Цыганское “присутствие” в регионе иллюстрируется отдельными документами. 20 октября 1934 г. Гомельский горком КП(б)Б обсуждал вопрос о создании в городе цыганской ремесленной артели. В местной газете “Палеская праўда” были помещены материалы под названиями “Шавінізм пад маркай хуліганства”, “Поўнасцю выкараніць рэшткі шавінізма”, описывающие сюжет с цыганкой Васильевой – рабочей фанерного завода. “Васільева 3 гады таму назад пакінула бацькоў, вандроўнае цыганскае жыццё і паступіла работаць на прадпрыемства. <…> яна з’яўляецца добрасумленай работніцай”. И вместе с тем – “Чалавека, які мае імя і прозвішча, у цэху і на тэрыторыі завода ніхто інакш не называе як “цыганка”. По факту избиения Васильевой заводское руководство ответило, что “цыганка сама вінавата” 158.
В 1936 г. в газете “Палеская праўда” была опубликована заметка “Цыганка Казімірава нарадзіла трайню”, а в 1937 г. прокуратура Мозырского округа в ряду “грубейшых парушэнняў рэвалюцыйнай законнасці” отмечает арест жителя Домановичского района Федоренко “за тое, што ён цыган і ведзе качуючы вобраз жыцця і справу яго накіравалі ў Мінск на тройку”. Федоренко был освобожден из тюрьмы “як незаконна арыштаваны” 159.
Всплеск внимания властей к цыганскому населению отмечается уже перед самой войной. Создаются гомельская областная и районные комиссии по трудоустройству цыган, осуществляется кредитование, хозяйственная помощь цыганам-колхозникам (№100-109).
Проживание в иноэтнической среде требовало от населения малых диаспор внутриэтнической консолидации, чтобы не ассимилироваться в национально-культурном плане, не “раствориться” в окружающем населении. Сетования властей в конце 20-х – начале 30-х годов на “национально-религиозное единство немцев”, их “национальную сплоченность” объясняются провалом попыток расколоть немецкое население по надуманному “классовому принципу”, противопоставить интересы экономически беднейшей части населения (“бедняков”) и зажиточной (“кулаков”).
Вместе с тем, как не всякую механическую совокупность населения определенной национальности мы считаем диаспорой, так и не всех членов одной диаспоры мы отождествляем с единой этнической общиной. Последняя представляется нам однородной не только в этническом, но и в социокультурном плане. Например, местные городские латыши-“интернационалисты” и латышские крестьяне являли собой два разных социальных мира в рамках одной национальности. В этом случае социокультурная разновекторность была сильнее этнической однотипности.
Необходимо также отметить, что в реальной жизни малых диаспор в целом проявлялся синтез трех типов социокультурной адаптации: самоизоляции, приспособления и ассимиляции. Их роль и значение предопределялись и корректировались трансформирующим воздействием социального фактора.
Подлинная этничность той или иной диаспоры проявлялась в совокупности языка, религии и традиционного быта. Традиционная этноконфессиональная культура в целом выполняла функцию социально-этнического интегратора. Изменение традиционного хозяйственного уклада, переход религии в 30-е гг. на подпольный статус существования разрушающим образом воздействовало на возможность сохранения этнокультурной идентичности. Возрастает значение родного языка как этнического самовыражения.
Так, в конце 20-х – 30-е гг. в условиях насильственной коллективизации, голода 1932-1934 гг., гонений на религию 160, многочисленных арестов усиливается отстраненность немецкого населения от окружающей жизни в ее официальных проявлениях. Немцы ушли во “внутреннюю эмиграцию”, замкнулись в своем национально-религиозном социокультурном пространстве, в котором усливается значение их родного немецкого языка. Неродные белорусский и русский языки все больше ассоциируются с коммуникационной функцией официального насилия. В обстановке нарастания тоталитаризма, немцы, как могли, отстаивали необходимость уважительного отношения к своей этничности. В 1929 г. на собрании в Анзельмовском сельсовете в адрес представителя районной избирательной комиссии прозвучала реплика: “Говори по-немецки”. “Если коммунисты хотят быть в сельсовете, то пусть и говорят по-немецки” – заявление в этом же сельсовете в 1932 г. Вынужденные вступать в колхозы под давлением голода и репрессий властей, немцы в 1934 г. требовали создания “самостоятельного национального колхоза”. В этом же году на собрании в Березовском сельсовете немцы потребовали от докладчика выступать на немецком языке. В страшном 1937 г. были случаи, когда немцы покидали собрания, если представители власти обращались к ним не по-немецки 161. Национальное чувство обострялось, как ответная реакция на попытки из немцев этнических сделать немцев советских.
“Спящая этничность” 162 цыганского населения в общем социокультурном контексте контрастировала с активной социальной позицией немецкой диаспоры.
У местных сельских немцев, латышей, чехов явственно прослеживалась крестьянская приземленность, окрашенная национальным колоритом традиционной культуры и проникнутая высокой религиозностью. Она проходила в своем выверенном временем социокультурном формате – семья, кирха, костел, молитвенный дом, в силу хозяйственной необходимости – молочное общество, кооперация, рынок. Все это давало основание властям характеризовать жизнь, в частности, немецкой общины как “консервативную”, “замкнутую”. Данная оценка проецировалась и на отношения немцев с инонациональной средой.
Власть, столкнувшись со стойким неприятием немцами колхозов, формировала общественное мнение о немецкой “замкнутости на национальной и религиозной почве”, “напряженных взаимоотношениях” между немцами и остальным населением. Речь шла даже о “национальной ненависти” со стороны немцев. В качестве доводов приводились эпитеты, даваемые немцами белорусским крестьянам, – “grauen“ (“серый”), “Wickelfußer“ (“лапотник”, “мужик”), категорический отказ “коллективизироваться с белорусскими крестьянами”.
Мы не исключаем существовавших не совсем лестных характеристик, трений на бытовой почве, что представляется довольно универсальным явлением в национально-смешанной среде. Однако корректней признать отчужденность немцев к той части местного социума, которая являлась послушным исполнителем официальной политики, не одобряемой немцами. Насильственная коллективизация, гонения на религию немцами однозначно связывались со Злом. Поэтому дело не в белорусских крестьянах, а в нежелании немецкого населения вообще “коллективизироваться”, терять свободу.
Спектр отношений между немцами и иноэтничным населением был богаче одномерного подхода – “черное- елое”, варьировался от дружественности до подчеркнутой холодности. Главным вектором во взаимоотношениях со стороны немецкого населения была избирательность по критериям порядочности человека, его трудолюбия и хозяйственной основательности, религиозной духовности, а не заангажированности во властные структуры 163.
Голод на Полесье в 1932-34 гг. сблизил местное сельское население независимо от национальности, вероисповедания. Инициированная немцами кампания обращения за гуманитарной помощью в германские консульства, первоначально проходившая в немецкой среде, распространилась среди местных поляков, белорусов, украинцев, чехов. Она носила характер латентного сопротивления тоталитарному режиму. Такого “интернационала” власть допустить не могла. Реакция карательных органов на “дискредитацию успехов социалистического строительства” – аресты, высылки, расстрельные судебные приговоры – не была национально избирательной 164.
Обобщая все вышеизложенное, отметим, что естественное развитие этнокультуры малых диаспор Гомельщины в 20-30-е гг. искусственно деформировалось менявшимися политическими обстоятельствами.
